Распутин. Тайна его власти - Хереш Элизабет. Страница 61

Александра Федоровна советует, чтобы государь приехал на фронт с проверкой, не предупреждая об этом Верховного главнокомандующего. Николай II, который до сих пор игнорировал ее натиск, на этот раз отвечает с раздражением: «Не буду же я обманывать собственного дядю и Верховного главнокомандующего!»

«Покажи, что Главнокомандующий — это Ты», — атакует его Александра в письме от 4 апреля 1915 года. «Н. (Николаевич) действительно занимает высокий пост, но Ты стоишь выше, чем он (…) Послушай Нашего друга, не зря нам его послал Бог…»

Но царь «не слушает» ни «нашего друга» ни жену. В начале лета, когда напряжение между правительством, то есть, министрами, и Думой впервые за время войны достигает апогея, он заменяет целый ряд консервативных членов правительства либеральными. За период работы четвертой Думы в партиях [73] уже произошел раскол, и государь для укрепления единства в решении проблем страны, появившихся в связи с войной, хочет создать более благоприятный для работы климат. Принесенные в жертву министры — это уступки, на которые пошел Николай по совету своего дяди, вызывающего такой страх у Распутина.

Александра ошеломлена, Распутин очень обеспокоен. Но его час пробил, когда участились неудачи на русском фронте — и не имеет значения, по каким причинам это происходит. «Мужчина, который не имеет божьего благословения, не может иметь успеха», — комментирует Александра события, в точности повторяя слова, которые ей подсказал Распутин, поскольку благословение Бога для нее идентично благословению Старца.

В этот раз Николай II переносит запланированное возвращение в Царское Село на две недели, чтобы избежать атаки жены, как впоследствии сообщил начальник охранной службы Генерального штаба.

Распутин всегда умело маскирует собственную заинтересованность в тех или иных ходатайствах, даже если она совершенно очевидна для любого человека, мыслящего более здраво, чем царица. Так. вторая волна мобилизации молодых солдат, которой нужно было возместить большие потери первых военных месяцев, коснулась и сына Распутина. По русскому законодательству при первой мобилизации для единственного сына в семье делалось исключение. Только в случае последующей мобилизации его могли отправить на фронт.

«Я вижу пред собой большие волнения, — так прозвучало мрачное предчувствие Распутина перед предстоящей второй мобилизацией, — …потому что тогда дома некому будет выполнять мужскую работу», — добавляет Александра в письме Николаю предостережение Распутина его же словами. Сначала Распутин скрыл от царицы, что это касается и его сына.

Поскольку Николай в своих посланиях об этом не пишет, Александра становится более настойчивой. Наконец, она заводит речь о том, что Распутин беспокоится за своего сына, даже в мыслях не допуская связи с его предупреждением относительно второй волны мобилизации — и ходатайствует о его освобождении от военной службы. Это, однако, противоречит чувству справедливости царя, ввиду того, что он сам каждый день видит, как добровольцы из чувства патриотизма просятся на фронт, и он не хочет делать исключения для «привилегированных».

Он игнорирует просьбу Александры. Тогда Распутин, желая произвести впечатление на царицу, прибегает к своим старым испытанным средствам. Он посылает ей телеграмму из Сибири:

«Во время озарения, которое снизошло от Святого Духа во время пасхального жертвоприношения, меня как громом поразило известие, что у меня заберут моего единственного сына. Так я повторю судьбу Абрама — вместо того, чтобы мой сын мог продолжать делать добрые дела на Земле…»

Получив телеграмму, царица передает текст Распутина дальше. Забытыми оказываются все утешительные слова, которые старец всегда имел наготове, когда Александра оплакивала раненых солдат, страдающих и умирающих в ее лазарете. «Не печалься, — говорил обычно Распутин, — они — горящие свечи перед алтарем божьим…»

Разве не означаю бы это то же самое и для его сына, если бы он действительно погиб? Поскольку Царица исходит из того, что каждое предупреждение Распутина, брошенное на ветер, обязательно принесет несчастье, она посылает царю посох, который Распутин получил в Афонском монастыре, а теперь передал ей для Николая «в качестве благословения…», не забыв упомянуть последние риторические выражения Распутина по продвижению его вопроса: «Он говорил так красиво, как может только русский император, действительно помазанник Божий (…) И что Ты, если не объявишь второй мобилизации, спасешь свое господство…».

Однако на Николая их ухищрения не воздействуют. Похоже, он раскусил Распутина, но хочет пощадить Александру, не признаваясь в своей догадке. На ее последнее письмо, изложенное на нескольких страницах, с неизменной просьбой спасти сына Распутина, он отвечает вежливо, но кратко: «Сердечное спасибо за милое письмо. Здесь ужасно жарко (…) Искренне всех целую, Ники».

Сына призывают в армию, но, благодаря одной поклоннице Распутина, он не попадает на фронт, а работает санитаром в лазарете, который оборудовали в столице.

Между тем Распутин озабочен переполохом, вызванным его образом жизни. В годы войны становятся достоянием гласности скандалы о масштабах его личных похождений, так как люди, приглашающие его в гости, чаще всего связывают решение своих коммерческих, а из-за военной ситуации, редко бывающих легальными, дел с тем, чтобы поддерживать жаждущего удовольствий властного мужика в хорошем настроении.

В марте 1915 года Распутин ненадолго отправляется в Москву, чтобы помолиться перед мощами святого, в чем он поклялся еще год назад на тот случай, если он оправится от ранения, полученного во время покушения на него. Однако вечер он проводит в соответствии со своими земными вкусами. День 26 марта 1915 года не забудут многие — даже те, кого при этом не было, а только слышали от других. Начальник Тайной охранной полиции, генерал Спиридович, описывает событие так:

«Вечер, организованный московским рестораном „Яр“, закончился большим скандалом. С ростом спекуляций военными поставками, Москва также стала играть определенную роль в деятельности Распутина. Многие активные московские дельцы познакомились с Распутиным и пользовались этим знакомством для своих сделок.

26 марта Распутин появился в ресторане около одиннадцати часов вечера, в сопровождении двух дам и журналиста Н. И. Соедова, который также занимался сделками. Все хорошо выпили. Они хотели обмыть сделку, которую заключили. Праздновали в отдельном кабинете, пригласили цыган, позвонили С. Д. Кугульскому, чтобы тот составил им компанию.

Пел цыганский хор, под его песни танцевали, осушили много бутылок. Распутин был пьян, танцевал и отпускал интимные замечания цыганкам.

— Этот кафтан мне справила Старуха, — пролепетал он и объяснил, что под „Старухой“ подразумевал царицу.

После нескольких танцев он подумал: „Что бы она (царица) сказала, если бы увидела меня здесь в таком виде!“».

Все пили, Распутин становился все более пьяным. Под конец его стали провоцировать, чтобы он доказал, что он, и в самом деле, Распутин. Вот сообщение об этом Московской охранки:

«Поведение Распутина совершенно не поддается описанию. В нем появились сексопатологические черты. Он обнажил свой половой орган и выставил его на всеобщее обозрение, продолжая при этом беседовать с певицами. При этом он раздавал им написанные от руки записки с такими словами, как ЛЮБЛЮ САМОЗАБВЕННО и другими подобными премудростями. Капельмейстер дал понять Распутину, что больше не может терпеть такого поведения, но Распутин ответил: „Я всегда так развлекаюсь, когда нахожусь в обществе дам!“ При этом он раздавал большие суммы денег, которые заранее занял у одной из сопровождавших его женщин. В два часа утра компания, наконец, разошлась…»

В обоих городах, Москве и Петербурге, эта скандальная история вызвала бурю негодований. Из Петербурга Распутин направил двум своим спутницам следующие телеграммы: «Счастлив обладанием тобой, грущу в ожидании, целую, моя дорогая» и «Любимое сокровище, я рядом с Тобой, целую Тебя!»