Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес". Страница 158

Хайнэ со сдавленным вскриком бросился к столику, на котором стояла ваза с засушенными цветами.

— Он любил розы, как Онхонто, — с волнением проговорил Хайнэ, дотронувшись до хрупкого бледно-золотистого лепестка, запорошенного пылью, будто снегом. — Самый поздний сорт, который цветёт перед началом зимы… Это были последние цветы, которые он успел застать, если верить, что он умер сразу после нашего рождения.

Иннин терпеливо ждала, пока брат переходил от одного предмета в комнате к другому, старательно подавляя в себе аналогичное желание.

Но потом они поднялись на второй этаж, раскрыли двери в одну из комнат, и взгляду брата и сестры предстал портрет мужчины, который уже был знаком Иннин по её снам.

Хайнэ тихо ахнул.

— Это он… — прошептал он. — Это он, я уверен!..

Иннин, задержав дыхание, отступила на пару шагов назад.

— С чего ты взял? — проговорила она, бессовестно кривя душой. — Может, это его отец, или родственник…

Но Хайнэ её даже не услышал.

Медленно подойдя к портрету, он осторожно провёл по нему рукой и застыл, прислонившись к нему лбом.

Иннин тоже прислонилась, но к стене, и закрыла глаза.

Когда она их открыла, брат разжигал перед портретом поминальные благовония.

— Отец, — проговорил он дрожащим голосом, опустившись на колени. — Отец, ты умер с сознанием, что твой ребёнок не узнает о твоём существовании, не почувствует  твоей любви. Но вот мы здесь, мы пришли, мы оба. Знал ли ты, что у тебя не одно дитя, а целых двое? Хотя, как ты мог этого не узнать, если успел подержать меня на руках…

И он тихо засмеялся.

В этот момент Иннин не выдержала.

— Прекрати, Хайнэ! — закричала она, заткнув уши руками. — Прекрати, я не могу это видеть, не могу слышать! Ты сошёл с ума!

Брат повернулся к ней, бледный.

— Разве ты ничего не чувствуешь, глядя на этот портрет? — спросил он. — Совсем ничего?..

— Нет!

Это было ложью — Иннин чувствовала, и это пугало её больше, чем всё остальное.

«Неужели это может быть правдой?» — впервые подумала она в смятении.

Хайнэ помолчал.

— Неважно, — сказал он. — Я думаю, даже если я заблуждаюсь, Ранко будет приятно — где бы он теперь ни находился. Человек, который потерял родное и любимое дитя, будет рад услышать слово «отец» от кого угодно. Я надеюсь, что это поможет обрести ему спокойствие в ином мире.

— По-твоему, это преступление — разлучать отца и ребёнка?! — вдруг вырвалось у Иннин.

Брат посмотрел на неё с некоторой растерянностью, очевидно, не понимая, чем вызвана её неожиданная горячность.

— Не знаю, — пробормотал он. — Но я бы отдал всё на свете за то, чтобы мы росли рядом с отцом, который бы нас любил.

Иннин застонала.

Хайнэ вновь повернулся к портрету и, очевидно, погрузился в свои мысли — или же в мысленное общение с духом умершего.

— Пойдём? — спросил он тихо, когда палочки благовоний истлели и осыпались в фарфоровую подставку.

Они как будто поменялись с сестрой местами — Хайнэ был теперь спокоен, зато Иннин буквально лихорадило.

Всё же она старалась не показывать своих эмоций внешне и, кивнув, направилась к дверям.

— Иннин… — Хайнэ робко дотронулся до её рукава.

Та похолодела, предчувствуя вопрос, на который ей совсем не захочется отвечать, однако обернулась.

— Когда ты виделась с Хатори в последний раз?

— Давно, — соврала Иннин. — Тогда, когда я была у вас в доме, и ты закатил этот чудовищный скандал. Больше мы не встречались. — Она помолчала. — У нас всё было несерьёзно.

— Разве? — спросил Хайнэ с какой-то печалью. — А мне кажется, он был влюблён в тебя с детства…

— Это глупо. Во что он мог быть влюблён? Он совсем меня не знал.

— А ты?

— Что я? Меня прельстила его внешность. Ну и захотелось нарушить табу жрицы, — заявила Иннин с кривой усмешкой. — Мне ведь всегда нравилось нарушать запреты.

— Он однажды сказал, что для него постель — это не удовольствие, — произнёс Хайнэ совсем тихо. — Что он бы предпочёл этого никогда не делать. Я ему тогда не поверил, но…

— Это ты так намекаешь, что я его использовала?

— Ну, если смотреть правде в глаза, то мы оба… — пробормотал Хайнэ.

— Он не простит нас за это.

— Ты думаешь?

— Знаю, — категорично сказала Иннин.

— Что же нам делать?

— Пожинать плоды собственных заблуждений, — мрачно ответила Иннин. — Что нам ещё остаётся, брат?

Глава 19

Пару недель спустя служанка разбудила Хайнэ сообщением о том, что внизу его ожидает незнакомая дама.

Тот приподнялся на постели, удивлённый.

«Госпожа Илон?» — промелькнуло в его голове, и внутри что-то вздрогнуло, но он усилием воли подавил все поднимавшиеся чувства.

Тем не менее, он постарался одеться красиво, что теперь, за неимением Хатори, было значительно сложнее, чем раньше.

Взволнованный, он проковылял на первый этаж и рухнул в кресло залы, в которую уже провели гостью. Та стояла у окна спиной к Хайнэ, и он сразу же понял, что это не госпожа Илон — незнакомка была выше, и волосы её, красивыми локонами падавшие на спину, были не чёрными, а цвета красного дерева.

Раскрывая двери, Хайнэ ждал, что гостья обернётся, но она продолжала стоять к нему спиной, глядя через окно на сад, и это демонстративное пренебрежение к правилам приличия вызывало недоумение.

— Добрый день, — наконец, решился начать разговор Хайнэ. — Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной, однако не пожелали назвать своё имя, поэтому я не знаю, как…

Незнакомка, наконец, обернулась, и Хайнэ осёкся.

Одетая по последней моде, вся в драгоценностях, она казалась шикарной особой, не уступающей по красоте Марик Фурасаку, но что-то было странное в её лице — или, может быть, в его выражении. От прямого взгляда тёмно-зелёных глаз хотелось уклониться, и Хайнэ вдруг почувствовал себя очень неуютно, ещё не понимая, в чём дело.

— Мы… никогда не встречались раньше? — несколько растерянно спросил он, одновременно что было силы напрягая память.

Однако нужда в этом быстро отпала.

— Возможно, — ответила незнакомка знакомым голосом и криво усмехнулась. — Может быть, даже каждый день.

Хайнэ приоткрыл рот.

— Как ты смог с собой это сделать? — только и смог проговорить он, когда к нему вернулся дар речи.

— А что тебя удивляет? — пожал плечами Хатори. — Я ведь уже переодевался в женщину, и даже тот прошлый, весьма несовершенный маскарад сбил с толку Сорэ Санью. Правда, кажется, он был изрядно пьян, но всё же. Теперь у меня больше опыта, ну и к тому же я изрядно похудел за последние полтора месяца, так что изображать госпожу стало гораздо проще.

— А цвет волос и глаз? — спросил Хайнэ потрясённо.

— Ты же знаешь, что существуют специальные средства.

— Но их практически невозможно достать! Они стоят баснословных денег!

— Только не для актёров, — покачал головой Хатори. — Для актёров они доступны, и уж тем более для наставника дворцовой труппы манрёсю, который имел удовольствие лицезреть наше представление и даже восхититься им. Не знаю уж, в чём дело, то ли он благоволит к тебе, и это определило остальное, то ли ему и впрямь понравилась моя игра, но он даже предложил мне остаться с ним. Правда, я отказался, но он не только не рассердился, но ещё и одарил меня множеством подарков, включая те вещи, которые сейчас на мне надеты.

— Представление? — переспросил Хайнэ. — Так ты собрался стать актёром?..

— Не знаю пока, собрался или не собрался, но в одном из представлений я сыграл и завтра уезжаю из столицы с труппой манрёсю. Будем путешествовать по провинциям, я повидаю мир, как всегда хотел.

Это известие заставило Хайнэ позабыть обо всех остальных вопросах, которые рвались у него с языка.

— Уезжаешь? — спросил он ошеломлённо. — Надолго?

— Может быть, навсегда. Что меня здесь держит?

Хайнэ не ответил.

Сколько раз он представлял себе эту встречу, приготовил слова, которые должен был сказать — но вот она случилась, и всё пошло совершенно не так, как он задумывал. Хатори пришёл к нему первый, заговорил с ним первый, обрушил на него град невероятных новостей и закончил тем, что завтра уедет навсегда.