Драконьи долги (СИ) - Танжеринова Янтарина. Страница 57

Дракона убить непросто. Можно, если застать его врасплох, обессиленным, лишившимся магии, но даже в этом случае у дракона всегда имеется «последний шанс». Страховка на случай гибели. Только цена у неё горькая, как кора хинного дерева, и высокая… как цена любой жизни. Вот и опять наступило время, когда придётся её платить. Но как же не хотелось… пусть даже согласия драконны уже никто не спрашивал. Равновесие решило, что жизнь дракона — превыше жизни любого человека. Просто потому, что дракон нужнее для поддержания вселенского Равновесия, чем даже несколько тысяч людей, эльфов или гномов. Равнодушная, бессознательная, лишённая разума сила, правившая вселенными. Она есть, как есть её законы. Она не требует персонификации, ни тем более поклонения, ей нет дела до конкретных индивидуумов, но драконы отмечены Равновесием, ибо оно — в их крови и в их магии. Они поддерживают Равновесие, не давая мирам опасно раскачиваться, а оно в ответ защищает драконов ценой жизни тех разумных, кому не повезло оказаться рядом. Просто, горько и обжигающе. Невыносимо — почти.

Перед глазами наконец вспыхнули сотни и тысячи силовых линий, возвращая почти привычное видение мира, его магической оболочки. Но нити были сейчас совершенно недоступны, ведь драконна умирала, а её резерв опустел. Нити словно ускользали в сторону, не позволяя за себя ухватиться, зато совсем рядом вспыхнула ослепительная золотая искра с тонким, почти неуловимым ароматом горьковатой свежести. Искра была доверчиво открыта, почти льнула к драконне, предлагая себя выпить, но в последний момент Айриэ вспомнила, кто это, и нашла в себе силы беззвучно крикнуть «нет». Только не он. Никогда!

Пусть Фирниор сам легко согласился бы отдать свою жизнь за её, Айриэ никогда не сочла бы это честным обменом. Эту цену она платить не будет, уж лучше сдохнуть от демонского заклинания прямо сейчас.

Решительно отвернувшись прочь от такого заманчивого и близкого спасения, драконна всем своим существом потянулась в ту сторону, откуда они приехали. Люди, здесь должны быть люди… Пусть далеко, пусть от них удастся получить немного, это поможет ей продержаться до тех пор, пока магия и драконья кровь не справятся с раной. Она не станет выпивать их полностью, это неправильно, хотя мощный инстинкт самосохранения и закон Равновесия настойчиво побуждают, почти приказывают ей взять то, что само идёт в руки, и первой — эту золотую искру жизни Фирниора. Нет!..

Холод, дрожь, пустота. Только чей-то шёпот издалека: «держись, держись, держись»…

Ничего не видно, даже силовые нити тускнеют и расплываются. У неё остаётся совсем мало времени, и надо найти, дотянуться до тех, кто находится поблизости. Вдалеке видна грязно-серая, крошечная искорка — удирающий демон, вот его бы Айриэ выпила с удовольствием, досуха. Жаль, эта мерзость ей не подходит.

Последние капельки жизни драконны медленно срываются в бездну, открывающуюся где-то внизу; надо рвануться, сделать последнее усилие, надо…

Упрямое «держись!» будто бросает её вперёд, давая возможность дотянуться до цели. Оно звенит тревожным колоколом, тормошит, гонит вперёд, подталкивает и назойливо не позволяет сдаться. Оно свивает спирали, на которые туго наматываются остатки драконьих сил, оно держит рассыпающуюся личность и не даёт ускользнуть в смерть.

Тускловатые, почти меркнущие огоньки впереди — или это последний шанс драконны иссякает вместе с жизнью?.. Нет, это люди, всё-таки люди! Гвардейцы и двое псарей, которым Айриэ приказала ехать следом. Пять лошадей, три собаки и семь людей, жаль только, что конская жизнь для спасения драконны не годится. Нет, сейчас её может вернуть только горячая, пряная жизненная сила разумных, пусть даже они измучены ночным боем и почти все ранены. Айриэ жадно, почти свирепо обнимает эти бледно-жёлтые искорки и надолго приникает к ним, поглощая драгоценную, волшебную силу, как это могут только умирающие драконы.

И помнить, обязательно помнить о том, что нельзя брать слишком много!.. Помнить, удержаться и не убить!..

Возвращение к жизни далось нелегко. Укутавшее драконну с головы до ног тяжёлое, душное одеяло смерти никак не желало исчезать, тело ощущалось как чужое, а мысли роились назойливыми мушками, мешая сосредоточиться. Боль в животе была дёргающей, резкой, а обжигающий сгусток огня пульсировал, будто раздирая внутренности, но это драконну откровенно порадовало, несмотря на скверные ощущения. Значит, заживление раны шло как нужно, осталось потерпеть с часик — и можно вставать.

Айриэ наконец осознала, что лежит на чём-то жёстком, но тёплом, и укрыта знакомым походным эльфийским одеялом, от которого исходил слабый аромат трав и леса. Она лежала на левом боку, плотно прижимая правую руку к ране, а левой поддерживая. Даже в бессознательном состоянии её тело отыскало наилучшую позу, а собственные ладони направляли поток позаимствованной силы куда нужно, чтобы ни капли не пропало зря. Было очень уютно, потому что со спины к ней плотно прижимался Фирниор, делясь живым теплом. А его руки лежали поверх ладоней Айриэ, будто страхуя и не давая соскользнуть, и драконна порадовалась, что он интуитивно нашёл отличный способ ей помочь.

Только сам мужчина был напряжён до предела — застывший, будто окаменевший, он лежал неподвижно и дышал хрипловато, неровно. А потом на Айриэ обрушилось упрямое, отчаянное «держись!..», повторяемое почти беззвучно, и острая, режущая, почти нестерпимая душевная боль, которая была, пожалуй, посильнее её собственных физических страданий. После таких ран, да ещё без магии, обычно не выживают, и он прекрасно это знал, но не позволял себе сдаться и заражал драконну своим упорством, загоняя чёрную безнадёжность подальше.

Значит, вот кто помог дотянуться до цели.

Забавно, драконна никогда бы и мысли не допустила, что обычный человек, не маг, вдруг сможет помочь её нематериальной сущности там, в магической оболочке мира, но этому упрямцу законы Равновесия не писаны.

Айриэ открыла глаза и обнаружила, что лежит в каком-то полутёмном помещении, на полу перед разожжённым камином. Наверное, это в том заброшенном доме, вряд ли её в таком состоянии повезли куда-то.

Она с усилием, срывая кожу с лопнувших ранок, разомкнула губы и сообщила:

— Я вернулась.

— Айрэ!.. — Он сильно вздрогнул всем телом, а сердце заколотилось громко, быстро, будто выбивая тревожную дробь.

А потом на Айриэ обрушился такой водопад из облегчения, неверия, шальной радости, сверкающей надежды и страха, что драконну чуть не смыло обратно в беспамятство этим бешеным потоком. Она не сразу сумела сделать усилие и закрыться от чужих чувств, но после этого стало легче, и она смогла осторожно дышать.

— Жить буду, — клацнула она зубами, потому что начала трястись от слабости и перенапряжения.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил он хриплым, сорванным голосом. Сколько же раз он повторил это своё «держись», не позволив сдаться ни ей, ни себе?..

— Воды, — подумав, попросила Айриэ. Язык пекло, а в горле было сухо, колко, будто она песка наглоталась.

— Воды — при ранении в живот? Ты уверена? — уточнил он.

— Я не человек, мне можно. У меня рана примерно через час зарастёт.

— Что?.. — Он снова вздрогнул и вскочил на ноги, тщательно подоткнув одеяло ей под спину.

Принёс флягу с водой и аккуратно приподнял Айриэ голову, помогая напиться.

— Мне надо руки к ране прижимать, так всё быстрее заживёт, — пояснила она в ответ на его недоумённо-встревоженный взгляд. — Магические потоки направляю.

Фирниор наклонился совсем низко, внимательно вглядываясь в её глаза, и драконна обратила внимание на то, как сильно он осунулся. Бледный, зрачки огромные, чёрные, а кончики пальцев, державших флягу, подрагивали.

— Ещё что-нибудь, Айрэ?

— Поесть, но позже. А сейчас ложись обратно, Фиор, — попросила она, едва ли не удивляясь самой себе.

Но с ним было лучше… а ещё — легче терпеть боль.

Хотя обычно Айриэ предпочитала переживать подобное в полном одиночестве, забившись куда-нибудь подальше и не нуждаясь ни в чьём присутствии.