Круг замкнулся (СИ) - Кокорева Наташа. Страница 69

— И у меня нет, — Ловкий тяжело вздохнул. — Нет другого выхода, пойми ты.

Она не ответила и отвернулась, чтобы не смотреть ему в глаза.

— К тебе зайдёт Ласка, умойся и приберись, пожалуйста. Возьми себя в руки — вечером проводы. А лучше всего поспи. Во сне будет легче.

Она не шелохнулась — тупо глядела, как он беспомощно на неё смотрит, поднимается по лестнице, как оборачивается и шепчет:

— Отпусти. Кровь высохла. Нам надо жить дальше.

Скрипнула дверь, и что-то тяжёлое привалилось с обратной стороны, а Белянка всё ещё не шевелилась. Всё стояла и чего-то ждала, ждала, ждала. Потом медленно опустилась на холодный пол, посмотрела на красные коленки, на сбитые локти, обняла подушку Стрелка, вдохнула до рези в груди остатки запаха и беззвучно заплакала.

--41--. Белянка

Сквозь солёный туман, сквозь духоту измусоленной мокрой подушки скрипнула дверь.

Потом скрипнула ступенька.

Ещё ступенька.

Белянка вздрогнула, выглянула из кокона изодранной постели. Кто там идёт? Ласка? Нужно бы умыться, прибраться, расчесаться… нужно бы.

— Здравствуй, ведунья, — раскатился бархатистый голос.

Медленно подняла Белянка лицо, вглядываясь в потёртые сапоги, выбеленный солнцем плащ, ещё не старые, но сухие от ветра руки, длинные серовато-седые пряди, ранние морщины и глаза цвета мокрой золы.

В глазах отражалось скорченное на полу существо, с опухшими губами, исцарапанной шеей и всклокоченными, когда-то светлыми волосами. На существо было больно и страшно смотреть, но именно потому Дождь сюда и пришёл.

— Я видела себя твоими глазами, — прогнусавила Белянка: нос не дышал.

— Не только ведуньям баловаться такими штуками, — менестрель улыбнулся.

— Где ты научился ворожить? — Белянка и сама не заметила, как внутри проснулось первое живое чувство — любопытство.

— Да я так, по мелочи. Была у меня когда-то одна хорошо знакомая ведунья. — Морщинки стянулись к неглубоким продольным ямочками на щеках, и Белянка подумала, что в молодости он, должно быть, быль очень красивым мужчиной.

— Я не готова встречать гостей, прости, — опомнилась Белянка и попыталась пригладить волосы. — Я ждала Ласку.

— Оставь, это пустое, — махнул рукой Дождь, но вопреки словам бросил ей с полки гребень. — Я договорился с Лаской — она не придёт. Пожалейте девочку, ей тоже больно заходить в этот дом.

Он взял пару поленьев и присел над очагом. Белянка поёжилась в мокром сарафане, но другой одежды здесь не было. Дождь вёл себя слишком буднично, словно ничего не случилось, и стыд приливал к щекам Белянки всё с новой и новой силой. Она закончила раздирать колтуны, заплела косу, поднялась, свернула то, что когда-то было постелью, умылась водой из кувшина. Тем временем запахло травяным чаем и свежими лепёшками.

— Ешь, — Дождь пододвинул тарелку.

При виде завтрака на этом столе в ушах застучали сотни молоточков: никогда-никогда-никогда. Белянка сглотнула солёный комок и мотнула головой:

— Я не могу есть.

— Ты должна есть, чтобы жить. Пиршество на проводах — не просто ритуал, ты же знаешь.

Он сел на стул — на тот самый стул, где так недавно сидел Стрелок — и с хрустом откусил лепёшку.

— Так укрепляется грань у края живого, — задолбленная фраза сама сорвалась с языка.

— Вот видишь, тётушка Мухомор не зря учила тебя столько лет.

Белянка присела и сделала пару глотков кипятка. Тепло разлилось от горла по груди, и тело отозвалось благодарностью и даже удивлением: будто оно приготовилось медленно умирать, но раз кормят — значит, живём! Только когда закончилась третья лепёшка и миска варенья с мёдом, Белянка поняла, как много и как быстро съела. Она подняла испуганные глаза.

— Какой ты ещё ребёнок, Белочка, — усмехнулся он и отхлебнул чай.

— Зачем ты пришёл? — Она стряхнула крошки с лица и с мокрого сарафана.

— Накормить тебя завтраком, — он выразительно кивнул на стол.

Белянка не отводила глаз.

— И спросить, что ты будешь делать дальше, — сдался он.

— Дальше? — вытянула вперёд шею Белянка.

— И не смотри на меня, как на полоумного, — расхохотался Дождь.

Так резко и больно расхохотался, что Белянка зажала уши.

— Представь себе реку, Белочка, — он сжал её кисти, будто извиняясь за смех. — Ту самую, что течёт на запад. Представила?

Она медленно кивнула, всё ещё подозрительно хмурясь.

— Капля за каплей течёт вода, каждый миг утекает. Ты можешь её удержать?

— Нет? — пыталась она угадать ответ.

— Ты можешь перегородить реку, устроить запруду и удержать вчерашнюю воду, — его голос гулко отдавался в голове, врезаясь в память. — А куда деваться новой воде, завтрашней? Что будет дальше?

— Река выйдет из берегов? — предположила Белянка и передёрнула плечами — понятно же, куда он клонит.

— Если очень повезёт, — вкрадчиво продолжил Дождь, — река пробьёт плотину, и тебе придётся попрощаться со вчерашней водой.

— А если не повезёт? — скривилась она.

— Река изменит русло, и у тебя останется только старица — не будет ничего, кроме вчерашней воды, — Дождь заглянул ей в глаза.

— А если мне ничего и не нужно, кроме вчерашней воды? Пусть так и будет! — Белянка зажмурилась и обхватила себя за плечи.

— Ты можешь просидеть здесь, день, два, но ты не можешь прятаться всю жизнь. — Он осторожно расцепил её руки и заставил открыть глаза. — К тому же через пару дней и выходить будет некуда.

— Но что могу сделать я? — она не смогла на него смотреть и отвела взгляд. — Даже Ловкий сказал мне сидеть здесь и завалил чем-то дверь.

— А я эту дверь открыл и готов тебя выпустить.

— Я не знаю, что делать.

Белянка подцепила пальцами ноги увядшую ветку сирени — должно быть, выпала из кувшина. Этой сиренью пахло то единственное счастливое утро.

— Не уплывай туда. — Подбородка коснулся шершавый палец менестреля. — Не уходи. Ты нужна здесь.

— Не нужна, — Белянка подтянула колени к груди и уткнулась в них носом.

— Если кто-то и знает, что делать — так это ты, — Дождь положил ладони на её плечи и погладил большими пальцами шею.

— Не знаю, — зажмурилась она и с жаром выпалила: — Не знаю! Я бы очень хотела знать — ведь я обещала ему, что помогу вам...

Дождь промокнул рукавом её слезы.

— Я слышал, что ты говорила вчера — слишком хорошо слышал. — Она выдержала его взгляд, вдумчивый, правдивый, искренний. — Ты нужна нам — ты за этим родилась и осталась жить. Тебе суждено спасти нас.

— Тётушка Мухомор говорила, что у меня нет судьбы. И она была права, — Белянка развела руки в стороны. — Мне не суждено ничего.

— Она ошиблась, — открыто и просто улыбнулся Дождь.

— Ведуньи никогда не ошибаются! — воскликнула Белянка.

— Да что ты говоришь? — Дождь запрокинул голову и вновь расхохотался, но тут же осёкся. — Тебе суждено завершить дело тётушки Мухомор и Стрелка.

— А тебе откуда знать? — огрызнулась Белянка.

— Ниоткуда, — Дождь пожал плечами и стиснул её ладони, неотрывно глядя в глаза — до рези и слёз. — Но я вижу, сколько нитей сходится к тебе. Видеть струны и связи — дело старого менестреля. Ты стоишь на границе. Ты знаешь Лес, ты слышишь чужаков. Тебе суждено отыскать ответ. Ты — тот камень, что может сохранить равновесие. И тебе решать.

— Ты так говоришь, будто веришь в это, — она всё ещё не решалась отвести взгляд.

Дождь выпустил её руки.

— Я верю в это.

— Но единственное место, куда я могла бы пойти — это Ива у излучины реки, — Белянка наконец моргнула и посмотрела в маленькое окошко под потолком. — Она может дать мне совет. Но в прошлый раз я встретила там Стела и наверняка встречу опять. Это же неправильно — это предательство, Ловкий прав. Особенно после всего, что случилось.

— Если тебе кажется, что там ты найдёшь ответы — иди. Иди, куда тянет сердце, даже если разум тысячу раз твердит, что это неправильно. Не слушай, что говорят — слушай то, что внутри.