Ритуальные грехи - Стюарт Энн. Страница 14

— Я считаю, что ты ловкий мошенник, обирающий психически неуравновешенных людей. Я считаю, что ты соблазнил мою мать, заставил оставить все деньги тебе, а потом… — она успела вовремя прикусить язык.

— А потом?.. — переспросил он. — Что я сделал потом? Убил ее?

— Так это правда?

Он рассмеялся, зная, что его смех лишь подольет масла в огонь.

— У тебя чертовски развитое воображение, Рэйчел.

— А мне казалось, что Братство Бытия не одобряет богохульства, — съязвила она в ответ.

— Правила меня не касаются.

— Так ты это сделал?

— Что? Соблазнил твою мать? Должно быть, ты плохо знала Стеллу, если считаешь, что она нуждалась в искушении. Ведь наше лечение состоит как раз в том, чтобы выявить изъяны человеческой души, а в случае со Стеллой именно сексуальная ненасытность была одним из ее главных недостатков. Она была не из тех женщин, которые будут дожидаться, когда мужчина сделает первый шаг.

— Значит, это она тебя соблазнила?

— Рэйчел, почему тебя так волнует моя сексуальная жизнь? — тихо спросил он. — Может, потому, что своей у тебя нет вовсе?

— Речь идет не обо мне, — отрезала она. — Мы обсуждаем твои грехи.

— Ты знаешь мое мнение о грехах.

— Значит, ты отрицаешь, что являешься ловким мошенником?

— Я не собираюсь ничего отрицать.

— Включая и то, что ты выманил у моей матери деньги?

— Рэйчел, твоя мать умерла. И там, где она сейчас находится, деньги ей не нужны.

— Значит, ты отобрал у меня деньги моей матери! — Она встала на колени, чуть приблизившись к Люку. А ему оставалось сидеть да потихоньку приманивать ее к себе. Ну прямо как в детской игре! Ему нравилось, когда она была такой живой, возбужденной, сердитой. Ему не терпелось отведать вкус ее неистовых губ, когда она будет бороться с ним изо всех сил. Он знал, что именно так она и поступит. Но в конце концов она все же сдастся, и его победа будет еще упоительней.

— А с чего ты взяла, что заслужила эти деньги? — спросил он. — Вы были не так уж близки. Она редко о тебе говорила. Если бы между вами существовали искренние теплые отношения, она непременно вспомнила бы о тебе на своем смертном одре.

— Значит, она ничего не сказала?

В ее голосе послышалась боль. Люк привык смягчать боль, исцелять ее с помощью лжи, полуправды и даже, время от времени, самой правды. Но он не собирался утешать Рэйчел, потому что не видел в этом никакой выгоды. А вот если он причинит ей боль, тогда она станет еще ранимей. Особенно для него.

— Ни слова. Видно, ты обошлась с ней слишком сурово в этой жизни.

Ему показалось, что на этот раз он зашел слишком далеко. Он хорошо знал Стеллу Коннери с ее чудовищным эгоизмом и не сомневался, что если в их ненормальной семейке кто-то и страдал от недостатка внимания, то это была сердитая девушка, в глазах которой отражались сейчас боль и недоверие.

Он заметил, что ее буквально трясет от ярости. Она подползла к нему на коленях и, с силой ухватившись за тунику, притянула его к себе.

— Да как ты смеешь судить меня? Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей матери. Вот ты сказал, что она никогда не говорила обо мне. А почему ты решил, что в этом виновата я, а не она? Разве она была похожа на милую, заботливую мамочку, о которой мечтает каждый ребенок?

Рэйчел стала трясти его за плечи, а он терпел, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век, завороженный взрывом ее чувств и внезапным приступом отваги.

Он накрыл ладонями ее руки. Ладони у него были большие, сильные, и маленькие кулачки Рэчел сразу в них утонули. От неожиданности она выпустила из рук мягкую ткань его рубашки. Но Люк не желал отпускать свою добычу, хотя Рэйчел изо всех сил старалась вырваться из его стальной хватки.

— А ну отпусти, — сердито сказала она.

— Оставь в покое Стеллу. Ее больше нет. Она не может стать тебе матерью, и никакие деньги в мире не в силах этого изменить.

— Ничего, это только начало, — прошипела Рэйчел. Ее ожесточенный рот находился в опасной близости от его лица. Да, она нравилась ему именно такой. Переполненной ненавистью, дрожащей от гнева. Люку хотелось попробовать на вкус ее ярость, поглотить ее. Он не двигался, продолжая удерживать в плену ее кулаки. Она склонилась к нему, с трудом балансируя на коленях, и он заметил по ее глазам, что она сознает всю шаткость своего положения.

— Если будешь и дальше вырываться, — с ленивой усмешкой сказал он. — То рискуешь упасть.

— Так вот как ты обращаешься со своими учениками? — с вызовом спросила она.

— Но ты же не моя ученица. Или я ошибаюсь?

Он решил, что ждать дальше нет смысла. Он легонько ее подтолкнул, и Рэйчел обрушилась на него комком рук, ног и нежных, маленьких грудей. Какое-то мгновение она лежала совершенно неподвижно поверх мужского тела. Когда она придет в себя, то неминуемо почувствует его эрекцию, подумал Люк, но он не знал, как она поступит.

Рэйчел смотрела на него, широко раскрыв глаза от изумления, ее губы находились в такой близости от него, что он легко мог к ним прикоснуться, и она и пикнуть бы не успела. Люк чувствовал, как от жара и гнева, бушующих в ней, воздух вокруг него раскалился добела. Он чувствовал ее страх. Странно, он никогда не думал, что женский страх мог нести в себе эротический заряд. Но страх Рэйчел был именно таким.

Учитывая обстоятельства и характер девушки, Люк решил повременить и поэтому остался сидеть неподвижно. Она боялась его. Боялась вступить с ним в любовную связь. Просто удивительно, что ее навязчивый страх так заворожил его.

— Расслабся, — сказал он низким, проникновенным голосом. — Прекрати бороться со мной и с собой.

В глазах Рэйчел промелькнула неуверенность. Но потом она рванулась прочь, и Люк неохотно ее отпустил. Он напомнил себе, что желанна та добыча, которую не грех и подождать. Он уже догадался, что Рэйчел Коннери и будет такой желанной добычей.

Его ладони еще хранили запах ее тела, и ему вдруг захотелось ее укусить. Вместо этого он спокойно отстранился от нее и снова сел прямо.

— Ты проиграешь, Рэйчел, — сказал он.

Она сидела, прислонясь к стене, и смотрела на него испуганно, словно затравленное животное. Какое точное сравнение, подумал Люк. И все же в ней продолжала тлеть какая-то мятежная искорка.

— Ты думаешь, я сдамся? — сказала она. — Забуду о двенадцати с половиной миллионах долларов, вернусь в Нью-Йорк и заживу себе дальше, как ни в чем не бывало?

— Разве ты приехала лишь по одной причине? — тихо спросил он. — Из-за денег? Мне казалось, ты искала здесь свою мать.

Его слова окончательно ее добили. В гневных глазах блеснули слезы, полные губы задрожали.

— Ублюдок, — выпалила она.

— Совершенно верно. И в прямом и в переносном смысле.

На сегодня с него хватит, он достаточно потрудился над девчонкой. Плавным движением он поднялся на ноги и теперь, в полусумрачной комнате, возвышался над Рэйчел, словно башня. Она не была крупной женщиной, а сейчас, притулившись у каменной стены, выглядела совсем хрупкой. Люк привык относиться к хрупким женщинам с добротой и вниманием. Он заботливо ухаживал за теми, кто страдал от одиночества и утраты, наполнял их души спокойствием, утешал и исцелял.

Когда дело касалось Рэйчел Коннери, ему хотелось растравить ее раны так, чтобы они кровоточили.

Люк окинул взглядом ее хрупкое точеное лицо, худенькое тело. Он знал, как мало она весила, и это причиняло ему беспокойство.

— Ты очень мало ешь, — внезапно сказала он.

Она неуверенно посмотрела на Люка.

— Мне не нравится здешняя еда.

— Готов биться об заклад, что ты так же мало ешь и в шикарном ресторане.

— Не понимаю, почему это так тебя волнует.

Он и сам себя не понимал. Но так уж случилось. Внезапно ему захотелось, чтобы она походила на других, была такой же спокойной и неприхотливой.

Однако Рэйчел относилась к тем женщинам, которые не приемлют простых ответов и борются за то, что считают справедливым. Она не могла примириться ни с собой, ни со своим прошлым, а Люк не собирался ей в этом помогать. Спасение Рэйчел находилось в ее собственных руках.