Грани лучшего мира. Дилогия (СИ) - Ханыгин Антон. Страница 147

   Перекинувшись парой фраз, они принялись методично добивать своих противников, корчащихся на земле. При этом аборигены деловито выдергивали из бездыханных тел дротики и проверяли обсидиановые наконечники, искоса поглядывая на фасилийцев, которые пребывали в крайней растерянности и задыхались от полузабытого ощущения надежды. Один из дикарей подошел к постанывающему Бадухмаду и занес копье, чтобы нанести смертельный удар.

   - Эй-эй-эй, приятель, постой, - очнулся Демид и торопливо пополз на коленях к кажирцу. - Это свой. Он с нами, понял?

   Бронзовокожий воин удивленно посмотрел на фасилийца, словно только сейчас заметил его присутствие. Не опуская копья, он указал пальцем в сторону черного идола, на который была накинута кожа другого уроженца южного континента, и произнес:

   - Саргуну чаркии на кут.

   - Он друг, понимаешь? Расслабься, мы просто жертвы ситуации. Нелепое стечение обстоятельств, кожа этого человека не имеет отношения к каменному уродцу. Убери свое копье, а? - помощник капитана активно жестикулировал, хотя в его судорожных взмахах руками не было и капли смысла.

   - Он тебя не понимает, - сказал Кристоф, поднимаясь на ноги. - Я сам попробую.

   Тридий осторожно пошел к распластанному Бадухмаду и стоявшему над ним дикарю. Тот резко повернулся к капитану, сверкнул глазами и оскалился, заставив его остановиться.

   - Саргуну на кут, - повторил дикарь.

   - Спокойно, я просто...

   Копье с хрустом вошло в грудную клетку кажирца, пронзив его сердце. Бадухмад дернулся, хрипло выдохнул и застыл, встретив свою смерть в грязи посреди джунглей. Остров делал все возможное, чтобы угодившие в ловушку людишки никогда не выбрались из преисподней, полыхающей зеленым пламенем листвы. Кристоф выругался. Бадухмад, конечно, был тем еще отморозком с весьма скверным прошлым, но подобной кончины он не заслужил. Особенно на фоне робких проблесков надежды на спасение.

   - Признай, у тебя не очень хорошо получилось, - пробормотал Демид. - Когда моей жизни будет угрожать какой-нибудь дикарь, даже не вздумай пытаться переубеждать его. Так у меня будет больше шансов выжить...

   - Тогда сейчас я буду молчать.

   Аборигены взяли их в плотное кольцо и настороженно направили копья в их сторону. Фасилийцы пожалели, что предприняли попытку спасти жизнь кажирцу, который и так уже был при смерти из-за укуса какой-то ядовитой твари. А ведь дикари не обращали на них особого внимания, можно было просто уйти...

   - Ну, настала пора использовать проверенный временем способ, - вздохнул Демид и ухмыльнулся, продемонстрировав брешь в ровных рядах зубов. - Наджуза, друзья мои. Наджуза! Давайте дружить племенами, Наджуза и алокрийский флот - браться навек! Наджуза, да?

   Стена бронзовых тел пришла в движение. Послышался шепот, дикари переговаривались между собой, подозрительно разглядывая измученных фасилийцев. Кажется, они никак не могли прийти к единому решению. Неожиданно большинство из них опустили оружие и стремительно пошли к джунглям. Несколько человек не слишком вежливо подтолкнули Кристофа и Демида древками копий, направляя их следом за растворившимися среди деревьев соплеменниками.

   - Переговоры увенчались успехом, - Демид ткнул друга локтем в бок.

   - Осторожнее, - прошипел Кристоф, поморщившись от боли в ребрах. - На мне же живого места нет.

   - Да ладно, ерунда. Как говорил Бадухмад... Не помню, как он говорил, но было что-то вроде - если сам жив, то и остальное заживет, - помощник капитана скривился, явно оставшись недовольным тем, как прозвучала фраза. - Без его корявого произношения это было совсем не забавно.

   Похоже, к Демиду вернулось хорошее настроение. Насколько это вообще было возможно в тех условиях, в которых оказались фасилийцы. "Опять прячет свои переживания", - печально вздохнул Кристоф, глядя на беззаботно ухмыляющегося друга.

   - Как считаешь, это наши дикари? - неожиданно спросил Демид.

   Капитан пожал плечами:

   - Ну, пока что они нас не сожрали.

   - Наверное, сытые просто.

   Шедший позади воин поочередно ткнул их древком копья в спины, оборвав беседу.

   Джунгли как-то преобразились, вокруг стало светлее, а давящее чувство опасности исчезло, оставив после себя лишь легкое беспокойство. Захотелось забыть обо всех бедах, донимающей боли, иссушающей жажде и назойливом голоде. Последние события истощили капитана и его помощника как физически, так и морально. Рана на душе Тридия, нанесенная гибелью "Отважной куртизанки" и команды, зарубцевалась благодаря всепоглощающей усталости и отчаянию, как бы парадоксально это ни было. Всего одна крохотная искорка надежды смогла вдохнуть жизнь в измученные тела двух фасилийцев.

   "Действительно похоже на море. Красивое зеленое море, - прищурив единственный зрячий глаз, Кристоф завороженно любовался шумящей на ветру листвой. - Рядом с такой красотой и гноящиеся царапины почти не беспокоят. Насыщенные все-таки деньки нам выдались..."

   Может даже оказаться, что миссия, возложенная на них Комитетом, не провалена окончательно. Вот только цела ли еще Алокрия?

   Глава 9

   На стыке трех провинций природа всегда была особенно чарующей. Илия, Мария и Ева вложили частички своих миров в небольшой клочок земли, не имеющий ни четких границ, ни центра, ни названия. Уроженец любого уголка Алокрии мог почувствовать себя здесь как дома. Мощные деревья, ласкающие своими верхушками небеса, стояли на почтительном расстоянии друг от друга. Ровные холмы и покрытые густым кустарником овраги придавали неповторимый шарм каждому отдельному кусочку ландшафта, которые собирались в одну восхитительную мозаику, раскинувшуюся до самого горизонта. Невероятно чистый воздух пробирал до костей, опьянял, заставлял любить жизнь и дышать, дышать изо всех сил, дышать самозабвенно, дышать так, словно каждый вдох был последним. Приют отдохновения души, колыбель гармонии, источник настоящей свободы и размеренного хода времени.

   Таким было это место до появления купола. Ныне же некогда могучие деревья и живописные холмы были заражены исковерканной реальностью, привнесенной в этот край безумными ветрами перемен. Все казалось пародией на само себя.

   Люди, которые способны пропустить сквозь себя окружающий их хаос без вреда для рассудка, могли увидеть здесь древесные стволы, развернутые одновременно внутрь и вокруг себя. Отдельные волокна тонкими ниточками висели в воздухе и умудрялись как-то держать на себе мощные кроны. А цвета... Лес никогда не имел таких цветов. Вряд ли подобные оттенки вообще существовали в мире, ведь если отвести от них взгляд, воспоминания о них тут же растворялись в головной боли, как будто память хотела вырвать из себя кусочек чего-то абсолютно неправильного.

   Ожившим кошмаром казалось и эхо людей, которое занесли в этот край ветры купола. Человеческие тела, призраки, отголоски существования - все они стали частью жуткого пейзажа. Казалось торчащие из грязи и деревьев руки, головы и туловища были созданы искусным скульптором, который кропотливо работал над бесформенными комьями земли и сучьями. Их пальцы мелко подрагивали, на лицах застыли выражения невыносимых мук, разинутые рты издавали беззвучный вопль. Гротескные деревянные изваяния очень медленными движениями, выражающими бесконечные страдания жалкого существования, срывали с себя кору, под которой едва заметно пульсировал пробковый слой, выделяющий крохотные капельки алой жидкости. Корни-руки извивались и выбивали из земли облака пыли, а она морщилась, пыталась защитить свои огромные глаза и натужно вздыхала, выпуская тонкие струйки из открывающихся в почве пор. Таковым было эхо поглощенных ветрами людей. Живыми они уже не были - жизнью это не назовешь.

   Природа агонизировала. Нормальные птицы и животные в большинстве своем уже давно сбежали далеко на север, подальше от купола и измененной реальности, но кое-где еще попадались мелкие грызуны и бешеные хищники. Впрочем, над ними ветры перемен тоже изрядно поглумились. Если присмотреться, то можно было увидеть, как из дупла выглядывала безобразная масса слипшихся бельчат, дожидающаяся, когда уродливая лысая белка, оставившая где-то половину своего тела, принесет им изорванную в клочья змею. И, скорее всего, пищащие от голода детеныши не дождутся ее, потому что она случайно заденет какой-нибудь лишайник, который моментально поглотит свою неосторожную жертву и высосет из нее все соки. А преследовавший ее истощенный волк со вздутым животом упадет перед деревом и жалобно завоет, когда его изнутри прогрызут змееобразные крысы. И подобные картины встречались в этом лесу повсеместно.