Возвращение воина - Коул Аллан. Страница 48

— Пусть так, — подтвердила я и тут же спросила: — Но почему пират не вернулся?

— Кто знает, миледи, — ответил Карале, — но ведь это не имеет особенного значения, не так ли? Со временем мы все узнаем.

— Но есть еще кое-что, капитан, — продолжала я, — время близится к зиме, а погода слишком мягкая для этих широт. — Я горько рассмеялась и пояснила: — Эта прохлада совершенно неестественна для этого времени года. Больше похожа на весну.

Карале поморщился и спросил:

— Так почему же вас тревожит погода? Зачем зря беспокоить богов вопросами? Зима нагрянет скоро. Если она по каким-то причинам задержалась, поблагодарим богов за то, что они благосклонны к нам.

— Видите ли, капитан, — довольно грубо возразила я, — думаю, что это не имеет никакого отношения к благосклонности богов.

Брови Карале взметнулись вверх, и он обеспокоено спросил:

— Так вы считаете, госпожа, что за штормом стоит волшебство?

Карале удалось довести меня до белого каления, поэтому я раздраженно тряхнула головой и ответила:

— Не знаю, капитан. И именно это беспокоит меня больше всего. Я просто-напросто ничего не знаю.

Карале дружески похлопал меня по плечу и произнес успокаивающим тоном:

— Не горюйте, госпожа Антеро. Очень скоро мы все узнаем… — Он рассеянно поковырял веткой в костре и неожиданно помрачнел. — И все-таки я бы чувствовал себя гораздо увереннее, будь под ногами палуба. Думаю, что не открою секрета, госпожа, говоря, что мне не по душе длительные пешие переходы.

Я улыбнулась. Это была прелюдия старого и бесконечного спора между моряками и пехотой. Но поддалась соблазну продолжить и сказала:

— Готова признать, что духовно выросла и полюбила море. Но я слишком долго была солдатом, воевавшим на суше. Теперь я уже не способна полностью доверить судьбу замкнутому пространству.

— Да, госпожа, вы уже говорили мне об этом раньше, — возразил Карале, — но мы должны признать, что не сумеем добраться до дома пешком.

— Вы правы, капитан. Но представьте себе на секунду, что произошло бы с нами, если бы мы остались на «Тройной удаче». Мы давно были бы мертвы, как те трое несчастных, которых мы оставили охранять корабль. Ни одно судно не способно противостоять такому шторму.

Карале поджал губу, обдумывая ответ. Потом сказал:

— Могло быть и так. Но этого мы наверняка никогда не узнаем, не правда ли? Лично я никогда не сомневался в собственных навыках мореплавания, и они меня не подводили ни разу.

Он пощупал ступню, поморщившись от боли, когда тронул натертое место. Потом пожаловался:

— Боги, по-видимому, зло пошутили, госпожа, когда они дали нам вот это. — Капитан презрительно кивнул на свои ноги. — Какие-то уродцы, похожие на обрубки. Я не знаю ничего более некрасивого, чем ступня, — думайте, что хотите, госпожа. Кроме того, пальцы хрупки, как тонкие стебли сухой травы. Вы можете в любой момент сломать их. Вы рискуете обморозить их. Я не говорю о том, что вы то и дело натираете мозоли. Если палуба под ногами прогнила, вы запросто можете залатать ее. Но если что-то случается с пальцами ног, то это — неисправимо.

— Да, капитан, в данном случае вы правы, — согласилась я. — Но многого из того, что вас беспокоит, можно избежать, если надеть хорошую обувь, которая позволит вам чертовски быстро перемещаться.

Карале кивнул в знак согласия.

— Вы правы, госпожа, но далеко убежать все равно не удастся. Когда ты на своих двоих — черти всякий раз быстро тебя догоняют.

Через несколько недель мы приблизились к оазису.

Поначалу ничто не предвещало его появления. Казалось, шторм снова зреет где-то за горизонтом, поэтому небо представляло собой хмурое, мрачное, сверхъестественное сочетание вихревых облаков серого и черного цвета, что очень сильно затрудняло восприятие окружающей действительности и заставляло нас чувствовать себя насекомыми, ползущими по пергаменту, заляпанному чернилами. Мы шли в течение многих часов и уже начинали присматривать местечко, где в очередной раз можно было бы дать отдых усталым мышцам.

Мы. приближались к лощине, относительно защищенной от ударов стихии возвышающимися с двух сторон высокими холмами, склоны которых были усыпаны обломками вулканических пород. След каравана вел в проход между двумя такими холмами, и мы шли вдоль этого прохода до того момента, пока его не пересекла и не слилась с ним еще одна тропа. Судя по всему, вторая тропа была протоптана вьючными животными другого каравана. Этот след был более свежим, чем первый, но не намного. Выработанная привычка к осторожности в незнакомых местах заставила нас быть предельно внимательными. На этот раз опасения были напрасны. Лощина была пустынна.

Если бы не караванный след, то мы не обратили бы внимания на строение, расположенное почти в центре лощины. Крыша строения была покрыта снегом, поэтому оно выглядело как очередной высокий холм, множество похожих на который мы не раз встречали на пути от бухты Антеро. След каравана тянулся прямиком к этому зданию, огибал его с южной стороны, где мы обнаружили вход. Арка была выложена из вытесанных вручную темных каменных блоков. Мы скололи лед, отбросили снег вокруг арки и обнаружили, что остальная часть строения сложена, по-видимому, из того же материала. Мы вошли, продвигаясь вперед по сводчатому туннелю. Чем глубже мы забирались, тем сильнее становился затхлый запах стойла с примесью кислого аромата немытых человеческих тел.

Приблизительно на половине пути по прямолинейному проходу мы заметили мерцание тусклых огней. Свет исходил от небольших кучек кристаллического горного хрусталя, насыпанных в маленькие каменные чаши, которые были расставлены по нишам в стенах туннеля. Осмотрев один из таких светильников, я убедилась в том, что кристаллы состоят из вещества, аналогичного тому, из которого мы делаем бусы. Для того чтобы кристаллы засветились, требовалось присутствие человека. Способ освещения был очень похож на тот, который мы в Ориссе применяем для освещения глухих, темных закоулков.

Когда мы вошли в центральный зал с довольно низким сводом, сверху заструился свет. Помещение оказалось размером с портовый склад. Пол и стены были выложены темным камнем, но камень стерся за долгие годы. Я прикинула, что его построили несколько веков назад. В верхней части сводчатый потолок плавно переходил в дымоход, который, судя по всему, не позволял ни ветру, ни дождю, ни снегу попадать внутрь.