Дух трудолюбия (СИ) - Горн Андрей. Страница 43

За мыслями не заметил, как уснул. А наутро все было как обычно и о проведенной бессонной ночи напоминал только противный зев. А за делами в мастерской противные мысли окончательно выветрились. О них я и думать позабыл. А зря. Потому что, выйдя вечером из арбузовской мастерской и возвращаясь обратно, из остановившейся напротив входа в приют пролетки за вылезшим из нее городовым на мостовую спрыгнул он. Рябой.

-Гимназист! Гонщик! Ить вот ты где! А ну стоять!

Неразлучная троица стояла на противоположной стороне мостовой и с удивлением смотрела на разворачивающееся на их глазах действо. Только что на их глазах из остановившейся пролетки вылез полноватый унтер-полицейский и какой-то крепкий мужик с рябым лицом. После чего события стали развиваться лавинообразно.

-Гимназист! Гонщик! Ить вот ты где! А ну стоять! – крикнул рябой.

Попытался схватить Конова. Неудачно. Их друг вывернулся из захвата и совершенно невероятным ловким приемом вывернул рябому руку, после чего сильно толкнул своего врага на полицейского. Те не удержались и оба упали на мостовую. Сергей не стал ждать и ринулся бежать. Его враги тем временем поднимались с земли.

-Ах, ты ж! Бунтовать мне вздумал! Да за сопротивленье...А ну стой! Пулять буду!

Юноша бежал, не останавливаясь. Рябой, видя, что цель удирает, вскочив и крякнув, тоже побежал за парнем. Оставшийся возле пролетки унтер, из-за живота натужно поднимаясь, тем временем вытащил служебный парострел и выставил его наизготовку. Городовой поморщился. Навязанный Йозефом свидетель, по совместительству бывший его охранником, мешал ему целиться в ногу. Вот он ушел с линии огня, зато более быстрый гимназист сменил тактику, принявшись бежать по улице, петляя волной. Унтер принялся целиться через мушку парострела и настраивая увеличенный радиус поражения в связи с растущей дальностью.

- Гадство! Сбежит! Как есть сбежит! Пулять? Или не пулять?! Уйдет же! Ищи его потом. Да что же он! Да уйди ты в сторону!

Выстрел паровика. Унтер-полицейский обрадовался. Попал! Когда пары выстрела рассеялись, на тротуаре лежал только рябой, раскинувший свои руки на мостовую. Парня уже не было.

-Тьфу! Зар-раза! Связался на свою голову с этим Йозефом! Бечь надо!

Не став смотреть на лежащего рябого, он вскочил в уже собравшуюся трогать пролетку, взглянул зло на насмерть перепуганного возничего и быстро тому сказал:

- А ну трогай давай. Быстро. Плачу втройне. Пошел!

Ф-фу-у! Удачно сбежав с места событий, я гулял по городу, стараясь не отсвечивать по началу комендантского часа. Успел зайти в банк, где забрал весь свой депозит. Пустили сразу, швейцар был уже другой. А вот помощник управляющего, узнав цель визита, даже как-то посмотрел на меня с сожалением. Возвращался обратно в приют уже глубокой ночью. Труп рябого, так вовремя оказавшегося на линии огня, уже убрали. Зачем я им оказался нужен? Почему хотели убить? Вот спрашивается, и зачем я туда поперся? Приличная лавка с виду была. Неужто все из-за парострела с ножом. Или Йозеф обиделся на то, что я приложил его по шее. Обидчивый какой. Нет, что-то Йозеф там говорил о стали... бреарлевской, кажется.

У входа в приют стоял паромобиль с эмблемой полиции. Явно по мою душу. Уж не знаю, что там в полиции наплел Йозеф, но мне это явно не понравится. Нужно отсюда бежать, но хотя бы забрав свои вещи. Только вот...к кому бежать-то? Уверен, что Арбузову сомнительные дела, да еще с убийством, явно не нужны. А еще придется рассказывать о всех событиях, произошедших в связи с этим. Про спрятанное оружие. Тут все и вскроется. Император высоко и далеко. Александра еще могла бы помочь, воспользовавшись своими связями, но она же в Новом Петерсборге. Куда еще добраться надо. Бардин. Мой опекун. Единственный, кто реально мог бы мне помочь и просил обращаться за помощью. Если уж и идти в полицию, то лучше вначале к нему. Только до него еще дойти надо. Кажется, он живет на Никитской, 25. Или Никольской, 25? Его визитка. Она же там, в моих вещах лежит.

Через парадный вход переться не стал, предпочтя нашу дырку в заборе со стороны оврага. Любимое место всех приютских, бегавших без увольнительного билета в город до ближайшей кондитерской за сладостями. Окно цокольного этажа, служившего приемным окном угольного склада, просто прикрывалось листом металла, не имевшим креплений. Вытащив кусок листа, через окно можно было пролезть на сам склад, а отперев защелку в помещении, выйти в коридор подвала. Этот маршрут мне один раз показал вездесущий Петька.

Сонный приют. Нужный этаж. Дежурный надзиратель спит в углу за столом у включенного ночника. Запах сгоревшего масла ночника в воздухе. Тихонько, едва слышно пройдя мимо дежурного, Сергей подошел к двери и дернул ее ручку. Ффу-у! Дверь тихо скрипнула, но надзиратель так и не проснулся. Вот он идет на цыпочках в комнату к своей кровати, стараясь никого не разбудить.

-Ба! Серег, неужто ты? -слышу голос Петьки.

Зажегся ночник. Вскочили другие. Не спали.

-Живой?! Живой! -тихо сказал Олег.

-Тише! Живой, братцы, живой!

Вокруг меня в исподнем стояли ребята и тихо рассказывали новости:

-Серег! У нас тут такое было. Все на ушах стояли. Вначале полиция была, а потом и штатский приехал какой-то. Глазами так и зыркал, словно вынюхивал что. Акулина Валерьяновна с ним. Всех про тебя опрашивали. Анфису твою тож. Какх... как ее, во...К-кхарактеристику собирали.

-А городовых у входа, видел? По твою душу стоят! И у Арбузова тож парочка. Внутри сидят, самолично видел.

-Вещи твои все забрали все. Ничего не осталось. И дохлый труп того рябого забрали. Стрелявшего городового, грят, тож ищут. Может энтот и не городовой вовсе был.

-Сереж, что тем двоим от тебя, нужно было? – спросил меня Илья, смешно щурясь сонным глазом.

- Да сам не знаю. Зашел в городе в одну посудную лавку свой ножик продать, а они из-за ножика оружие схватились. Пришлось главному по башке дать и сбежать от них. Думал забудут, а вон оно как вышло.

Влез Петька.

-А ты энтого рябого хорошо заломал. Любо-дорого смотреть. Раз-два и в дамки. Хороший у тебя приемчик. Научишь потом?

-Научу, Петь, ну если...сам понимаешь.

-Понимаю. Что дальше?

-Пока ухожу. Раз ищут, здесь мне быть нельзя. Наведаюсь в ту лавку, узнаю, что к чему. Буду искать помощи. Есть у меня тут знакомый человечек.

-Может к ее высочеству надо. Она же точно сможет помочь. Ты же ни в чем не виноват.

-Сможет, наверное, но для этого нужно еще до нее добраться.

-Анфисе сказать, что?

-Ничего. Если все хорошо закончится, сам ей скажу.

-Горевать будет девка, но смотри сам. Она же с тобой всегда крутилась и девкам спуску не давала. Люб ты ей.

-Что-то не заметно. Всё парни. Пока. Если что, вы меня не видели.

Тихо выхожу из комнаты. Иду тем же маршрутом, каким пришел. Спящий надзиратель даже не проснулся.

Сплюнув от неожиданной потери вещей, возвращаюсь снова в подвал. Пересидев ночь в теплой угольной, под утро задниками ушел, стараясь не попасть на глаза стоящему на страже полицейскому наряду. Тем временем сами городовые бодро зевали в паромобиле, борясь с подступающим сном. Я же шел по улице. Мой путь был на Никольскую, 25. На квартиру Бардина, адрес которого в выданной мне визитке я запомнил. Жил он далеко, на другом конце города. Поймав первый утренний экипаж, называю адрес полусонному вознице. Через двадцать минут пролетка останавливается у нужного мне дома.

Звоню в дверной звонок под именной табличкой. Слышу молодой зычный голос за дверью:

-Кто там?

-День добрый! А Петр Алексеевич часом не дома?

Дверь открывается. Молодая горничная в белом переднике и черном платье. Прислуга.

-Нет, молодой человек, Петр Алексеевич давно уехать изволил! Надолго! Кто вы?! Что передать хозяину?

Я стоял перед служанкой, как мешком оглушенный, не зная куда деть свои руки. Бардина нет дома? И что мне теперь делать?

-Маланья, милая, кто там? – в прихожую вошла белокурая молодая девушка в бежевом платье.