Любовь в формате «плюс один» - Филлипс Шарлотта. Страница 29

Стиснув зубы, Эмма попыталась выбросить Дэна из головы, куда он возвращался снова и снова по любому малейшему поводу.

Она снова приложила трубку к уху.

— А как ты? Есть какие-нибудь новости? — говорила мать. — Этот Дэн выказывает какие-нибудь признаки того, что сделает тебя порядочной женщиной? — Мать делала совсем маленькие паузы, очевидно, заведомо не сомневаясь в том, что ответом будет «нет». — Думаю, нет. Тогда как работа?

Сколько раз Эмма слышала разные вариации одного и того же разговора? Издавала нужные звуки просто для того, чтобы избежать лишних расспросов, очередного вмешательства в свою жизнь, не выходить за пределы зоны собственного комфорта. Ей никогда не удавалось добиться таких успехов, которые бы впечатлили мать, как, впрочем, и крупных неудач.

Спокойная средненькая жизнь. Когда же она сумела так вляпаться?

Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь такое, что заставило бы мать успокоиться на очередную пару месяцев, пока ее радар снова не заработает и она не затеет очередной бессмысленный разговор. Пожалуй, могли бы сойти любые байки насчет ее юридической карьеры. Что-то настолько скучное, чтобы заставить мать перейти к очередной сплетне и не совать нос в жизнь дочери. Последние два года подобная уловка работала выше всяких похвал.

Впервые за эти годы Эмма засомневалась.

Никогда, сколько себя помнила, Эмма не чувствовала себя такой жалкой, и это отвратительное чувство обострялось донельзя из-за того, что она успела почувствовать себя объектом поклонения, перед тем как Дэн вернулся в свое обычное состояние. Собственно говоря, никакого возвращения не было. Он никогда не менялся. Ей лишь почудилось.

Осталось ли вообще в ее жизни хоть что-нибудь настоящее и стоящее?

— Мы с Дэном больше не вместе, — неожиданно буркнула она в трубку и тут же в ужасе закрыла рот рукой, испугавшись собственных слов. — И никогда не были.

Если не считать тех двух недель, когда я считала себя исключительной женщиной, которая смогла его изменить.

— Мы просто вместе работали и договорились играть роль партнеров на приемах, вечеринках и деловых обедах.

Впервые за все время на том конце провода повисла недоуменная тишина, вызвавшая у Эммы странное ощущение. Какой-то всплеск возмущенного неповиновения. Ухватившись за него, она бросилась вперед.

За долгие годы она свыклась с ролью незадачливой сестры Адама, потчуя себя сказками о том, как это тяжело, в то время как на самом деле это самый простой вариант. Ярлык неудачницы, который она на себя навесила, означал отсутствие необходимости оправдывать чьи-либо ожидания.

С годами Эмма поняла, о ней нельзя судить по детским промахам, но этого оказалось недостаточно. Самое главное заключалось в том, верит она в это или нет. Неужели до сих пор не переросла ту девочку с потными ладошками?

Она впервые призналась себе в том, что это так. Но насколько сама виновата? Кто вознес Адама на золотой пьедестал и поддерживал там? Она сама. Жить в его тени было легче, чем доказать собственную состоятельность.

Разве не проще было согласиться с тем, что она неуклюжая? Незадачливая? Неспособная? Одинокая? Отказаться от попытки завести отношения, потому что это может плохо кончиться. Ограничить себя одной работой, потому что там все зависело только от нее и она чувствовала себя уверенно. Разве не проще обвинять в своих неудачах родителей, чем жить собственной полноценной активной жизнью?

— Я беру отпуск на полгода. И уезжаю путешествовать.

Радость, которую Эмма испытывала, думая о том, что уедет с Алистером, заключалась в возможности сбежать от прежней спокойной, но унылой жизни, обычных серых будней. Порвав с ним, она порвала и со своими мечтами. И вот теперь вдруг снова вернулась. Но теперь Адам женился. Ее влюбленность, партнерство и роман с Дэном, черт, непонятно, как это назвать, закончились. И что удерживает ее здесь? На кой черт ей понадобился Алистер? Чтобы устроить себе приключение?

Эмма не понимала, чего хочет от жизни теперь. Почему бы не взять таймаут, разобраться в этом?

Сняв с плеча сумку, Эмма села на парапет уличного кафе с видом на гавань. Заказала кофе и принялась наблюдать за туристами, подыскивавшими катер для прогулки, изучавшими местные магазинчики. Солнце пригревало плечи сквозь простое льняное платье. Самое время для кофе, пока дожидается отправления своего кораблика на дневную прогулку вокруг острова.

Увидев чьи-то ноги, топтавшиеся напротив, Эмма подняла голову, и сердце подскочило в отчаянном кульбите.

Похоже, у нее галлюцинации. Наверное, такое случается, когда очень скучаешь о ком-то, каким бы глупым и бессмысленным ни было это занятие.

Дэн снял темные очки, улыбнулся ей. Эмма сразу поняла, насколько бесполезны были попытки убедить себя, что все в прошлом. Отчаянно бьющееся сердце подсказало правду.

— Как ты меня нашел?

Он махнул официанту и тоже заказал кофе.

— Пришлось спросить у твоей матери.

Черт, значит, всерьез решил ее разыскать.

— И как, сработало? — Она старалась говорить нейтральным тоном.

— Что ж, могу сказать, пришлось нелегко.

— Она не знает, где я. Я не бронирую отель заранее, поскольку не знаю, куда поеду дальше. Все зависит от настроения.

— Понятно. Хотя на тебя это совсем не похоже. Никакого плана действий? Никакого заранее выбранного маршрута?

Эмма улыбнулась. Как хорошо он ее знает.

— Последние несколько лет моя жизнь была сплошным планом действий. Все зависело от того, какое впечатление хотелось произвести на того или иного человека. Надо было это изменить. Но моя ошибка в том, что я ждала кого-то еще, кто придет и все изменит, вместо того чтобы сделать все самой.

— Твоя мать сказала, что получила электронное письмо, где говорилось, что ты заказала однодневный тур на кораблике, который отправляется отсюда сегодня. Она только не знала, во сколько.

Эмма уставилась на него.

— Хочешь сказать, ты болтаешься тут весь день, на случай если я появлюсь?

Дэн пожал плечами.

— Как сказала твоя мать, весьма вероятно. — Он помолчал. — И, как видишь, своего дождался.

Кровь начала тихо закипать от злости. Стиснув зубы, Эмма сделал глоток кофе. Ничего не изменилось. И не изменится. И хотя он прилетел сюда, чтобы увидеть ее, перед ней все тот же прежний Дэн. Возможно, как всегда, хочет оставить за собой последнее слово. Денег у него куры не клюют, так что перелет на Балеарские острова его не обременил. Но она не станет играть по его правилам. Теперь уже нет.

— По правде сказать, мне стоило больших трудов уговорить ее помочь. После того как ты рассказала ей, что наши отношения были фикцией.

Эмма прищурилась и искоса взглянула на него.

— Но это правда, Дэн.

Поставив локти на стол, он наклонился вперед, она впервые заметила, как он напряжен.

— Не говори так.

— Зачем ты приехал? Хочешь что-то доказать? Закончить наши отношения на своих условиях? Ну, давай, говори, что хотел, если тебе это так нужно. Пусть твое слово будет последним. Я не хочу опоздать на катер. У меня свои планы.

Она выпрямилась, чтобы немного отодвинуться от него.

— Я тебя понимаю. Я действительно раньше так себя вел. Мне страшно не понравилось, что ты встретила Алистера и решила разорвать наше дурацкое соглашение. Я потратил много времени, чтобы увериться в том, что сам решаю все в своих отношениях с женщинами. Организовал свою жизнь так, чтобы держать под контролем все, что меня окружает. Когда ты в одночасье разорвала чертово соглашение, я не мог это так оставить. Стал манипулировать событиями так, чтобы обернуть ситуацию себе на пользу, оставить за собой последнее слово в наших отношениях. Мне казалось, я так волнуюсь, потому что лишен инициативы. Думал, дело в том, чтобы доказать, кто главный. Но на самом деле, ты всегда значила для меня гораздо больше, чем я думал.

Он замолчал и посмотрел Эмме в глаза.

— Я разыскивал тебя не для того, чтобы что-то доказать, хочу извиниться и попытаться все объяснить.