Гвенди и её шкатулка (ЛП) - Кинг Стивен. Страница 8
На телеэкране мелькают мутные фотографии. Трупы, лежащие рядами, густые джунгли на заднем плане. Пары, застывшие в объятии. Матери, прижимающие младенцев к неподвижной груди. Столько детей! Лица, искажённые агонией. Повсюду ползают мухи. По словам Чарльза Гибсона, сиделки впрыскивали яд в горло детям, прежде чем тоже принять дозу.
Гвенди молча возвращается в свою комнату и надевает теннисные туфли и толстовку. Сначала она собирается пробежаться по Лестнице самоубийц, но передумывает из смутного страха, что не удержится и спрыгнет с неё. Вместо этого она пробегает три мили вокруг района. Её ноги отбивают стаккато по холодному тротуару, свежий осенний воздух румянит щёки. «Это сделала я, - думает она, вспоминая мух, роящихся над мёртвыми младенцами. - Не нарочно, но сделала».
12
- Ты смотрела прямо на меня, - говорит Олив. Говорит спокойно, но глаза её горят. - Как ты можешь утверждать, что не видела меня?
- Не видела. Честное слово.
Они сидят в спальне Гвенди после уроков, слушают новый альбом Билли Джоэла и якобы готовятся к полугодовому зачёту по английскому. Но теперь ясно, что Олив пришла, чтобы обсудить, как она любит выражаться, ПРОБЛЕМУ. В последнее время у Олив много ПРОБЛЕМ.
- Что-то мне не верится.
Гвенди вскидывает брови.
- Хочешь сказать, я вру? С какой стати я прошла бы мимо тебя, не поздоровавшись?
Олив пожимает плечами, поджав губы.
- Может, ты не хочешь, чтобы твои крутые друзья знали, что когда-то ты тусовалась с другими жалкими десятиклашками.
- Глупости. Ты моя лучшая подруга, Олив. Все это знают.
Олив издаёт короткий смешок.
- Лучшая подруга? Знаешь, когда мы в последний раз куда-нибудь ходили в выходные? Я даже не про вечера пятницы и субботы, когда у тебя сплошные свидания, вечеринки и посиделки у костра. Я вообще про выходные, в принципе.
- Я была очень занята, - говорит Гвенди, отводя взгляд. Она знает, что подруга права, но почему Олив такая обидчивая? - Извини.
- Половина этих парней тебе даже не нравится. Бобби Кроуфорд зовёт тебя на свидание, и ты хихикаешь, крутишь локоны пальцем и говоришь: «Да, почему бы и нет?», хотя ты имени его толком не знаешь, и тебе на него плевать.
И тут до Гвенди доходит. «Как я могла быть такой дурой?», - думает она.
- Я не знала, что тебе нравится Бобби.
Она пододвигается к подруге и кладёт руку ей на колено.
- Клянусь, не знала. Извини.
Олив молчит. Видимо, ПРОБЛЕМА не решена.
- Это было сто лет назад. Бобби хороший парень, но я с ним встретилась только один раз. Если хочешь, я позвоню ему и скажу, что ты...
Олив сбрасывает руку Гвенди с колена и встаёт.
- Не нужна мне твоя чёртова благотворительность.
Она нагибается и начинает собирать книги и папки.
- Это не благотворительность. Просто...
- Вот в чём вся беда, - говорит Олив, снова отодвигаясь. - Ты думаешь только о себе. Ты эгоистка.
Она выходит из спальни и с шумом захлопывает за собой дверь.
Гвенди стоит, не веря своим ушам, дрожа от обиды. Потом обида переходит в гнев.
- Иди к чёрту! - кричит она закрытой двери. - Если хочешь решить проблему, начни со своих завидущих глаз!
Она плюхается на кровать. По её лицу струятся слёзы, в ушах звучат обидные слова: «Ты думаешь только о себе. Ты эгоистка».
«Это неправда, - шепчет Гвенди пустой комнате. - Я думаю о других. Я стараюсь быть хорошей. Я совершила ошибку с Гайаной, но… меня с ней подставили, и это не я их отравила. Не я». Хотя в каком-то смысле это сделала именно она.
Гвенди засыпает в слезах, и ей снятся сиделки, которые подходят к малышам с шприцами, полными смертельного «Кул-эйда».
13
На следующий день в школе она пытается загладить ссору, но Олив отказывается с ней разговаривать. И назавтра, в пятницу, ничего не меняется. Перед последним звонком Гвенди просовывает в шкафчик Олив записку с извинениями и надеется на лучшее.
Вечером в субботу Гвенди с одиннадцатиклассником по имени Уолтер Дин заезжает в галерею игровых автоматов по дороге в кино. В машине Уолтер вытаскивает бутылку вина, стянутую у матери, и хотя обычно Гвенди отказывается от таких предложений, на сей раз она решает выпить. Ей грустно, она растеряна и надеется, что выпивка поможет.
Но нет. У неё только начинает побаливать голова.
В галерее Гвенди кивает нескольким одноклассникам и с удивлением видит Олив в очереди в буфет. Она робко машет ей, но Олив снова её игнорирует. Мгновение спустя Олив проходит мимо с большим стаканом колы, задрав нос и хихикая со стайкой девочек из соседней школы.
- Чего это с ней? - спрашивает Уолтер, засовывая четвертак в автомат «Вторжение из космоса».
- Долго рассказывать.
Гвенди смотрит вслед подруге, и гнев подступает снова. Она чувствует, что покраснела от раздражения. «Она же знает, каково мне было. «Эй, Гудиер, где сегодня матч? Эй, Гудиер, что там видно сверху?» Она должна была бы за меня радоваться. Она должна…»
В нескольких футах от неё Олив вскрикивает: кто-то толкнул её под локоть, облив фонтаном колы её лицо и новенький свитер. Кое-кто тычет в неё пальцами и смеётся. Олив в смущении оглядывается; наконец она встречается глазами с Гвенди и бросается прочь, исчезая в уборной.
Гвенди вспоминает свой сон о Фрэнки Стоуне. Внезапно ей хочется вернуться домой, закрыть за собой дверь своей комнаты и забраться под одеяло.
14
Утром накануне школьного бала, на который она пойдёт с Уолтером Дином, Гвенди просыпается поздно. А, встав с кровати, узнаёт, что за ночь подвал затопила на редкость сильная весенняя гроза.
- Хоть на лодке плавай, - сообщает ей мистер Питерсон, - а воняет так, будто там кто-то утонул. Ты точно хочешь спуститься?
Стараясь не выказать своего смятения, Гвенди кивает.
- У меня там пара книг и грязное бельё. Проверю, что с ними.
Мистер Питерсон пожимает плечами и отворачивается к телевизору на кухонной стойке.
- Только не забудь разуться. Можешь даже захватить спасательный круг.
Пока он не передумал, Гвенди сбегает по подвальной лестнице и по щиколотки заходит в сероватую жижу. Рано утром мистер Питерсон прочистил насос, и Гвенди слышит, как тот пыхтит от натуги в дальнем углу. Работы ещё много: по мокрым отметинам на каменных стенах видно, что вода опустилась самое большее на пару дюймов.
Гвенди бредёт к дальней стене подвала, где спрятана шкатулка, отодвигает старое бюро. Опустившись на колено, она нашаривает в мутной воде нужный камень и вытаскивает его.
Пальцы нащупывают мокрую парусину. Вытащив сумку из тайника, Гвенди откладывает её в сторону и возвращает камень на место, чтобы, когда вода полностью сойдёт, папа ничего не заметил.
Гвенди снова опускает руку под воду, но сумки со шкатулкой и монетами не находит.
Она лихорадочно водит руками под водой, но всё без толку: сумки нигде нет. У Гвенди перед глазами мелькают мушки, кружится голова. Поняв, что перестала дышать, она открывает рот и делает большой глоток сырого и вонючего подвального воздуха. В глазах и голове сразу проясняется.
Гвенди делает ещё один вдох, чтобы успокоиться, окунает руку в грязную воду уже с другой от себя стороны и тут же находит потерю. Встаёт, поднимает шкатулку к талии, словно штангист, выполняющий становую тягу, и шлёпает по воде к стиральной машине и сушилке. Взяв с полки пару сухих полотенец, она старательно заворачивает в них сумку.
- Ты как там? - кричит сверху папа, и Гвенди слышит стук шагов у себя над головой. - Помощь не нужна? Может, акваланг с ластами?
- Нет-нет! - отвечает Гвенди в попытках побыстрее скрыть сумку. Сердце бьётся в груди отбойным молотком. - Уже поднимаюсь!