Аристотель и Данте открывают тайны вселенной (ЛП) - Саэнс Бенджамин Алир. Страница 22
— Ты идиот, — сказал Джина.
— Это правда, — ответил я.
— Ты думаешь, я поверю, что ты герой?
— Ты опять кинешь в меня камень?
— Ты действительно идиот, — сказала Сьюзи. — И кто же этот парень, которого ты спас?
— Не знаю. Просто парень.
— Как его звали?
Я немного заколебался, прежде чем ответить.
— Думаю, его звали Данте.
— Данте? Его звали Данте? И ты думаешь, что мы поверим тебе? — Джина и Сьюзи переглянулись. Наверняка они думали: «Этот парень просто невероятен». Вот, что выражал это взгляд. Они обе встали из-за стола и ушли.
Весь остальной день я улыбался. Иногда, все, что ты должен сделать — это просто сказать людям правду. Они все равно не поверят тебе. И после этого они оставят тебя в покое.
ДВА
Моим последним уроком был английский с мистером Блокером. Новый учитель, полон улыбок и энтузиазма. Он еще думает, что ученики старшей школы бывают хорошими. Больше он ничего не знал. Он бы понравился Данте.
Он хотел узнать нас поближе. Конечно же, он хотел. Мне всегда было жалко новых учителей. Они так сильно старались. Мне было неловко.
Как только мистер Блокер зашел в класс, он попросил рассказать об одном интересном событии, которое произошло с нами этим летом. Я всегда ненавидел эту ерунду. Я подумал, что должен расспросить у мамы про учителей и их упражнениях.
Джина Наварро, Сьюзи Берд и Чарли Эскобедо были в моем классе. Мне это не нравилось. Эти трое постоянно задавали мне кучу вопросов. Вопросы, на которые я не хотел отвечать. Они хотели узнать меня. Но я не хотел, чтобы меня узнавали. Я хотел купить футболку с надписью: «Меня невозможно узнать». Но из-за этого Джина Наварро начала бы задавать еще больше вопросов.
Так что, вот он я, застрял в одном классе с Джиной, Сьюзи и Чарли… новым учителем, который любил задавать вопросы. Я наполовину слушал ответы других ребят, которые казались интересными. Джонни Алварез сказал, что он научился водить. Филип Кальдерон сказал, что он навещал кузину в Лос-Анджелесе. Сьюзи Берд, сказала, что ходила на «Girls State» в Остине. Карлос Галлинар утверждал, что потерял девственность. Все начали смеяться. Кем она была? Кем она была? После этого мистеру Блокеру пришлось установить несколько правил. А я решил просто помечтать. Я был замечательным выдумщиком. Я подумал о грузовике, который мне подарят на день рождения. Я представлял, что еду по грязной дороге, небо было голубое, а на фоне играла группа U2. Мои мечтания прервал голос мистера Блокера.
— Мистер Мендоза? — По крайней мере, он правильно назвал мою фамилию. Я поднял на него взгляд. — Вы с нами?
— Да, сэр, — сказал я.
А потом я услышал крик Джини:
— С ним никогда не происходит ничего интересного.
И все засмеялись.
— Так и есть, — сказал я.
Я подумал, что мистер Блокер перейдет к кому-то другому, но он этого не сделал. Он просто ждал, пока я что-то расскажу.
— Одно интересное событие, а? Джина права, — сказа я. — Этим летом со мной не произошло ничего интересного.
— Ничего?
— Ну, я сломал обе ноги, когда попал в аварию. Думаю, это подходит, — я кивнул, но чувствовал себе неудобно, так что решил быть таким же умником, как и все. — О, — сказал я, — раньше я никогда не пробовал морфий. Было прикольно.
Все снова рассмеялись. Особенно Чарли Эскобедо, который любил принимать всякие вещества.
Мистер Блокер улыбнулся.
— Должно быть, тебе было очень больно.
— Ага, — ответил я.
— С тобой все будет хорошо, Ари?
— Да, — я начинал ненавидеть этот разговор.
— Тебе все еще больно?
— Нет, — сказал я. Это было ложью. Настоящий ответ был длиннее и сложнее. Джина Наварро была права. Жизнь — сложная штука.
ТРИ
Я взял свой дневник и пролистал несколько страниц. Я рассматривал свой подчерк. У меня отвратительный подчерк. Никто не мог разобрать его. Это были хорошие новости. Потому что никто не захочет прочитать его. Я решил написать что-то. Вот что я написал:
Этим летом я научился плавать. Нет, это не правда. Кто-то научил меня. Данте.
Я разорвал страницу.
ЧЕТЫРЕ
— Ты задаешь вопросы своим ученикам в первый день школы?
— Конечно.
— Почему?
— Мне нравится узнавать своих учеников.
— Зачем?
— Потому что я учитель.
— Тебе платят за то, что ты преподаешь право. Первую, вторую и третью поправки в Конституции. И так далее. Зачем тебе узнавать учеников?
— Я учу своих учеников. А ученики — это люди, Ари.
— Мы не настолько интересные.
— Вы намного интереснее, чем вы думаете.
— Мы сложные.
— Это часть вашего очарования.
На ее лице появилось интересное выражение. Я узнал этот взгляд. Иногда моя мама пребывала в состоянии между иронией и искренностью. Это было частью ее очарования.
ПЯТЬ
Следующий день в школе был нормальным… Не считая того, что после школы я ждал маму и ко мне подошла девочка Илеана. Она достала маркер и написала свое имя на моем гипсе.
Она посмотрела мне в глаза. Я захотел отвернуться. Но я не сделал этого.
Ее глаза были как ночное небо в пустыне.
Мне показалось, что в ней живет целый мир. И я ничего не знал об этом мире.
ШЕСТЬ
Охотничий пикап 1957 года. Вишнево красный с желтыми крыльями, желтыми колпаками и белыми полосками. Это был самый красивый грузовик в мире. И он был моим.
Я помню, как посмотрел папе в глаза и прошептал: «Спасибо».
Я чувствовал себя глупым и недостойным, так что я решил обнять его. Неуверенно. Я был благодарен и хотел обнять его. Этого я и хотел.
Настоящий грузовик. Настоящий грузовик для Ари.
Но я так и не получил фотографию моего брата на одной из стен дома.
Ты не можешь получить все, что хочешь.
Я сидел в грузовик, но должен был заставить себя присоединится к вечеринке. Я ненавидел вечеринки… Даже те, которые устраивали в мою честь. Прямо сейчас, я хотел бы вывезти грузовик на открытую дорогу, и чтобы рядом со мной сидел мой брат. И Данте. Этого было бы достаточно.
Я скучал по Данте, но несмотря на это, я старался не думать о нем. Проблема в том, чтобы не думать о чем-то — это то, что именно об этом ты и думаешь.
Данте.
По какой-то причине я вспомнил Илеану.
СЕМЬ
Каждое утро я просыпался очень рано и прихрамывая направлялся к своему грузовику, который стоял в гараже. Потом я выезжал на дорогу. Все вселенная ждала, пока я изучу ее на своем пикапе. Когда я сидел на месте водителя, то мне казалось, что я способен на все. И было немного странно чувствовать себя так оптимистично. Странно и прекрасно.
Сидеть в грузовике и слушать радио было моей версией молитвы.
Одним утром мама подошла к грузовику и сфотографировала меня.
— Куда ты собираешься? — спросила она.
— В школу, — ответил я.
— Нет. Я не это имею в виду. Когда ты поедешь на этой штуке в первый раз, куда ты направишься?
— В пустыню, — сказал я. Я не сказал ей, что хочу поехать туда, чтобы посмотреть на звезды.
— Сам?
— Ага, — сказал я.
Я знал, что она хотела спросить завел ли я новых друзей в школе. Но она этого не спросила. А потом она посмотрела на мой гипс.
— Кто такая Илеана?
— Одна девочка.
— Она красивая?
— Слишком красивая для меня, мам.
— Дурачок.
— Да, дурачок.
Той ночью мне приснился кошмар. Я ехал по улице в своем пикапе. Илеана сидела возле меня. Я посмотрел на нее и улыбнулся. Я не видел, что он, Данте, стоял на дороге. Я не мог остановиться. Я не мог остановиться. Когда я проснулся, я был весь мокрый от пота.