Царь и Россия (Размышления о Государе Императоре Николае II) - Белоусов Петр "Составитель". Страница 105
Часто повторяя свои в этом отношении опасения, Палеолог в подкрепление их не приводит фактического материала, н о для создания у него такого настроения, как видно из всего предыдущего и хотя бы даже из нижеприведенного случая, данных было более чем достаточно.
17 сентября / 1 октября на официальном рауте в японском посольстве «значительное должностное лицо двора X., с трагическим лицом» показывая на Штюрмера, говорит послу:
«— Господин посол, как Вы и Ваш английский коллега не положите предела изменам этого человека?»
Посол его успокаивает и приглашает его переговорить с ним на эту тему в посольстве.
В назначенный день господин X. приходит к послу, начиная беседу с только что цитированной фразы и повторяя всякие гнусные сплетни о происках консервативных партий и Императрицы. Приводить их прямо- таки стыдно. Интересующихся отсылаем к первоисточнику (Т. III. С. 37, 41–42) [405].
Но как назвать тот факт, что значительный чиновник Императорского Двора идет к представителю иностранной, хотя бы даже дружественной, державы и обвиняет главу правительства, избранного его Государем, в государственной измене, клевещет на Императрицу и заходит так далеко, что послу приходится заступаться даже за его Государя. И это не первый и не последний раз, что подобные сплетни побуждают посла к такому образу действий.
3/16 октября он записывает: «Вот уже несколько дней странный слух циркулирует по Петрограду: со всех сторон утверждают, что Штюрмер указал Государю на необходимость прекращения войны путем заключения сепаратного мира. Все получают от меня один ответ: „Я не придаю этим россказням никакого значения!“» (Т. 111. С. 51–52) [406].
Вот, действительно, омут предательства, в котором приходилось жить и работать благородному Государю!
И немудрено, если в этом периоде Палеолог отмечает: «В его (Государя) поступках, в его физиономии, в его внешности, во всех проявлениях его внутренней жизни чувствуется уныние, апатия и предание себя на волю Божью» (Т. III. С. 40) [407].
Мы видели ту роль, которую сыграл Штюрмер в румынском вопросе, и видели также, что в приписываемом ему стремлении заключения сепаратного мира не приведено конкретных данных, и вот как все это представлялось Ривэ:
«Правые стремятся к заключению сепаратного мира. Тогда возник мак- киавелистический план, жертвой которого должна была сделаться Румыния. Ее поражение, по мнению авторов махинации, неизбежно должно было привести к русско-германскому миру. Предполагалось даже выгодное решение, Россия присоединяла к себе Молдавию, Валахия же предоставлялась Австрии» (С. 158).
«Штюрмер, которому Румыния была обязана своим разгромом, как бы официально выдвинул лозунг, который предполагался окончательно забытым: „немецкая дружба“» (С. 219).
«Штюрмер, его покровители при Дворе и его клевреты давали себе в этом отчет. Единственно в целях предотвращения внутренней катастрофы мы видели их готовящими пути к сепаратному миру. Это сделалось бредом „камарильи“, невзирая на все официальные опровержения, отмеченные нейтральной прессой, невзирая на лицеприятные протесты, повторяемые в Париже и Лондоне. Что было до того некоторым русским, что Россия потеряет свою честь и даже часть своей территории при перемене курса, который был бы беспримерной подлостью, лишь бы реакция осталась хозяйкой в Империи. Родина для этих людей была делом второстепенным… пусть умирает Родина, если их власть должна пасть» (С. 156).
Нет, не так думали правые. Так думали левые, — лишь бы парламентаризм, народоправство и даже власть пролетариата… А Россия, — что было им до России, самое имя которой уничтожено победой левых!
20 сентября / 3 октября Палеолог отмечает в своем дневнике назначение министром внутренних дел Протопопова на место уволенного Хвостова. Дав ему отрицательную характеристику и отметив, что он прошел к власти через Распутина, посол заканчивает саркастическим восклицанием: «Внутренняя политика государства, значит, в хороших руках!» (Т. III. С. 39) [408].
С этим мнением нельзя не согласиться. Но почему министерский портфель попал в руки Протопопова? Об этом подробно говорится в очерке о письмах Императрицы, помещенном в VI книге «Русской летописи», откуда и делаем выписку:
«Вина Императрицы за сближение с Протопоповым уже всецело падает на общественность, которая его вынесла, родила и преподнесла престолу в качестве государственного мужа. Он ведь был избран симбирским губернским предводителем дворянства, членом Думы, товарищем ее председателя, председателем парламентской делегации от обеих законодательных палат для поездки во Францию, Англию и Италию в целях сближения с парламентскими кругами наших союзников. Но стоило только этому детищу нашей общественности стать близким ко Двору, как против него началась травля… Он был беспринципен, лжив, политически бесчестен, но вместе с тем умен, вкрадчив и обаятелен: недаром же он сумел обольстить симбирское дворянство, думцев, членов Государственного Совета и даже Английского Короля Георга, рекомендовавшего его в собственноручном письме Государю в качестве выдающегося государственного человека. Почему эти сотни людей имели право ошибаться, виновата же перед ними оказалась Императрица, которая подпала под чары ими же возведенного человека» [409].
В первый момент назначение Протопопова не произвело неприятного впечатления в либеральных кругах, что явствует из отметки Верстрата:
«Товарищ председателя Думы, влиятельный член прогрессивного блока, Протопопов признается за одного из вождей либеральной оппозиции, он только что состоял в составе делегации, которую Дума посылала в Лондон и Париж, чтобы передать английским и французским парламентариям свой братский привет. Он был другом Родзянки, председателя Думы. Он был в лучших отношениях с лидерами кадетской партии Милюковым и Шингаревым» (С. 80).
Да и Палеолог отмечает впоследствии:
«Протопопов немного выше Штюрмера умом и умелостью. Разговор с ним не лишен приятности; он от этого только опаснее…» (Т. III. С. 83).
Появление у власти Протопопова с новой силой вызывает в представлении французского посла опасность сближения России с Германиею.
21 октября / 3 ноября Палеолог записывает:
«Уже несколько дней странный слух циркулирует в германофильских кругах Петрограда; несколько человек сообщило мне об этом, из которых двое очень серьезных подтверждают, что они имеют источником категорические утверждения Протопопова», а именно «о склонности Германии предоставить России Константинополь ценою заключения немедленного мира» (Т. III. С. 73–74).
На этот раз подозрения посла находят себе некоторое подтверждение.
«Мой английский коллега был сегодня принят Государем в Царском Селе, — записывает в своем дневнике Палеолог. — Его Величество выявился столь же решительным в продолжении войны до окончательной победы нашей коалиции. Сэр Бьюкенен сделал тогда намек на открыто проявляющееся со всех сторон и всеми способами маневры поборников сепаратного мира.
Государь ответил:
— Руководители этой компании изменники.
Мой коллега напоследок спросил:
— Ваше Величество не слышали ли, что если бы Россия согласилась отделиться от союзников, Германия предоставила бы ей Константинополь?
Государь делает неопределенный жест:
— Мне действительно говорили об этом… Но кто мне об этом говорил?.. Я уже не помню… Не Протопопов ли? Во всяком случае я не придаю этому никакого значения».
По поводу этого сообщения английского посла Палеолог телеграфирует своему правительству:
«Государь еще один раз подтвердил свою решимость продолжать войну до полной победы» (Т. III. С. 76).