Четвертая обезьяна - Баркер Джей Ди. Страница 61

Мне показалось, что я почувствовал пулю еще до того, как услышал выстрел. Пуля просвистела рядом с моей головой и застряла в деревянном косяке сантиметрах в пятнадцати справа от меня; щепки разлетелись в воздухе; одна из них впилась мне в щеку. Не давая мне дотронуться до щеки и оценить ущерб, отец врезался мне в спину и толкнул меня вперед. Потеряв равновесие, я упал и прокатился по полу, остановившись сбоку от дивана. Подполз к маме — она сидела за спинкой, скорчившись и переводя взгляд с меня на дверь. Отец у меня за спиной закрыл дверь ногой.

Он не вставал с пола. Приподнялся только на миг, молниеносно задвинул засов и снова упал.

— Он тебя подстрелил! — взвизгнула мама.

Я покачал головой:

— Нет, мама, это всего лишь щепка; ничего серьезного. Все будет хорошо.

Не сразу я сообразил, что она обращается не ко мне. Проследив за ее взглядом, я увидел, что отец прижимает левую руку к правому плечу. Между его пальцами расползалось красное пятно.

Мама встала и подошла к нему.

— Лежи! — приказал отец.

Она опустилась рядом с ним на колени:

— Дай посмотреть.

— Только сверху задело. По-моему, это просто царапина.

Мама расстегнула на нем рубашку и осмотрела рану.

— Принеси аптечку и влажное полотенце, только голову опускай пониже, — велела она мне.

Я побежал на кухню и достал из-под раковины красную коробку. На всякий случай мы держали такие аптечки во всех комнатах, на кухне и в ванной. Чаще всего мама пользовалась именно этой аптечкой, когда лечила меня, если я царапал колено или обдирал локоть, что случалось довольно часто, и я гадал, все ли здесь на месте. Может, лучше взять другую? В конце концов я решил, что важно доставить маме аптечку как можно скорее, а если чего-то будет недоставать, она мне скажет. Чистое полотенце для рук нашлось в ящике рядом с раковиной; я как следует намочил его и вернулся в гостиную.

На лбу у отца выступил пот; я не помнил, когда в последний раз видел, чтобы он потел.

Мама взяла аптечку, одной рукой расстегнула кнопку и достала оттуда флакон со спиртом. Вытерла кровь полотенцем и полила спиртом открытую рану. Отец зашипел от боли.

Пуля прошла по касательной, оставив за собой красный след. Я нагнулся, чтобы получше рассмотреть рану, но мама шлепнула меня по плечу:

— Отойди, ты загораживаешь свет!

— Извини, мама.

Она быстро обработала царапину, достала свободной рукой бинт и сделала перевязку. Бинт почти сразу порозовел, но кровотечение почти остановилось. Отец поправится!

— Спасибо! — Он улыбнулся ей.

Мама кивнула, убрала флакон со спиртом и остатки бинта в аптечку и отодвинула ее в сторону.

— Что теперь?

— Закончим дело.

Я вздрогнул, когда кто-то замолотил в парадную дверь.

— Я вас задел? — спросил с той стороны «мистер Джонс». — Вы уж простите; наверное, я немного увлекся! Прошло столько времени с тех пор, как я последний раз охотился. С самого утра голова идет кругом — до того не терпелось пустить в ход мою пукалку!

— Держитесь подальше от окон, — одними губами произнес отец.

Я кивнул и заполз за диван. Правда, я не боялся. Ну, может, и боялся, но совсем немного; во всяком случае, не собирался показывать свой страх при маме и отце. Мне очень недоставало моего ножа.

Он снова ударил в дверь, и она затрещала. Я не знал, чем он молотит, кулаком или прикладом ружья, но все равно вздрогнул.

«Мистер Джонс» немного понизил голос:

— Сами помните, я просил вас вежливо, очень вежливо. Вижу, придется действовать иначе. Итак, мне нужны документы, которые украла ваша милая соседка. Я знаю, что они у вас, так что давайте не будем притворяться, будто их у вас нет. Не совсем понимаю, что у вас здесь творится; откровенно говоря, мне на ваши делишки наплевать. Вы даете нам документы, показываете камень, под которым прячутся Картеры, и мы уходим, не задавая лишних вопросов. По-моему, неплохое предложение. Вы не можете отрицать, что в сложившейся ситуации я веду себя честно и открыто.

— Он думает, что они оба еще живы, — тихо проговорила мама. Она отошла от отца и пыталась выглянуть на улицу в боковое окошко.

— Конечно, если Картеры прячутся у вас, если вы их укрываете… тогда у нас будет совсем другой разговор. Вы ведь не хотите укрывать преступников, верно? А Картер — самый настоящий преступник. Как еще назвать того, кто ворует что-то у своих работодателей? Пусть даже он украл сведения, информацию. Он все равно оказывается на одном уровне с насильниками и убийцами. И женушка его не лучше; у нее в шкафу полным-полно скелетов!

Он говорил громко, но достаточно спокойно. У меня сложилось впечатление, что он прижимается вплотную к двери. Будь у нас ружье, мы могли бы застрелить его сквозь деревянное полотно. Всего одна пуля, выпущенная в центр двери, решила бы нашу проблему. Возможно, «мистер Джонс» думал, что у нас тоже есть огнестрельное оружие — большой револьвер, вроде того, что лежал у него в машине, или ружье. Иначе он уже наверняка снес бы дверь. Я бы на его месте так и поступил. Отец, правда, не верил в огнестрельное оружие и не держал дома ничего подобного.

— С ружьями часто происходят несчастные случаи, — всегда говорил он. — Зато ножом нельзя никого зарезать случайно. Нож случайно не выстрелит. — Может быть, в ту минуту он пересматривал свои взгляды? Я не мог ничего понять по его лицу. Он почти не шевелился. И не пуля удерживала его на месте — у него была всего лишь царапина; он просто сосредоточился. Наверное, продумывал план. Отец не поддавался панике — никогда. Я ни разу в жизни не видел, чтобы он паниковал. Как ни разу не видел, чтобы он что-то принимал слишком близко к сердцу. Мне казалось, что отец всегда точно знает, что и когда надо делать.

Мама подползла к окну за диваном — оттуда открывался вид на двор сбоку — и приподняла голову над подоконником. С той стороны вдруг показалось лицо; мама отпрянула и взвизгнула. За окном стоял мужчина с длинными светлыми волосами и в сильных очках; его тонкие красные губы расплылись в улыбке. Он неслышно произнес: «Здрасте!» — и приложил ладонь к стеклу. Я наблюдал за тем, как запотевает место вокруг его руки; когда он отпрянул, на стекле остался отпечаток его пятерни. Затем он приставил к стеклу «магнум», который я нашел в бардачке зеленого «плимута». Заулыбавшись еще шире, он скрылся из виду. Мы с мамой переглянулись, потом посмотрели на отца; мы ждали от него руководства к действию.

В парадную дверь снова замолотили.

— Вы еще там? Еще слушаете меня?

Отец поднес палец к губам.

«Мистер Джонс» продолжал:

— История с их машиной меня слегка озадачила. Конечно, очень разумно бросить ее на железнодорожной станции. Все указывает на то, что они спешно уехали. Я все понял. Но зачем они оставили чемоданы в машине? Кто отправляется в путешествие и забывает вещи? Когда мы нашли машину, когда я увидел чемоданы, мне стало ясно, что кто-то все инсценировал. Сначала я подумал, что Картеры сами виляли, так сказать, путали след. Однако, подумав хорошенько, отказался от этой мысли. Саймон умом не блещет. Конечно, он очень хорошо разбирается в цифрах, но ему, как многим книжникам, недостает здравого смысла; он напрочь лишен житейской смекалки. Если бы он куда-то бежал, то именно бежал. Значит, если бы машину на станции бросил Саймон, он непременно взял бы с собой чемоданы. Как только я разгадал этот маленький трюк, остальное было просто. Я догадался, что вы как-то замешаны в их дела. В вашем Богом забытом тупике стоят только два дома; к кому еще они могли обратиться за помощью? Позавчера, когда я зашел к вам, ваш мальчонка едва не обделался от страха. Он у вас смышленый, надо отдать ему должное, но вот врать пока не умеет. Ему еще учиться и учиться. Ничего, несколько лет под куполом — и все наладится.

Отец показал на маму, потом в сторону кухни и сделал в воздухе колющее движение. Мама все поняла и проползла мимо меня на поиски ножей. Я по-прежнему сжимал свой ножик; сжимал его так крепко, что потная ладонь побелела и пошла красными полосами там, где кожа соприкасалась с рукояткой.

— Что-то я заболтался — даже в глотке пересохло. Не важно, как я очутился на вашем крыльце, но теперь я здесь, вы там, а то, что мне нужно, находится где-то посередине. Вряд ли вам захочется рисковать своими жизнями и жизнью вашего ребенка из-за нескольких бумажек и, наверное, даже из-за ваших соседей. То есть… зачем же из-за них умирать, верно? Неужели вы допустите, чтобы ваш сынишка погиб из-за чужих проблем? А именно это произойдет, если вы в ближайшее время не выйдете.

Вернулась мама с двумя большими поварскими ножами, которые взяла на разделочном столе. Один она протянула отцу, а второй оставила у себя.

«Мистер Джонс» откашлялся и продолжал:

— Повторяю, я просил вежливо. Но у моего терпения есть пределы. Пока мы с вами тут мило беседуем, мой приятель мистер Смит ходит вокруг вашего красивого домика с двумя канистрами бензина. Ох, как же воняет бензином! Смит полил бензином стены, налил его в подвал, даже полил парочку ваших деревьев — гореть будет ярко!

Что-то грохнуло под крышей, потом несколько секунд каталось и остановилось.

— Ух ты! Жалко, что вы не видите! Он зашвырнул целую канистру прямо вам на крышу, и бензин течет по стене. Даже из водосточных труб льется! Ваш дом сверху донизу полит девяносто третьим высокооктановым бензином. — «Мистер Джонс» захихикал; голос у него стал визгливым от возбуждения. — А теперь — вот вам моя просьба, уже не такая вежливая, как раньше. Даю вам пять минут на то, чтобы вы вышли вместе с Картерами. Через пять минут мы начнем играть со спичками и устроим небольшой пожарник. Конечно, мы понимаем, что останемся без своих документов и не увидим ваших соседей, но я как-нибудь переживу. Буду спать как младенец, зная, что здесь все и закончилось. Предупреждаю, если надумаете бежать, мы перестреляем вас, как голубей в тире. У вас пять минут, ребята. Время пошло! Тик-так, тик-так.