Стратегия обмана. Трилогия (СИ) - Ванина Антонина. Страница 87

   - Это тебя, - сказала ей Дарси и передала трубку.

   Алистрина подошла к аппарату в надежде, что на связи Дублин, но она ошиблась:

   - Привет, - раздался в трубке до омерзения радостный голос Родерика. - Моя умница, я слышал ты в вынужденном отпуске. Не хочешь слетать со мной за границу?

   Алистрина очень хотела сказать ему "да пошёл ты", но при вертящейся рядом Дарси не стала, ибо посыпались бы вопросы, кому это она так нагрубила, ибо этот номер телефона знают только в дублинском штабе.

   - И? - только и произнесла Алистрина.

   - Давай встретимся в Гайд-парке через полчаса, а после я тебя кое с кем познакомлю.

   - Принято, - холодно произнесла Алистрина и повесила трубку.

   Дарси в надежде спросила, был ли новый приказ, но Алистрина сказала, что нет, и сообщила, что уйдёт из дома "в магазин".

   Родерик ничуть не изменился с момента их последней встречи - всё такой же щеголь с самодовольной улыбкой:

   - Сколько лет прошло... - жизнерадостным тоном начал было он.

   - Два с половиной,- был ему чёткий ответ. - Чего тебе надо?

   - Какая ты сегодня неприветливая. Я думал, ты соскучилась по мне за столько-то времени.

   - Я соскучилась по своему гонорару.

   - Не будь такой жадной, - скривился Родерик и, посматривая по сторонам на толпу перешёл, на иносказательный язык. - Там, где ты постоянно работаешь, тебе платят исправно, так что не жалуйся. Но я так слышал, вас всем лондонским филиалом на целый год отправляют в вынужденный отпуск. Вот я и приехал предложить тебе подработку за хорошие деньги. Ты не против?

   - Какую ещё подработку, Рори? Моя контора сказала всем сложить орудия труда, а тех, кто самовольно потянет к ним ручонки, оштрафуют.

   - Так я предлагаю заключить тебе краткосрочный договор с другой конторой. Если не будешь трепать об этом на каждом углу, твой основной работодатель не будет против. Так что ты скажешь? Небось смертельно надоело маяться о безделья?

   Он попал в самую точку, можно сказать, надавил на больную мозоль.

   - Что за контора?

   - Хороший вопрос, - жизнерадостно заметил Родерик. - Полетим в Париж, там я тебе всё расскажу и познакомлю с нужными людьми.

   - Ладно. Когда?

   - Прямо сейчас, а чего тянуть?

   - С ума сошел? Я сказала, что пошла в магазин за сигаретами.

   - Скажи, что сигарет нигде нет, и попробуешь поискать их в другом городе.

   - Да ну тебя, - отмахнулась Алистрина, лихорадочно соображая, как же поступить.

   - Слушай, я ведь тебя не спрашиваю, хочешь ты лететь сегодня или нет. Предложение действует ровно один час, последствия отказа непредсказуемы.

   - Да поняла я, - раздраженно кинула Алистрина и отправилась обратно на квартиру, чтобы захватить вещи и паспорт.

   Сказав Дарси, что придётся уехать в Манчестер по неотложным делам на несколько дней, Алекс тут же отправилась в аэропорт с Родериком.

   После нескольких часов ожидания рейса и перелета она впервые оказалась в Париже. Восторга не было, только задумчивое ожидание, что же будет дальше. А дальше Родерик привез её к какому-то многоэтажному зданию, внутри которого располагались офисы самых различных компаний. Поднявшись на пятый этаж, Алистрина вслед за Родериком вошла в комнату с табличкой "Языковая школа Гиперион".

   В крохотной приёмной сидела миленькая улыбчивая секретарша и разбирала почту. Родерик провёл Алистрину в соседний кабинет, плотно заставленный стеллажами с книгами и газетами. В середине комнаты расположились пара письменных столов с пишущими машинками. Была и другая дверь, которая вела дальше, в соседние помещения, но Родерик её туда не звал.

   То, что здесь никакие языки не изучают, Алистрине было понятно с самого начала. Когда-то в Португалии она тренировалась в лагере под скромной вывеской "Агинтер-пресс", штаб-квартиру которого добропорядочные граждане считали издательством. А тут "Языковая школа Гиперион", с названием всё из той же мифологии, что и её позывной "Кастор - 573" .

   - Здесь нет прослушки, так что располагайся поудобней, - сказал Родерик и указал на стул возле протяжённого переговорного стола.

   Сев, Алистрина тут же закурила. Родерик услужливо придвинул ей пепельницу. Достав из кармана пиджака пачку купюр, он отсчитал с десяток и протянул их ей:

   - Гонорар за предстоящее интервью, - пояснил он.

   Она пересчитала деньги:

   - Не дорого ли ты ценишь мои слова?

   - Я плачу за честность. Приступим?

   Алистрина неопределенно мотнула головой.

   - Как твоё настоящее имя?

   - Алистрина Конолл.

   Родерик изобразил недовольство.

   - За такую цену я рассчитываю услышать правду.

   Она лишь недобро усмехнулась:

   - Имя надо было выяснять, когда принимали меня в свой штат нелегалов, или кем я там у вас числюсь. Сейчас-то чего вдруг озаботились?

   - От твоего ответа зависит, куда тебя дальше распределят.

   - Не поняла. Зачем меня распределять?

   - Затем, что ты талант. Тебе пора вылезти из ольстерского гетто и переходить на международный уровень.

   - Зачем? - уже раздраженно спросила она.

   - Затем, что это пожелание сверху. Так понятнее?

   Алистрина недовольно кивнула.

   - Вот и замечательно. Руководство уже давно наблюдает за твоими успехами. Закинуть ручную гранату на балкон бывшего премьер-министра - это какое же должно быть хладнокровие.

   Его показное восхищение только смущало. Алистрина недовольно буркнула:

   - Это было спонтанным решением. Мой командир назвал его дуростью.

   - Он ничего не понимает, - отмахнулся Родерик. - Ты умеешь мыслить быстро и в нужном ключе. Моё руководство ценит такие качества. Тебе дают шанс проявить себя на международной арене.

   - Я что, эстрадная певичка, чтобы устраивать мне международные гастроли?

   - Нет, знаменитостью вроде Лейлы Халед, тебе становиться ни к чему. Идеальный вариант, если твоё лицо никогда не попадет в объективы репортеров или полиции. Но, это в идеале. Мы же будем исходить из того, что в Европе ты не будешь Алистриной Конолл.

   - А кем?

   - А как тебя зовут на самом деле?

   - А не скажу.

   Родерик напрягся, явно подавляя желание повысить на неё голос, но вместо этого он сдержанно зашептал:

   - Послушай, умница, я ведь не из праздного любопытства спрашиваю. Я прорабатываю стратегию твоего внедрения в европейскую сеть. - Откашлявшись, он снова заговорил размеренно и дерзко. - К Северной Ирландии тебя готовили, чтобы ты смогла вписаться в окружающую обстановку. В Англии ты поработала над собой сама. Я восхищаюсь твоим трудолюбием и внимательным отношением к мелочам. Но сейчас на перевоплощение и заучивание нового языка времени нет. Так что скажи честно, кто ты на самом деле такая, откуда родом и на каком языке разговаривала в детстве. И не юли, я прекрасно знаю, что по-арабски ты говорила так себе, что и понятно, по-английски ещё хуже, пока тебя не подучили в Джерси. Так что признавайся, как тебя в детстве называла мама.

   - А у меня в детстве не было мамы.

   Родерик ,сам того не подозревая, поставил её в крайне сложное положение. Чего он от неё добивался, она прекрасно поняла. Она бы и ответила, будь ей лет тридцать с лишним, как считал Родерик и те, кто знают, что она не так давно работала контрабандисткой на Аднана. Но ей семьдесят пять, почти семьдесят шесть лет и она родилась в иной политической реальности, нежели той, что наблюдается сейчас. Сказать, что первые свои слова она произнесла по-русски, значит навести Родерика на ложную мысль, что она родилась в СССР и вообще тайный агент КГБ. Сказать, что вторым родным языком для неё является немецкий, до сих пор было боязно. После войны она четко для себя уяснила, что в новом мире быть немкой опасно, даже если в Третьей Империи тебя считали полукровкой второй степени и потомком низшей динарийской расы, даже если ты в эмиграции, даже если приезжаешь из пустыни на рынок в тунисскую Джербу торговать коврами, где ходит множество европейцев, особенно горделивых французов, отсидевшихся при бесконфликтном режиме Виши и считающих себя победителями во Второй мировой.