Драконьи долги (СИ) - Танжеринова Янтарина. Страница 56

Он не стал размениваться на приветствия или разговоры. Просто ударил мощным и незнакомым Айриэ заклинанием, а драконна активировала защиту за миг до удара, доверившись своему чутью на опасность. Щит выдержал, чуть прогнувшись; Айриэ и Фирниор соскочили с коня. Мужчина вытащил меч и хотел броситься к демону, но Айриэ удержала и яростным взглядом запретила вмешиваться. Умница Шоко сразу отбежал подальше от места схватки, сообразив, что с этими врагами ему не тягаться.

Айриэ ударила противника так называемым «копьём Света» — особым заклинанием, губительным для высших демонов. От этого заклятия не спасала никакая демонская защита… но тело-то у него сейчас было человеческим. Заклинание бессильно отскочило прочь, срикошетив от защитных чар, а демон опять использовал что-то неведомое: сгусток грязно-сиреневого огня, и пламя впервые не подчинилось драконне, хотя огонь был её любимой стихией. Щит вновь уберёг обоих, но выжег большую часть резерва. У Айриэ оставалась магии на один последний удар, и она использовала «драконьи клыки», когда заклинание атакует одновременно сверху и снизу, протыкая цель насквозь и сминая любую защиту. Остатки магии она влила в боевое заклинание, и на защитное уже не оставалось ни капли.

Она поняла, что достала своего противника, только он тоже успел ударить. Одним мигом раньше.

ГЛАВА 14

Пелена перед глазами, мешающая видеть происходящее. Предметы потеряли чёткость очертаний, приобретя взамен клубящиеся лохматые белёсые сгустки.

Боль в животе, куда — это Айриэ ещё успела увидеть отчётливо — воткнулся чёрно-алый горящий меч. Призрачный, будто состоящий из потоков жидкого огня, он, тем не менее, взрезал плоть так же легко, как если бы его отковали из лучшего сплава. Меч, шипя от злобной радости, впился в тело, но сразу же глухо, тяжко и надрывно застонал, соприкоснувшись с драконьей кровью. Она мгновенно выжгла мерзость, вытолкнула прочь и распылила гнусное заклинание, а потом та же кровь, пропитанная магией, затянула бы глубокую рану, в разы ускорив регенерацию. Обязательно затянула бы… только магии в Айриэ не осталось, и жизненные силы медленно вытекали вместе с драгоценной драконьей кровью, заливая одежду и пропитывая свежевыпавший снег. Когда она упала, Айриэ не помнила, не почувствовала, но под спиной было мокро и холодно, в животе будто тяжко ворочался огненный сгусток, а бледно-серое небо расплывалось перед глазами и норовило накрыть её сверху, как тяжёлым одеялом.

Одновременно, будто сознание раздвоилось, драконна видела происходящее вокруг безо всякой мутной пелены, да и мысли были спокойными, ясными, холодными — как если бы она смотрела на происходящее со стороны. Впрочем, так ведь оно и было, равнодушно отметила Айриэ краем сознания… и тут же забыла об этом.

Демон взвыл и рухнул на выщербленные ступени, заливая их кровью и корчась в агонии. Нет, уже не демон, а умирающий человек, бывший владелец тела, чья личность была уничтожена за долгое время до этого. Проклятая тварь успела покинуть гибнущую плоть, которая в любом случае была обречена. Ведь напав на Айриэ, он заслужил «ответное проклятие», о котором наверняка знал от Мэйгина. И всё рассчитал верно: проклятие коснулось тела, не посчитав демона виновным, а точнее, вовсе не заметив, что он ускользнул. Путь отхода он приготовил заранее, потому что собирался уничтожить драконьего мага и остаться при этом безнаказанным.

Конопатый, безучастно простоявший рядом всё время, пока длилась магическая дуэль, теперь вдруг выгнулся и захрипел, а из его глаз навсегда ушла наивность простоватого деревенского парнишки. Вместо прежней личности там обосновался кто-то смертельно опасный, умный и безжалостный. Демон с пугающей лёгкостью сменил одно тело на другое, хотя теоретически это считалось невозможным. Впрочем, драконы многого не знали о демонах, равно как и те — о драконах.

Вряд ли демон планировал сменить тело прямо во время схватки. Скорее уж, это был запасной вариант, а первоначально демон явно собирался покончить с мешавшей ему магессой и уже потом спокойно занять новое вместилище для его мерзкой душонки.

Всё это в реальности заняло считанные мгновения, но для раздвоившегося сознания драконны такого понятия, как время, сейчас не существовало. Был только тягучий, липкий, плотный кисель, в котором намертво увяз естественный ход времени. Это позволяло рассмотреть всё неторопливо, в деталях, отрешившись от ненужных ощущений, от боли и чужого отчаяния рядом.

Фирниор, едва увидев упавшую драконну, каким-то чудом безошибочно понял, куда попытался скрыться истинный виновник. Человек с прямо-таки остервенелым рычанием перепрыгнул через подыхавшего золотоволосого и бросился к невезучему помощнику конюха, внутри которого сейчас обосновался демон. В эти краткие мгновения возникновения связки тот был почти беспомощен, и Фиор воспользовался этим обстоятельством, достав мечом дико завизжавшего и шарахнувшегося в сторону конопатого. Меч только чиркнул по боку, разрезав куртку и нанеся не слишком глубокую рану, это Айриэ откуда-то знала точно.

Демон сейчас не мог ничего, только спасаться бегством, ведь ещё одного припасённого тела у него точно не имелось. Управление конопатым парнишкой пока давалось ему с трудом — тело и его новый хозяин ещё не притёрлись друг другу и не успели наладить связь, не говоря уже о применении заклинаний. Поэтому всё, что демон смог — это отмахнуться от человека слабенькой силовой волной, отчего Фирниора снесло назад, в ближайший сугроб. Повезло, что удар был таким слабым, человек себе даже ничего не сломал. Демон проворно кинулся прочь, крича на бегу что-то на своём рычащем языке. Из-за деревьев к нему выскочила кобыла-умертвие, до тех пор скрывавшаяся в заросшем парке, и пока Фирниор барахтался в сугробе, пытаясь перевести дух после полученного удара, демон успел ускакать прочь.

Фирниор выругался ему вслед, пообещав достать тварь потом, но куда больше уничтожения демона его волновало состояние драконны. Она лежала на снегу лицом вверх — и по-прежнему смотрела на себя со стороны, ничуть не удивляясь и не страдая от этой раздвоенности, будто всё шло как должно. Только от человека исходила такая волна обжигающего отчаяния и страха, что это причиняло неудобства, заставляло вспомнить о чём-то ненужном, вызывавшем досаду, мешавшем, как заноза в пальце.

Человек, задыхаясь и что-то бормоча, торопливо расстегнул куртку драконны, потом взрезал ножом пропитанную кровью ткань штанов, обнажая живот. От него снова полыхнуло болью, будто это была его собственная рана, а потом он осторожно попытался стереть кровь платком, но пальцы плохо слушались, и он чуть-чуть задел рану.

Вот теперь Айриэ пронзило настоящей, физической болью, выдернув её обратно в собственное тело. Глаза её были открыты, она понимала, но белёсая муть становилась всё гуще, как клубящийся над рекой предрассветный туман. Лицо склонившегося над ней Фирниора расплывалось и покачивалось, а голос доносился издалека, и слова сливались в нечёткий гул.

Губы немели и почти совсем не слушались, но Айриэ упрямо вытолкала из себя несколько слов:

— Рану… не трогай… затянется сама…

— Айрэ, не уходи!.. — прокричал кто-то неожиданно громко, неприятно мешая растворявшемуся в зыбком ничто сознанию. — Айрэ!..

Неприятные звуки наконец стихли, отрезая драконну от всего, что отвлекало от общения с мягкой, тёплой, ласковой пустотой. Драконна парила в ней, не раскрывая крыльев, даже не сменив ипостаси, но ощущение полёта и свободы накатывались волнами. Было хорошо, очень хорошо и приятно, но Айриэ краешком сознания всё ещё помнила об обманчивости и фальшивости этих ощущений. Можно было окунуться в них ненадолго, чтобы дать себе передышку, но главное — не раствориться, не потеряться там, откуда не будет возврата. Упрямое эхо чужого зова догнало её, прося вернуться назад, и Айриэ откликнулась в самый последний момент, когда ещё можно было удержаться на грани жизни и не скатиться в смерть.