Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес". Страница 159

Любые слова после такого начала разговора должны были выглядеть не просто неуместно, они должны были выглядеть жалко.

Но всё же Хайнэ попытался.

— Я тебя искал всё это время, — проговорил он, сглотнув.

— Искал? — Хатори прищурился. — Зачем?

Тон у него был отнюдь не доброжелательный.

— Чтобы… попросить прощения.

— Мне твои извинения не нужны, — отрезал Хатори.

Хайнэ молчал, раздавленный. Значит, Иннин была права — не простит…

— И нет ничего, чем я мог бы искупить свою вину? — с трудом спросил он. — Ты всё равно уедешь?

— А зачем тебе нужно, чтобы я остался? — хмыкнул Хатори. — Ты уже привык к тому, что тебя купают и одевают другие люди. Видишь, твоё пребывание во дворце имело значительные плюсы и помимо знакомства с Онхонто. Я не злюсь на тебя, — добавил он. — Если бы злился, то не пришёл бы. Но я уже сказал тебе тогда, что не вернусь, и так оно и будет.

— Тогда зачем ты здесь?.. Попрощаться?

Хатори посмотрел на него каким-то странным, долгим взглядом.

— Хочу помочь тебе исполнить твою мечту.

— Мою мечту? — эхом повторил Хайнэ. — Какую?

Хатори подобрал подол своей расшитой цветами накидки и подошёл к нему ближе. На этот раз ему удалось изменить даже походку, максимально приблизив её к плавной женской, и Хайнэ вздрогнул от зрелища — видеть его в женском платье в прошлый раз было довольно забавно и только, но теперь маскарад был почти неотличим от действительности.

— Разве ты не мечтаешь, чтобы тебя увидели в обществе красивой женщины? — спросил Хатори с лёгкой улыбкой. — Чтобы все те, кто смотрел на тебя свысока или с жалостью, как на неравного им калеку, по-настоящему позавидовали тебе? Чтобы увидели, что женщина влюблена в тебя, и для неё не имеют значения ни твоя болезнь, ни твоя внешность?

— Хатори, все подумают, что она гонится за моими деньгами, — возразил Хайнэ, опустив голову.

— Ты сомневаешься в моей актёрской игре? — приподнял бровь Хатори. — Впрочем, я тоже в ней сомневался. Я был уверен, что актёр из меня никакой по определению, потому что я не люблю лгать, но, как ни странно, играть для меня оказалось легко, и, судя по реакции зрителей, я даже не бесталанен по этой части. Может быть, потому, что я не лгу, даже когда играю, и в результате моя игра выглядит правдоподобной.

— Зачем тебе это нужно? — спросил Хайнэ тихо. — Зачем тебе удовлетворять мои тщеславные тайные желания?

— Потому что иначе они будут преследовать тебя до конца жизни.

— Но ведь это же будет неправдой…

— А что из всех этих романтических любовных историй, о которых болтают в обществе — правда? — поморщился Хатори. — В большинстве случаев вся ваша любовь — это игра на публику или игра перед самими собой. Я не осуждаю. Я просто утверждаю, что «правда», если бы она случилась, имела бы точно такой же эффект. Значит, я могу дать тебе то, что ты хочешь.

— Ты думаешь, что это всё, чего я хочу? — глухо спросил Хайнэ. — Зависть уязвлённого Сорэ Саньи и прочих тщеславных аристократов?

— Остальное тебе даст кто-то другой.

Поправив одежду, Хатори опустился возле него на колени и посмотрел ему в глаза с мягкой улыбкой, не слишком сочетавшейся с его холодным тоном.

Хайнэ смотрел на него, не зная, что сказать, и только бессознательно дотронулся до одной из волнистых тёмно-красных прядей, рассыпавшихся по плечам брата.

— Нравится? — спросил Хатори. — Красивая из меня вышла госпожа?

— Прежний цвет нравился мне больше, — горько ответил Хайнэ.

— Зато так меня никто не узнает, ни Марик, ни Сорэ Санья. Раз уж даже ты не узнал… С сегодняшнего дня в их доме начинаются церемонии, посвящённые их  бракосочетанию. Ты ведь наверняка получил приглашение.

— Получил, разумеется, но это просто формальность, никто меня там не ждёт! — ошеломлённо возразил Хайнэ. — И я тоже не хочу этого. Не хочу этого видеть, и не хочу, чтобы Марик в день своей свадьбы видела в своём доме красавицу, с которой глаз не спустит её будущий муж! Не думаю, что она любит Сорэ, но это будет для неё унизительно…

— Мы можем поехать позже, тогда, когда жениха с невестой уже не будет среди гостей, — согласился Хатори. — Соглашайся, Хайнэ. Ты ведь этого хочешь.

Лицо у Хайнэ испуганно искривилось.

Доля правды в словах брата была, но в то же время он боялся толпы, боялся людей, боялся чужих взглядов.

Хатори прислонился лбом к его плечу, так что Хайнэ стали видны лишь раззолоченные шпильки с подвесками, украшавшие сооружение из тёмно-красных волос.

«Как же это возможно? — с тоской думал он. — Семь лет мы были вместе, а теперь всё кончено навсегда…»

— Я не могу в это поверить, — проговорил он в смятении. — Не могу поверить, что это последняя встреча.

— Но это так, — сказал Хатори. — В конечном счёте мне не за что на тебя обижаться. Я даже, наверное, должен тебя поблагодарить. Я начинаю новую жизнь, у меня появились какие-то интересы — сколько лет я не интересовался ничем. Поэтому давай расстанемся без взаимных обид. Живи, будь счастлив… Я тоже буду.

Хайнэ не мог заставить себя ничего сказать.

— Ты писал что-нибудь всё это время? Повести или стихотворения? — спросил Хатори, отстранившись. — Дай мне их с собой почитать в дороге, ну и на память о себе.

— Не писал, — покачал головой Хайнэ. — Я ничего без тебя делать не мог. И, наверное, никогда не смогу…

— Сможешь, — уверенно заявил Хатори. — В конце концов, у тебя остаётся Онхонто. Ты виделся с ним?

Хайнэ не смог солгать и только чуть кивнул, не глядя Хатори в глаза.

Тот, однако, не рассердился.

— Давай съездим к нему вместе, — вдруг предложил он. — Он ведь не откажется  принять и меня тоже?

Идея эта вызвала у Хайнэ противоречивые чувства, однако, помедлив, он всё же согласился.

«Что ты решишь, когда увидишь его лицо? — с трепетом думал он, усаживаясь в экипаж. — Ведь теперь он ходит без маски… Сможешь ли ты понять меня и простить мою любовь к нему?»

Во дворце Хатори пришлось назваться выдуманным именем; в записке к Онхонто Хайнэ написал, что вместе с ним приехала его невеста, которую он хочет ему представить.

Онхонто разрешил им обоим навестить его в его покоях.

Хайнэ с трепетом переступил порог огромной залы, убранной, как и всегда, многочисленными цветами; Хатори зашёл вслед за ним и, притворив двери, остановился на пороге.

Онхонто, отослав прислужников, поднялся им навстречу.

Они остались в комнате втроём.

— Здравствовать, Хайнэ, — с улыбкой сказал Онхонто.

Слова застряли у Хайнэ в горле — он понимал, что должен ответить что-то, как минимум, представить свою «невесту», но не мог заставить себя произнести эту ложь. Оглянуться на Хатори и увидеть выражение его лица он также боялся.

Что, если брат посчитает самое прекрасное в мире существо чем-то, совершенно не достойным внимания?

— Простите, — только и смог проговорить Хайнэ, низко опустив голову.

— Простить за то, что вы выдали своего брата за свою невесту, чтобы показать ему меня? — весело поинтересовался Онхонто. — Ах, Хайнэ, Хайнэ, конечно, прощу, но неужели вы считать меня настолько суровым? Я бы и так разрешить ему прийти, если бы вы попросить.

— Как вы догадались?! — ошеломлённо спросил Хайнэ.

— О, это быть не сложно, — со смехом ответил Онхонто. — Что он не женщина, понятно по его шее — вам следовать её прикрыть, чтобы замаскироваться лучше. А то, что он — ваш брат… Мне сразу прийти в голову эта идея, когда я увидеть, как он на вас смотрит. Обычно те, кто видеть меня впервые, всегда глядеть на меня во все глаза, ваш же брат смотреть с беспокойством на то, как вы передвигаться по комнате, опираясь на трость. Вы говорить когда-то, что Хатори очень заботиться о вас и носить вас на руках. Вот я и подумал, что это он, и его мучить, что он сейчас рядом с вами, но не может до вас прикоснуться и облегчить вам ходьбу. И, как получилось, я оказаться прав… Простите, что я так плохо говорить сейчас, — добавил он, помолчав. — Все утверждать, что мой язык становиться лучше, но почему-то я иногда… как говорить? Впадать в регрессию.