Дух трудолюбия (СИ) - Горн Андрей. Страница 41

-Первое призовое место и победителем гонки признается аглицкая команда ‘Воксхолл’ на одноименном паровике. Второе призовое место занимает Фред Марриотт на своей ‘Супер -Ракете’. Третьим победителем гонки и соответственно, третье призовое место занимает команда братьев Гарднеров-Серполле на своем дубль-фаэтоне.

По решению главного акционера, его величества Императора, главный приз, кубок Гран-при Императорского Тартарского Паромобильного Общества “Пробег на кубок Императора” вручаться не будет, ограничившись положенными для призовых мест наградами.

Услышав эти новости, толпа недовольно загудела, принявшись немедленно обсуждать только что услышанное друг с другом.

Матрос помог мне спуститься по ступенькам на землю. Передо мной спустилась ее высочество Александра. Солнце уже почти зашло, уступая место ночи. Я, накрытый чьим-то одеялом и каким-то непонятным образом насухо от воды высушенный, стоял посреди поля. На этом поле, рядом с приземлившимся нашим дирижаблем, сверкая дежурными огнями, поодаль стоял дирижабль его Императорского величества, на котором он прибыл до начала гонки. В воздухе висело несколько военных дирижаблей, также сверкавшие огнями. Кажется, я заметил на бортах торчащие пушки. И, по-моему, некоторые обводы мне показались знакомыми. Приземлившийся дирижабль встречала небольшая группа военных, среди которых я узнал его величество. Он, крепко обняв свою непутевую дочь, погладив ту по голове, вскоре отстранился от нее и подошел ко мне.

-У вас талант, молодой человек. Столько качеств и знаний – прямо удивительно. А еще оказываться каждый раз в нужное время и в нужном месте. Отеческое спасибо за спасение моей дочери – и Император, в этот момент показавшийся мне, в первую очередь, не самым первым лицом страны, а просто простым, усталым от всего, человеком, подал мне руку.

После крепкого взаимного рукопожатия он сказал:

-Надеюсь все же вскоре увидеть вас не только воспитанником приюта, но и студентом Имперской Академии. Стипендия для вас мною подписана собственноручно. По достижению шестнадцати лет имеете полное право ей воспользоваться, поступив в Имперскую Академию или любое военное училище по вашему выбору.

Взяв меня слово ничего не сообщать журналистам о произошедшем и сообщить всю нужную информацию соответствующим службам, его Величество увлек за собой Александру. Как? Всё? И все на этом? Отвернулся, чтобы не смотреть на взлетающий дирижабль. Не успев разочароваться, слышу:

-Сергей!

-Да, ваше высочество, совсем забыл, ваша куртка на мне! – принимаюсь снимать ее.

-Ах, нет-нет, не надо, оставь!

Ко мне, быстро спустившись по трапу, подбежала ее высочество:

-Оставь себе на память. Это самое малое, чем я могу отблагодарить за твою помощь. Не хочу, чтобы ты считал меня...

И не договорив, обняла. Раздался гудок-ревун. Ее высочество отстранилась и позволила поцеловать свою руку, после чего, словно нехотя, принялась идти пятясь к дирижаблю, одновременно говоря:

-Мне не позволено остаться. Ах! Как я хотела бы многое узнать, но охрана сильно настаивает. Мне нужно лететь, Сережа. И я обещаю, как только будет можно, свидимся. Обязательно с тобой свидимся. И в целях моей безопасности пока молчи обо всем!

И вскоре, погрузившись в свой дирижабль, Александра с семьей взлетела, направившись явно в сторону императорского дворца.

Ну а мне предстояла беседа с офицерами, представившимися контрразведкой Империи. Долго и обстоятельно длилась этот разговор. Офицеры не угрожали, но нудно и не по одному разу задавали вопросы о предшествующих гонке событиях и о том, что происходило на самой гонке. К вечеру от этих расспросов и обстоятельного рассказа у меня разболелась голова. Ф-фух, надоело! Когда офицеры посчитали опросы достаточными, после нескольких часов разговоров, затемно, мне дали поесть. После чего под охраной доставили в гостиницу, где временно жила наша команда. Ночной стук в дверь и вскоре нас встретили ликующие объятия всех без исключения, еще сонных, участников команды. После ликования начались расспросы. Только вот радость всех присутствующих несколько поутихла после сообщения офицера, прибывшего вместе со мной. Заявив всем о том, что до особого указания мне запрещено распространяться о событиях, произошедших в финале гонки, офицер козырнул и пожелав всем спокойной ночи, удалился.

-Ну как, значит, добрался де в гонке до ее высочества?

-Добрался, Степан Николаевич. А вы сообщили то, что я вас просил на старте гонки?

Степан Николаевич только вздохнул:

-Подкузьмил ты мне, Сергей, с этим сообщением. Заарестовали меня сразу. Посадили в клетку, словно вора какого. Думал влип по-черному. А к вечеру все ж разобрались и выпустили. А уж к ночи и ты явился. Нет, не подумай, я не жалуюсь, все-все понимаю. Только скажи, там все нормально?

-Нельзя, Степан Михайлович, запретили говорить. Контрразведка.

-Вот как?! Значит, ее высочество де жива, раз их всех и тебя с гонки сняли. Предлог де про поломки-то мобилей, верно, надуманный.

-Степан Николаевич, я вам этого не говорил. Это ваши слова.

Старый гонщик еще раз вздохнул:

-Я же говорил, от богатых и знатных де жди беды.

Что тут на это скажешь. Только, ты не прав, Михалыч.

Наутро мы уехали в Старый Петерсборг. ‘Пулю’ нам не вернули, ограничившись выданной господину Арбузову распиской о временной конфискации означенного предмета на период расследования, что в немалой степени изумило всех. Что там нашли в моем паровике, догадок у меня не было. Кроме одной. Пуля просто понравилась ее высочеству и она, так сказать, ее придержала у себя. Взамен Молнии. Ехали обратно молча, хотя на языке у всех так и вертелось невысказанное желание подробно расспросить меня о событиях пятого этапа.

В приюте было еще тяжелее. Поздравления сменялись сочувствиями о сходе и пожеланиями побеждать еще, заканчиваясь вопросами про то, что было на пятом этапе. Потому что слухи и новости гонки дошли и до них. Отказывать ребятам и знакомым в этом была для меня еще та пытка. Хорошо ребята из нашей компании, правильно истолковав мое состояние и невозможность рассказов, как и в тот раз, в первый визит к императору, принялись отгонять от меня наиболее назойливых интересантов. И это дало свои плоды, потому что поток интересующихся этими событиями лиц и повторяющихся вопросов вскоре начал сокращаться.

А еще через пару недель на выходе из приюта меня ждала очередная приятная новость. В этот момент наша честная компания гурьбой шла на практическую.

-Сергей?! – окликнул меня знакомый голос.

-Бойко?! Ты?! Жив, курилка! -заорал я. И подлетев к недавнему напарнику, обхватил того двумя руками и подпробовал поднять его. Разок подняв его и опустив вниз, репортер принялся отказываться от сомнительной чести быть поднятым еще раз.

-Хватит-хватит, небось зашибешь еще ненароком, хандрыга.

-Что-о?! Сам ты, костеря известный. Сбежал от меня тогда. И, кстати, правильно сделал. Как ты, долго по лесу пришлось скитаться?!

Наши ребята, переглядываясь друг с другом, стояли молча, грея уши и ловя каждое слово нашего с ним разговора.

- Ой, и не говори. Слез я с мобиля, вы уехали. Приближался дирижабль. И мне пришлось забежать в лес. Рядом с дорогой был большой валун, под которым я спрятался. Авось не заметят. Мне небось никогда еще так страшно не было, когда дирижабль пролетел надо мной. Маленький, а такой большой военный дирижабль погубил. Это знаешь ли, страх наводит. Он пролетел дальше и я, услышав, как стих шум его винтов, вылез из своего укрытия на дорогу. А когда вдалеке я увидел зарево необычного голубого огня, языки которого быстро двигались в мою сторону, у-у-у! Небось магические штучки. Тут-то мне стало страшно второй раз.

-Да ладно, Бойко, огонь тот имел ограниченный радиус поражения.

-Вот. Не раз я ж тебе говорил, Сергей. Какими-то ты странными словечки сплошь сыплешь. Как его ...Сусанин, радиус поражения. Ругаешься даже как-то не нашему.

-Ладно-ладно, Бойко, ты не увиливай. Дальше-то что было?