Запретный плод - Колесникова Наташа. Страница 25

Супермен на экране, да и в жизни может постоять за себя, но с банкирами разве тягаться актеру?

Марина, Марина… Маринка! Но что же тут можно сделать? А Таня хороша, сама, значит, попросила… Ну ладно, главное — Марина. Значит, нужно сделать так… Объяснить Марине ситуацию, не нервировать ее папашу до конца съемок, заработать бабки и поменять квартиру, а потом…

Они будут счастливы вместе. Объяснить, да, конечно, она же умная девчонка, поймет его.

Идиотизм! Он хочет ее уже сейчас, пусть приедет, они будут вместе, а там… да плевать, ведь она тоже хочет этого! За ночь с Клеопатрой мужчины жизни отдавали…

Так они ведь не были заслуженными артистами России, кумирами тысяч молодых девчонок, готовых ради своего идола на все.

В Древнем Египте совсем другие правила существовали…

Глава 14

Марина проснулась поздно, электронные часы на тумбочке, рядом с кроватью в алькове, показывали без пяти десять. Она сладко потянулась, вздохнула и повернулась на бок. Сунула локоть под подушку, замерла в своей излюбленной позе, вспоминая вчерашний вечер. Не очень-то приятные были воспоминания. Отец разозлился на нее, пригрозил закрыть сериал… Игорь чересчур осторожничал, не захотел, чтобы она приехала… Селиванов решил вдруг дать ей выходной, какие-то свои причины выдумал.

Мать не особо пыталась понять, что с ней происходит, и только Петровна оказалась настоящим другом. Да она всегда была им.

Странное дело, поначалу, когда она была школьницей, Петровна обращалась с ней довольно строго, ну вылитый завуч школы, только дома. Иногда дело доходило до откровенной конфронтации, но, поскольку отец всегда брал сторону Петровны, бороться с ней было непросто.

Да и сама Петровна психологически переигрывала строптивую девчонку, точно зная, где надавить и потребовать, а где — помочь добрым советом, и не только советом, а делом.

Со временем, чем взрослее и умнее становилась она, тем добрее и заботливее относилась к ней Петровна. Уже давно не приказывала, не требовала сделать то или иное, но всегда помогала и даже прикрывала, понимая, что, если отец узнает, что дочка вернулась домой изрядно пьяная после вечеринки, а она ничего не сказала ему об этом, крупные неприятности могут возникнуть.

Еще в последних классах школы Марина поняла, что рядом всегда есть мудрый и верный друг. От Петровны она ничего не скрывала, и, Боже мой, какое это счастье — поговорить о своих проблемах с умным человеком и точно знать, что тебя не станут упрекать, поучать, стыдить, а просто выслушают и подскажут, как вести себя в той или другой ситуации. Благодаря Петровне она избежала многих проблем. А однажды мудрая подруга сама встретилась с крутым парнем, который домогался Марины, поговорила, и после этого назойливого ухажера как ветром сдуло. Подруга? Ну, если взять понятия «бабушка» и «лучшая подруга», сложить в шейкер и размешать — вот и получится Петровна.

Да ведь она и во всей семье была практически «графитовым» стержнем в ядерном реакторе. Если б не Петровна, этот реактор давно бы взорвался!

А съемки уже начались, наверное, Игорь сейчас мчится по московской улице на своем джипе, преследуемый бандитами. Только бы не покалечился, выпрыгивая на ходу из машины. По сценарию он должен был выпрыгивать…

Марина еще раз потянулась, откинула ногами одеяло, встала с кровати. Подошла к трельяжу — из зеркала на нее смотрела красивая блондинка с чуть опухшим и от этого еще более красивым лицом, длинными льняными волосами и в розовой шелковой короткой ночной рубашке, почти прозрачной.

Подумала, что в этой рубашке она бы понравилась Игорю еще больше. Потом подумала — если он ее любит, то не нужны особые женские хитрости, чтобы притянуть к себе парня, заставить его вздыхать по тебе. Нужно просто любить друг друга и наслаждаться этим волшебным чувством! И тут же мысли ее сменились. Хотелось предстать перед Игорем в этой рубашке не для того, чтобы чего-то своего достичь, а порадовать любимого человека. Ему же приятно будет смотреть на нее? А ей приятно, что ему приятно…

Осторожный стук в дверь отвлек ее от размышлений.

— Чего стучишь, Петровна, заходи, — громко сказала Марина.

— Хороша девушка, — восхищенно качнула головой Мария Петровна. — Красавица. Ты хоть понимаешь, кто ты есть, деточка?

— Ну, объясни, Петровна, — с улыбкой сказала Марина.

— Но не вздумай зазнаваться, все сразу рухнет, поняла?

— Поняла.

— Красавица, дочка миллионера и к тому же умная девочка. Последнее мало кому интересно, я имею в виду твоих ухажеров, но оно — самое главное. Как только забудешь о нем — пропадешь.

— Тоже мне… бином Ньютона! Сама знаю.

— Все это знают, но забывают в определенных обстоятельствах. А я хочу, чтобы ты всегда помнила. Давай в ванную, а потом на кухню, буду кормить тебя. Кстати, Иван Тимофеевич уехал сердитый. И на меня, я же намекнула, что не следует мешать твоей артистической карьере. Ничего не сказал, выпил кофе и помчался на службу.

— А мать и не вспомнила обо мне, так?

— Деточка, Лилия Максимовна занятая женщина, она твоя мать, и ты обязана ее уважать. Вот и все. Я жду тебя на кухне.

Марина приняла душ, завернувшись в белый махровый халат, пришла на кухню. Там ее уже ждала тарелка омлета с помидорами и зеленым луком, чашка крепкого цейлонского чая. Ну прямо душа радовалась, глядя на стол. Петровна приготовила то, что Марина больше всего любила.

— Слушай, Петровна, — сказала Марина, принимаясь за омлет, — у меня появилась идея. Ты сама-то завтракала?

— Ну а как же. Я ведь в семь проснулась, проводила на работу твоих отца с матерью, а тебя не стала тревожить — если на работу не надо, так хоть поспи, отдохни.

— Я вот что подумала — поедем кататься по Москве? Раз у меня выходной выпал, поедем куда глаза глядят, а?

— Мариш, у меня тут забот хватает.

— Да перестань. Когда нужно ехать за продуктами, отец водителя присылает. А тут я дома. Сделаем вид, что поехали в супермаркет, и все дела. Ну… можем что-то и купить.

— Понимаю, я тебе нужна в качестве пассажира. А зачем, Мариша?

— Поговорить.

— Здесь нельзя?

— Не то, Петровна…

— Хорошо. Только ты мне все расскажешь, как было, договорились?

Марина доела омлет, выпила чай и побежала в свою комнату одеваться. Мария Петровна вымыла посуду; к машине, предназначенной для этого, она так и не привыкла, да и что ж там копить тарелки, если члены семьи завтракают с интервалом в час? Проще помыть за каждым, да и дело с концом.

Через десять минут они вышли из подъезда — Марина в черных джинсах, белом свитере под горло и черной кожаной куртке, Мария Петровна тоже в джинсах, свитере и синей «дутой» куртке.

Сели в «шкоду» Марины, машина выехала на Малую Филевскую улицу.

— Куда ехать, Петровна? — спросила Марина.

— Давай в центр, Мариша. Давно там не была.

Марина направила машину в сторону Большой Филевской, откуда можно было попасть на Кутузовский проспект, а с него — куда угодно в центр.

— Ну рассказывай, кто он, что он, — сказала Мария Петровна. — Ты мне не безразлична, сама знаешь…

— Тоже мне скажешь, Петровна! Прямо — педагог высшей степени, все выражения выбираешь. Скажи, что я тебе — как дочка или внучка, и я скажу — да, так оно и есть.

— Так оно и есть.

Марина вела машину, не зная, как начать разговор об Игоре. Несколько минут они ехали в полном молчании, а потом Марина спросила:

— Скажи, Петровна, а ты была счастлива со своим мужем?

— Да, — ни секунды не раздумывая, ответила Мария Петровна. — Он был ведущим инженером солидной оборонной фирмы. Мы почти тридцать лет прожили. Ругались, конечно, злились друг на друга, но… Знаешь, это мужики любят говорить, но я повторю без комплексов: убить готова была, но развестись — никогда. Потому что любила его и точно знала — он меня любит. Надежность в чувстве — это посильнее всяких там денег и благ. Что-то меня раздражало в его поведении, что-то бесило, но одно было неизменным — я узнала, что он мой мужчина и всегда будет со мной, что бы ни случилось. Так оно и вышло.