Последний поцелуй неба (СИ) - Золотая Аида. Страница 22

Подошел к регистратуре. Вынул из кармана банкноту, сунул в паспорт — ничего лучше не нашлось сходу. Склонился к окошку, за которым сидела молоденькая регистраторша. И протянул его ей. Через две минуты он уже знал, кого именно навещает в клинике госпожа Протасова. Равно как и имя лечащего врача.

Дальнейшее было механически. Он вышел на улицу. Зашел за угол, чтобы дождаться, когда покажется Анна. И медленно закурил, переваривая полученную за день информацию.

Она вышла. Через бесконечно долгое время. Больше не бежала, медленно переставляла ноги по ступенькам, добрела до машины и целую вечность сидела, опустив голову на руки, вцепившиеся в руль. Потом все же завела мотор и уехала с больничного двора.

Теперь уже Закс следом не бросался. Несколько бесконечных мгновений смотрел ей вслед, точно зная, что она поехала домой. Откуда такая уверенность — плевать. Чувствовал только, как что-то неясное сдавливает виски. Сжимает, вызывая тупую боль, от которой хоть волком вой. И все же вопросов было больше, чем ответов.

Настя Северная. Дурацкая фамилия. Такая же дурацкая, как имя Северина. Анна для него Севериной больше не была.

Он поднялся по лестнице на второй этаж. Прошел по коридору. Остановился перед дверью с табличкой «И. П. Фурсов, хирург». И, не стуча, вошел.

Глава 13. «ZG Capital Group»

Несколько мгновений он стоял, сжимая в руках мобильный, и смотрел прямо перед собой — на стену напротив, где алым пятном маячила входная дверь. За каким чертом он когда-то согласился на этот цвет. Похоже на крышку дешевого гроба. Где были его глаза? Андрей трубку не брал. Он вообще больше не реагировал. После ухода Лизы они не общались лично, но только через юристов. Теперь по-настоящему — это реальность.

Тогда, несколько недель назад, сразу после звонка Сони, Виктор ломанулся к жене. Пытался поговорить. На единственный вопрос зачем, вырвавшийся у него как будто последняя надежда на индульгенцию, она ответила: «Сейчас это кусок мяса. Потом будет человек. Часть тебя и меня. Ты не видишь, что это невозможно?»

Значит, она видела. Видела то же, что и он. Даже если не брать в расчет измену, послужившую причиной развода. Это было в клинике. В vip-палате. Ее оставили там, под наблюдением врачей. А он медленно горел, оказавшись один на один с каким-то высшим возмездием. Закс был фаталистом. Но никогда не мыслил подобными категориями.

Последующие недели были заняты попытками договориться с юристами Горина относительно его доли в «ZG Capital Group».

Результат превзошел все ожидания.

На столе перед Заксом валялось извещение из суда. Горину мало было всего случившегося. Он намерен был устроить показательный раздел, что вполне ему по зубам.

Виктор плеснул виски в стакан и проглотил его, не чувствуя вкуса. Передернуло. И все из-за гребанных тридцати процентов, на которые никто из Гориных не имел права. Кто угодно имел, но не Горины. Проще потратить их на шлюху. Виктор хохотнул и налил еще виски. K-н-и-г-o-л-ю-б.н-e-т

В течение следующего часа он занимался тем, что рылся в сейфе, перебирал бумаги, что-то решительно рвал, остальное убирал в папку. Ничего особенного. Были еще файлы на ноуте, которые следовало подчистить. Гребанные тридцать процентов, выведенные из оборота через благотворительный фонд Виктора Закса «Надежда» и не выплаченные дивидендами. Это было охренительно выгодно. И почти легально, если не считать того, что после того, как средства поступали в «Надежду», тут же переводились на счета «мертвых душ» в банке Ольховских Горин мог сколько угодно искать концы. И не знал, что «мертвые души» у него под носом. Вплоть до пионерского лагеря, в котором они отдыхали детьми. Развалившийся в труху, но чей директор получил свои номинальные сто пятьдесят штук за услугу.

После обеда Закс сгонял в «Надежду», там тоже было, что забирать.

И только потом отправился домой с приличным фолиантом. Это было еще не все. Но даже с этим — было за что его урыть.

Не боялся до дикости. Понимал, что фанфары в финале неизбежны. Может быть, даже хотел этих фанфар, но и останавливаться было не в его правилах. Если играть, то до конца.

Когда открывал дверь своим ключом, почти не помнил, как ехал. Провалы в памяти. Тогда, десять лет назад, он тоже не помнил себя.

Телевизор орал на всю катушку. Судя по звукам, шел какой-то боевик. Непрекращающиеся звуки пистолетных выстрелов и редкие вопли, смутно похожие на человеческие, встретили Закса, едва он переступил порог квартиры.

Он криво усмехнулся. Снял пальто. Стащил ботинки. Бросил папку на тумбочку. И прошел в гостиную.

— Что у тебя? Рембо? — поинтересовался он.

— Стреляют, — раздалось с дивана.

— Ясно.

Прошел к бару. Достал бутылку коньяка и хрипло рассмеялся:

— Андрюша в суд подал.

Ноги, которыми Анна до этого болтала в воздухе, лежа на животе, застыли на мгновение, она уменьшила звук и спросила:

— И что?

— Горин собрался делить компанию через суд, — четко, почти по слогам, сообщил Виктор. Откупорил бутылку и вернулся к бару — за стаканом. — Будешь?

— Не-а, — ноги снова задвигались. — Хрень все это. Отмажешься!

— Отмажусь. Ань… Это Андрей Горин… Мы с ним сейчас просто размажем друг друга по стенке, как… Ааа… к черту.

Он налил коньяк и быстро выпил. Алкоголь в этот день не спасал. Он отдавал себе отчет в том, что пьян. Но останавливаться не собирался.

— Да забей! Спать с горя пойдешь или… — она повернулась на бок и подперла голову рукой. — У меня тут и другая киношка есть. Для настроения.

— Для настроения… — медленно повторил Виктор. — Да пусть стреляют. У всех своя охота.

— Какая у тебя сейчас охота? — рассмеялась Анна.

— Я в роли добычи. Ты говорила, была когда-то. Дашь совет, как уцелеть?

— В другой раз как-нибудь.

— Жаль. Мне сейчас пригодилось бы, — заржал Закс и медленно вышел из гостиной с бутылкой. Направился в сторону кухни. Шаг и теперь уже был нетвердым, но в том, что через час он будет валяться в пьяном забытьи, Закс не сомневался.

А еще через два часа Анна, прислушиваясь к ровному храпу, раздающемуся из спальни, сканировала документы из папки, брошенной на тумбочке в прихожей. Сначала долго читала их, не веря своим глазам. Потом переваривала информацию — неожиданно живо, чувствуя дикий азарт от того, что теперь стало ей известно. На той же волне возбуждения и азарта в ее голове приобрел четкие очертания последующий план действий.

Утром она держала в руках два пакета копий. Один отправила Андрею Горину срочной курьерской почтой. А второй лично повезла Власову. Лично — потому что это и было личным.

Смешно. Все повторяется. Набив основательные шишки, возвращаешься к истокам.

Когда это было? Года два назад? Кажется, так… Месяц и год пришлось вспоминать. Разговор она помнила в деталях.

— Не бывает такого, чтобы не воровали, — говорила Анна, сидя напротив него в небольшом кафе недалеко от его «конторы». — Друг у друга, у государства. Ну какая разница? Если хорошо копнуть, обязательно что-нибудь нароют.

Этот разговор произошел через несколько месяцев после того, как она встретила Власова в аудитории университета. Пару раз они вместе обедали. Он не ухаживал за ней. Просто снова оказался рядом. Не спрашивал, откуда у нее брендовые шмотки, автомобиль, деньги на машину. Делал вид, что не замечает этого. Она же ловила себя на идиотской мысли, что может просить его. И знала точно, что он поможет.

— Воруют все, — согласился Власов и отпил кофе. — Но, во-первых, экономические преступления — это не моя специфика. Во-вторых, тебе-то какое дело, а?

— Допустим, этот человек мне должен, — мрачно ответила Анна.

— Что? Много должен?

— Три жизни.

Леша замер на месте, как был — глядя в упор на нее, с чашкой в руке. Теперь в его взгляде читалось прошедшее — он, чуть не сбивший девочку на дороге. И девочка со следами спермы на обожженных ногах. Это было так явно, что ей казалось, она сама все это видит в ту минуту. Его глазами.