1956. Венгрия глазами очевидца - Байков Владимир Сергеевич. Страница 27

— Я склонялся к кандидатуре Ференца Мюнниха, а не к твоей, — с грубоватой простотой признался Хрущев. — Ты поймешь меня: он самый авторитетный в Венгрии человек, его боялся Ракоши, даже не допускал к Политбюро, в какие только страны послом не гонял, лишь бы подальше от Будапешта. А он — испытанный боец, воевал везде — и в Первой мировой, и у нас, в гражданской, и в Испании против Франко, и в Отечественной — настоящий воин! Да и лично я его знаю — учились вместе в Промышленной академии еще в 30-х годах, в одной палатке в летнем лагере жили. Товарищ честный, человек добрый! Но стар — 70 лет, и больной совсем — войны даром для здоровья не проходят. Да и сам Мюнних не претендовал на первую роль, посчитал, что лучше использовать его как твоего помощника.

— Вот тебе, молодому, только 40 лет минуло, — продолжал Хрущев, — а выпала доля вытащить Венгрию из сталинского болота, в которое твоя добрая и гордая страна втянулась за 12 лет не без нашего советского участия. Очень трудно будет тебе — новому руководителю нужны, ты сам это знаешь, новые кадры, на старую номенклатуру не обопрешься, режим Ракоши прогнил, прежние вожди причастны к незаконным убийствам и репрессиям — народ им не верит и не простит. Как теперь думаете жить, куда пойдет Венгрия? — как и в прежних беседах, продолжал спрашивать Хрущев.

— Мне досталась тяжелая ноша, но я выбрал ее, — ответил Кадар, — хочу, чтобы в Венгрии не развязалась гражданская братоубийственная война, в которую бы втянулись все мадьяры от мала до велика. Я венгр, — снова подчеркнул Кадар, — и знаю характер «ножевых мадьяр», поэтому сознательно попросил у вас военной помощи как гарантии спокойствия после восстания, хотя знал, что меня многие коренные мадьяры на завтра же возненавидят. Теперь наведен порядок, но какой кровавой ценой! — с горечью заметил Кадар.

Начали мы строить новую Венгрию, хоть и с вашей помощью, но, как вы уже заметили, без нашего вам подчинения, на равноправии, и без нового вмешательства ваших военных сил. Но надо вывести войска [106]. Венгерский народ оккупантам все равно не покорится — может быть, будет жить хуже, беспокойнее, но не потерпит длительной, как раньше, оккупации.

Наказав всех тех, кто с оружием в руках убивал своих же венгров, если поймут свою вину — амнистируем. Мы будем убеждать народ, а не приказывать ему, вступим на путь реформ и будем стараться выполнить все разумные требования, выдвинутые восставшими. Возврата к старому не будет!

Он высказал Хрущеву мысль, которая в разных вариантах уже звучала в его выступлениях. Она сводилась к тому, что было время, когда реальную действительность руководители страны видели не такой, какая она есть, а такой, какой они хотели бы ее видеть. Но этого самообмана также теперь не будет.

Мы заменяем лозунг Ленина, да и Сталина «Кто не с нами — тот против нас» на лозунги: «Кто не против нас, тот с нами», «Кто не мешает нам, тот помогает».

Эту беседу я воспроизвожу по памяти, может быть, неточно, но я ее такой запомнил и восстановил по своему журналистскому дневнику.

Анализируя эти мысли уже после того, как я перестал работать в Венгрии, перейдя с практической работы переводчика в Академию наук СССР, где по-прежнему был связан с венгерскими проблемами, то увидел, что в беседе были затронуты и сформулированы в первоначальном виде проблемы предстоящих реформ. Их Кадар уже настойчиво решал с новым, молодым поколением руководителей Венгрии до самого своего ухода из политической жизни незадолго до кончины в 1989 году.

Более чем тридцатилетнее пребывание у власти не испортило его характер. Он никогда не стремился к роскоши, к накопительству, всегда был скромен и честен, прост в общении, но в то же время строг и одновременно любим своим народом. Он, конечно, не ангел, да и не бывает ангелов у власти. Как руководитель государства в столь сложный для страны период он подписывал суровые приговоры бандитам, которые убивали безвинных и безоружных людей. А вот приговор суда Имре Надю, который он утвердил, Кадар незадолго до своей смерти назвал «величайшей трагедией своей жизни» [107].

Владимир Байков

Москва, 2001

Венгрия эпохи социализма и ее отражение в воспоминаниях B.C. Байкова

Предлагаемые вниманию читателя воспоминания Владимира Сергеевича Байкова интересны непосредственными свидетельствами очевидца ключевых событий в новейшей истории Венгрии. Работая «на венгерском направлении» в качестве переводчика-синхрониста, референта партийно-государственных органов, политического аналитика, преподавателя, он посвятил изучению этой удивительной страны не одно десятилетие своей жизни. Владимир Байков впервые оказался в Венгрии в качестве офицера-политработника победоносной Красной армии и уже в ноябре 1945 года стал свидетелем первых послевоенных парламентских выборов и сопутствовавшей им острейшей политической борьбы между сторонниками и противниками коммунистической перспективы развития. В 1948 и 1950 годах он сопровождал в качестве переводчика в Венгрию маршала СССР Климентия Ворошилова, главу советских делегаций на торжествах сначала по случаю 100-летия революции 1848 года, а затем в связи с 5-летием освобождения Венгрии от нацистской Германии. В июне 1953 года B.C. Байков выполнял свою профессиональную миссию на исторической встрече советских и венгерских лидеров в Кремле. Тогда политика Матьяша Ракоши и его окружения была подвергнута резкой критике, прежде всего за провалы в экономике, и в качестве нового премьер-министра был предложен Имре Надь, который вскоре приступил к системным реформам, опередившим свое время. Он тоже со временем потерял доверие Москвы. Это было одно из последних заседаний советского партийного руководства с участием Лаврентия Берии. Через неполные две недели отстраненного и арестованного, но тогда, 13 июня, еще предвкушавшего, как будет «рвать горло всем сидящим на этом заседании». Его вызывающее поведение, в деталях описанное Байковым, не могло не броситься в глаза переводчику и произвело на него более чем угнетающее впечатление. Весной 1955 года Владимир Байков познакомился с главным героем этой книги — Яношем Кадаром, за несколько месяцев до этого освобожденным после 3-летнего политического заключения и вернувшимся на партийную работу. В течение трех недель он сопровождал делегацию венгерских партработников во главе с Кадаром в поездке по СССР. В кризисном 1956 году он переводил беседы Яноша Кадара с членом Президиума ЦК КПСС Михаилом Сусловым, которые состоялись как в СССР, так и в Венгрии. Из воспоминаний мы узнаем о том, что уже в начале октября, за три недели до восстания, в Москве, в интересах снятия напряженности в Венгрии, всерьез рассматривали Яноша Кадара как кандидата на пост главы Венгерской партии трудящихся (ВПТ).

В начале ноября, в дни подавления венгерской революции, Байков сопровождал Кадара при переезде в Венгрию, как главу нового правительства, сформированного в СССР, въезжал с ним в Будапешт на советском танке, находился рядом с Кадаром в первые недели консолидации. Его постоянное присутствие рядом с первым человеком зарубежного государства объяснимо как остротой ситуации в Венгрии тех дней, так и большим значением, которое придавалось Москвой урегулированию венгерского кризиса. Настояв на постоянном нахождении при себе переводчика из аппарата ЦК КПСС, Кадар словно «хотел показать Кремлю: смотрите, я ничего от вас не скрываю, даже пригласил вашего человека… Веду себя с вами честно и вправе надеяться на честность и с вашей стороны».

Для того чтобы лучше понять, в каких исторических условиях приходилось работать переводчику и референту Владимиру Байкову, какие задачи ему приходилось выполнять, не обойтись без экскурса в историю Венгрии послевоенных десятилетий и напоминания о том, что же представляли собой и как сказались на судьбах страны и венгерской нации эпоха Ракоши, революция 1956 года, эпоха Кадара.