Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф. Страница 104

- Стой! - крикнул Кетэльдон, преодолевая магию ножа. В окрике этом было столько силы, что все, кто еще мог стоять на ногах, опрокинулись.

- Что такое? - раздался знакомый голос, которого давно никто не слышал. - Это твоя смерть?

- Твоя смерть, - поправил пленник.

Белый Охотник приподнялся на локтях. Абулар стоял возле колоды, по другую сторону от меча, за его движениями следил Кетэльдон.

- Как ты здесь оказался? - спросил борут.

- Ум провел меня черным ходом.

- Тебя заманили в ловушку, - возразил Дъёрхтард. Он попытался подняться, но почувствовал ужасное головокружение и снова распластался на полу.

- Это меч, за которым посылал Вауглин?

Мага поразило спокойствие Кетэльдона, только что защищавшего меч как собственное сердце.

- Да.

- И этим же мечом я могу убить это существо?

- Да, - теперь отвечал Кетэльдон. Абулар осторожно притронулся к рукоятке Аштагора.

- Ничего не чувствую.

- Не отпускай, - предупредил узник, - иначе умрет твое тело. И не касайся лезвия, иначе умрет душа.

- Лжешь.

- Для начала убей меня, а затем убедишься, лгал я, или говорил правду.

Широкое неровное лезвие Аштагора продолжало вырастать, Абулар добавил силу второй руки. Наконец лезвие высвободилось полностью, и тогда лицо наемника исказила боль. Щель, оставленная в дереве присутствием клинка, затянулась, пень стал вытягиваться и омолаживаться, зашевелились корни в камнях, зазеленели листьями тонкие веточки. Белый Охотник перекатился на живот и стал медленно подниматься.

- Теперь можешь отпускать, - разрешил Кетэльдон.

- Не отпускай, - попросил Белый Охотник.

Абулар сцепил зубы, сделал шаг, еще один, его лицо налилось кровью, раздулись жилы на шее, он сделал замах, глаза округлились, губы оттопырились, лицо свела судорога. Белый Охотник выпрямился как раз для того, чтобы увидеть, как растаял человек подобно ночному кошмару под утренним ярким солнцем, будто и не существовал вовсе. От Абулара не осталось даже праха, а оброненный клинок упал Кетэльдону рукоятью в ладонь. Рошъяра стал уменьшаться, длинные руки его укоротились, беснующееся пламя унялось, теперь он гораздо больше походил на человека, хоть ростом превосходил Белого Охотника, кожу имел грубую и красную, а дыханием его оставался дым.

- Почему ты не позволил извлечь клинок мне? - спросил Белый Охотник.

- Ты мог меня убить.

- Кетэльдон! - издалека донесся женский голос.

Древо уже достигло семи аршинов и продолжало стремительно росли. Поднялся Дъёрхтард, поднялись Граниш и Амутар. Из-за ствола вышла миловидная девушка с золотистыми кудрями в красном плаще, пристегнутом к золотой мантии рубиновым аграфом в форме феникса. Все изумленно смотрели на нее, даже Кетэльдон молчал, появление новой гостью которого изумило не меньше остальных.

- Ахари? - неуверенно спросил он.

- Я пришла за Аштагором.

Кетэльдон раскрыл ладонь, Азара молча взяла меч двумя руками. Даже для двух рук Белого Охотника, не то что хрупкой девушки, он был слишком велик, но каким-то образом она удерживала меч на весу в горизонтальном положении, словно был он стеклянным. Кетэльдон увидел застежку-феникса на красном плаще.

- Ты получила мой подарок, - отметил он с удовольствием. - Я не мог освободиться от воли отца, чтобы найти тебя. Но Аланар не отнял моего сна. Я в долгу перед Сомурьей... Идем со мной, - резко позвал он. - За все страдания, что претерпели мы волей отца, за всю боль и несправедливость, назначенные в наш удел, ниспровергнем тирана и восславим новую пору - век Красного солнца.

- Нет. Мой смертный путь еще не окончен. Лишь явившись в могилу деда, я вспомнила, кем была, вспомнила и ужаснулась. Но знаю, однажды отец простит меня, а дотоле я вернусь в Яраил и продолжу искупать свои преступления. Идем со мной, и мы сможем делать это вместе. - От таких слов Кетэльдон отшатнулся.

- Ты стала безумней, чем когда-либо. Увидев меня на воле в Яраиле, Аланар сотворит мне новую темницу. Нет, - он грустно покачал головой. - Ты не та Ахари, которую я знал. Но однажды ты вернешься. Я долго ждал, так подожду еще немного. - Сказав это, Кетэльдон вмиг обратился красным светом и затерялся в кроне древа, которое теперь уже не помещалось в зале и сокрушало камень вокруг.

- Возьмитесь за руки, - велела Азара.

Четверо выживших исполнили приказ. Азара освободила одну руку и взяла край цепочки, им оказался Дъёрхтард. Маг почувствовал, как проходит энергия сквозь его тело и устремляется к следующему звену. Сплелись запахи и краски: зеленая листва перемежалась ветвями, душистые плоды - яркими цветами. Они отдалились и стали звездами, и только тогда маг понял, насколько далеко остался Яраил. Но мир смертных вернулся, сначала они видели только пестрое яблоко, затем обозначились границы континентов, вырисовывались воды, горы, пески, леса. Они приблизились к западной части Сиридея, они проносились над птицами, над торговыми трактами, крепостями и селами, на них надвигался большой каменный лабиринт, но вскоре они уже могли различать отдельные башни, дома, мосты. Лабиринт оказался муравейником, люди в нем сновали погруженные каждый в свои думы, но вот кто-то на площади остановился, примеру следовали другие. Они смотрели в небо, прикрывали глаза от солнца, указывали руками и что-то выкрикивали. Последние сажени пролетели незаметно. Под изумленные взоры восторженной толпы путешественники приземлились на центральную площадь Сребимира.

[1] Нагината - оружие с длинной (до 2 м.) рукоятью и изогнутым односторонним клинком.

[2] Мандо́рла - круглый или овальный нимб.

Глава двадцать четвертая. Сердце мира

Солнце стояло в зените, а значит, Вараил скрывался от палящих его лучей в шатре, и сон его блуждал по неоглядным просторам Нидрару. Несмотря на то, что линия равноденствия солнца осталась далеко на севере, и свет его в этих краях был не таким губительным для всего живого как прежде, песок под ногами с приближением к южной воронке Яраила становился все горячее. Происходило это оттого, что прежнее светило, пеленая лучами младенца-Яраила, обреталось над Альмир-Азор-Агадором и взирало на чадо неподвижно. И хотя памяти об этих летах не имели ни люди, ни книги людские, сила прежнего, белого солнца, все еще имела власть над плодом. Шатер Вараил поставил в тени дюны, которая, в изменчивом желтом море уже тысячелетия как сохраняла облик, ведь была то не дюна, а иссушенное и занесенное песком тело гигантского червя Верхано, называемое стеной Безмолвия. Он был убит цвергами Корвергаша, что поселились глубоко под песком в выеденных туннелях, которые так и назвали - Червоточиной. Прежде терзавшее жителей Берхаима чудовище, стало его защитником, оберегая город от пустынных бурь и горячих ветров. Другим обнаруженным Вараилом второго дня древним элементом Аунвархат, на этот раз творческим, чьи создатели нынешним людям были неизвестны, стала гигантская в двадцать саженей базальтовая голова, вес которой равнялся коровьему стаду в шестьсот голов. Лицом изваяние напоминало Пасу-Киран-Саха, но очевидному сходству Вараил не придал значения.

Стеной Безмолвия заканчивались владения Восточного Сира и Манулаша на западе. Но, по словам Берхаимцев, именно здесь можно встретить самых отвратительных и ужасных тварей. Однако же, единственным созданием, с которым ввечеру уже оседлав верблюда и намереваясь продолжить путь, познакомился Вараил, стала приятная девушка, чье очарование юноша разглядел даже сквозь скрывавший ее лицо платок, и вышеприведенные эпитеты к каковой никак невозможно было применить.

- Доброго пути тебе, скиталец, - поздоровалась она шелковым голосом, слегка поклонившись, руки при этом держала сложенными под прямым углом перед собой, незаметно придерживая развевающиеся белые ткани, полностью ее укутывающие. - Имя мое Хиенайя и со мной приключилась беда. Мой караван шел от Манулаша к Берхаиму, но попал в песчаную бурю, и я потерялась. Три дня одиночества пережила я в песках, на судьбу не гневилась, и боги направляли стопы мои. Видно не назначено в удел мой сгинуть ныне, а коль так, об одном молю тебя, странник: утоли жажду мою, да укажи, в какую сторону долженствует мне следовать, дабы цель завершить начатую?