Тихий Коррибан - Шиннок Сарина. Страница 41

Его блестящие глаза краснеют, он смеется с выражением боли на лице:

- Да что ты знаешь обо мне? Даже не знаешь имени! Не хочешь знать. Они дали нам одинаковые имена, представь себе! Я суррогат, вторичная продукция, твой заменитель, копия «шедевра», потому что «бесценный оригинал» захотели забрать себе джедаи!

Эти заявления начинают выводить меня из равновесия – я терпеть не могу, когда кто-либо бросается такими патетичными фразами.

- Тебе самому не противно то, как ты рассуждаешь о людях? – интересуюсь я.

- А ты что, рассуждал иначе? Обо всех – о людях и особенно о нелюдях?

Неплохая попытка подловить, но я уже давно знаю, в чем был не совсем прав. После всего, через что я прошел, слова меня не заденут. Я могу сохранить самообладание и не прекращать попытки понять человека, который, судя по всему, не до конца утратил способность мыслить:

- Если тебе есть, за что так сильно меня ненавидеть, почему же ты просто не убьешь меня?

- А что я получу? – разведя руками, отвечает брат так, словно я спросил нечто, само собой разумеющееся. - Жизнь прошла! Если я проведу ритуал, все начнется с начала! Но без тебя, брат! Без тебя!

- И кем ты будешь в этой новой жизни?

- Тобой.

- Но разве ты владеешь Силой?

- Да! – отрешенность и безумие возвращаются во взгляд блестящих темных глаз. – Иначе как бы я провел ритуал Успения и все прочее! И с чего бы тогда я настолько тебя призирал!

- И кто же дал понять это тебе? Кто учил азам? Я уверен, это был не джедай.

- Да, но это был благосклонный человек, предложивший помощь, несмотря на мой возраст. Он согласился с несправедливостью моей судьбы!

Пророки Темной Стороны вербуют к себе новых членов. Для них не имеет разницы, кого они посвящают в свои тайны – все равно реальное положение дел знают только двенадцать верховных. На Дромунд Каасе для приобщения неофитов к секте используют особый багряный спайс. Кажется, они делают его из грибов, растущих на кладбищах. Поколения спустя после смерти основателя Миленниала, не добиваясь ничего, а только теряя имевшееся влияние, Пророки искали новые средства влияния – и нашли это. Все, что они делают там теперь, сводится к некому подавлению воли и обучению отчаянию. Я видел там нескольких новоприбывших – фактически еще детей. Их выводили из цилиндрического здания без окон, каменного мешка, который мог быть тюрьмой или чем-то в том же роде. Ночью оттуда были слышны странные бормотания, бывшие, по-видимому, их молитвами, и плач – как мне показалось, детский. У Пророков были и «лаборатории» для алхимических экспериментов, где они занимались неким «созданием монстров». Но могли они быть уверены, что сформируют у всех своих неофитов пресловутую выученную беспомощность? Могли предполагать, что однажды найдется монстр, который вырвется? Все это такая ирония… словно вся Вселенная была слепа.

- Я знал одного человека, который тоже умел мягко стелить, - невольно улыбнувшись, сообщаю я. - Но, знаешь ли, нет никакой чести в том, чтобы быть джедаем, поверь. Я не просто так отрекся от этой жизни.

Снова смех, тихий, похожий на кашель, исполненный горечи:

- И сам доказал, что не был достойным быть джедаем! Прожил жизнь – и зачем? Зря! Ты вернешься в утробу матери, а я приму твою судьбу. И проживу жизнь, как должно!

- Даже если так, на твоей совести будет двадцать трупов! – не выдерживаю я абсурдности его слепой убежденности, что все так просто поправимо. - Твои руки уже в крови восемнадцати жертв. Разве так поступают джедаи?

Мои слова ни на йоту не пошатнули веру брата в то, что он затеял:

- Исказив ход времени, я изменю все это. И для меня все начнется с начала, а значит, этой вины не будет на мне. Рожденный заново, я буду чист.

- Ты настолько обезумел, что действительно не понимаешь, что все это время использовал Темную Сторону? – не столько последняя попытка достучаться, сколько еще одна проверка наличия здравого смысла. И если бы здравомыслие осталось в нем, это стало бы для него таким же потрясением, как для меня тот факт, что Каданн некогда был джедаем. И бывший воин света, показывая мне все запредельное мракобесие Дромунд Кааса, рассказывал, что навел в этой богомерзкой секте порядок, достойный идеалов Миленниала. Не будь я несколько подготовленным морально после Коррибана, допустил бы шальную мысль, что Орден Джедаев был не так уж плох.

- Этого не может быть, - мотает он длинноволосой головой. - Глупость. Твои навыки дипломатии и красноречие ослабели, да?

- Ты, видимо, слышишь только себя? Я лично знаю того, кто тебя использует. Бедный, несчастный, тебя обманули. Заставили поверить, что то, о чем ты грезишь, можно осуществить, только чтобы ты пошел за ними. И ты примкнул к ним. Мне жаль.

Недальновидные прорицатели – столь острый оксюморон. В первую очередь Пророки обманулись сами. Не ведая знаний, открытых Бейном, которые он сам охранял на Коррибане, они были лишь игрушкой в руках Темной Стороны. Не так уж удивительно узнавать это после того, как Каданн не сумел понять, что я предлагаю ему стать смертником, и принял от меня схемы ментальной бомбы. Так называемые «пророки» годами, веками сидели на своем грозовом Дромунд Каасе среди могильников и болот и не знали истины о ритуалах ситхов и возможностях Темной Стороны, которая играет по своим правилам и преследует свои цели. Как поразительно, что первым это сказал Дарт Мол, простой забрак, вышедший из Братьев Ночи – они все не имеют представления, с каким огнем играют!

- Ты врешь! – обозлено бросает мне в ответ брат.

Он уже заметно разнервничался из-за разговоров, которые затянули время перед столь долгожданным для него финалом ритуала. Он приближается к Налджу, которая в оцепенении наблюдала за нами все это время, наверняка не понимая, что тут творится и зачем все это. Блаженная нетронутая горечью знания Мать Возрождение. Безумец хочет столкнуть ее в бассейн с кровью, где продолжают ритмично вращаться циклопические шестеренки, ведь раньше он уже получил ее бессловесное согласие, манипулируя ее привязанностями. Больше нечего выяснять, нечего искать объяснения и оправдания, нечего думать - пришло время остановить его. Я по-прежнему держу в руках два световых меча, но, кажется, сейчас мне нужно нечто другое. Нельзя убить обычным способом того, кто