13 кофейных историй (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 46

Абигейл все-таки расплакалась. Я не мешала ей изливать чувства в слезах. Мне ли не знать, каково это – видеть, как близкий, дорогой человек отгораживается стеной из этикета. Больней всего бьет даже не ненависть, а равнодушие и спокойная уверенность, что ты не поймешь его боль, не сумеешь облегчить его ношу. Границы появляются постепенно. Поначалу их не замечаешь, изменившуюся манеру речи относишь на счет временных проблем и случайных оговорок, а потом вдруг становится слишком поздно. Так и Абигейл, безмерно любящая сыновей, упустила момент, когда они стали отдаляться от нее и замыкаться в своем собственном мире. Насколько же далеко зашел этот чудовищный процесс изоляции, если повернуть его вспять она смогла лишь угрозой жизни, пусть и вымышленной?

И не придется ли теперь Абигейл заплатить слишком высокую цену за мгновение счастья? Ведь любая ложь возвращается и бьет наотмашь, даже ложь во благо…

– Вы ведь не рассказали «гусям», что сами написали первые угрозы? – тихо предположила я, когда слезы у герцогини иссякли.

– Нет. – Она шумно шмыгнула носом, как герцогиням делать совсем не полагается. – Такое не утаишь. Узнал один – узнали все. Как я буду смотреть в глаза Кристиану и Даниэлю после этого? Мои мальчики не из тех, кто прощает обман.

Я подавила раздраженный вздох. Конечно, отношения в семье – дело Абигейл, но как же мне отвратительны были попытки построить домашний уют на лжи! Слишком хрупок этот фундамент. Одно неверное слово – и все превратится в руины.

И горе тем, кого они погребут под собой.

– Тогда не стоит ждать, что «гуси» найдут автора настоящих угроз.

– Знаю. Я надеялась, что они хотя бы его спугнут, – призналась герцогиня и зябко потянула на плечи сползшую накидку. – Но он как будто насмехается. Записки стали появляться чаще, да еще эти карточки со словом «ложь»… Виржиния, не будь я уверена точно, что Кристиан и Даниэль – родные дети Стефана, то решила бы, что меня преследует призрак Рут Дагворт. Но в чистоте крови моих сыновей сомневаться не приходится. – Взгляд Абигейл стал печальным. – Стефан долгое время был для меня всем. Я и подумать не могла о том, чтобы взглянуть на кого-то другого. А уж изменять… – Она скривилась. – Но слишком много совпадений. Сначала появляются записки с угрозами, потом в моей деловой корреспонденции оказывается старинное письмо графа Джона Дагворта, потом Даниэль приносит мне семейные хроники, которые якобы свалились на него с верхней полки в библиотеке… Впору поверить в мистику. Но вряд ли дух ошибся бы, верно, Виржиния?

Я с готовностью согласилась – ведь и впрямь никто никогда не слышал о том, чтобы потусторонние существа ошибались. Ни в одной сказке не было подобного. А потом я спросила:

– А кто еще знал, что вам приходят записки? Ваши, я имею в виду, Абигейл. Ведь угрожать мог лишь тот человек, который был курсе происходящего.

– Фаулер точно знал все, – нахмурилась герцогиня. – Но не только он, увы. Лучше я составлю список. А ведь это хорошая мысль, Виржиния. Странно, что она не пришла в голову детективам.

– Они не обладают теми же сведениями, что и я.

– И то верно.

Некоторое время мы потратили на составление и обсуждение списка. Абигейл внесла в него девять фамилий, а затем, подумав, размашисто приписала внизу общее – «прислуга». Фактически это означало, что узнать об угрозах мог любой, достаточно было сунуть какой-нибудь горничной два-три рейна.

Я-то надеялась, что круг подозреваемых сузится, но теперь… Впрочем, наверняка Эллис углядит нечто, прошедшее мимо моего внимания. На то он и лучший детектив Бромли, а то и всей Аксонии.

– Ах, да, Абигейл, – спохватилась я уже перед тем, как покинуть комнаты герцогини. – Не могли бы вы одолжить мне своих трав для легкого сна прямо сейчас, а не посылать со слугами? Не думаю, что успокоюсь сама после таких волнений…

– О, да, конечно, – кивнула Абигейл и прошла в спальню, чтобы спустя минуту вернуться с маленьким шелковым мешочком. – Просто заваривайте их и пейте на ночь. Как обычный чай… Доброй ночи, Виржиния, – запнулась она и добавила тихо: – И спасибо вам, что выслушали меня.

– Для того и нужны подруги, Абигейл, – улыбнулась я, стараясь вложить в простое движение губ всю ту доброту и нежность, которые испытывала к осунувшейся от переживаний, уже немолодой женщине, взвалившей на себя непосильную ношу управления целым герцогством. – Спокойных вам снов.

До своих комнат я добиралась, зевая на ходу. После разговора с Абигейл померкли даже неприятные впечатления от спиритического сеанса, зато навалилась смертельная усталость. Сил едва хватило на то, чтобы протереть лицо полотенцем, смоченным в воде с розовой эссенцией. В кои-то веки я разоблачалась, не пренебрегая помощью Магды. Письмо для Элисса, обдумывание произошедшего с медиумом, захваченные по наитию травы герцогини – все это отошло на второй план.

…И уже засыпая, я вспомнила, что так и не спросила Абигейл о красивой незнакомке в старомодном черном платье, примерещившейся мне на сеансе.

Неважно.

Подумаю об этом наутро.

Наверное…

Однако рассвет принес новые известия. Увы, неприятные. Абигейл так и не спустилась к завтраку; пост радушных и улыбчивых хозяев приняли Крис и Дэнни, или, вернее сказать, наследник титула, лорд Дагворт, маркиз Йольский, и его любезный брат лорд Даниэль Дагворт. В одинаковых скучных темно-коричневых костюмах они приветствовали гостей, вели светские беседы, всячески стараясь показать, что дела в Дэлингридже идут как нельзя лучше, а герцогиня просто изволит отдыхать.

Я попыталась навестить Абигейл, но высохший, как прошлогодняя фасоль, врач меня отговорил, ссылаясь на то, «леди необходим покой». Эмбер, которую также не пустили к подруге, расплакалась у меня на плече, а потом, донельзя расстроенная, удалилась в свои комнаты. Близнецов было невозможно подловить для разговора один на один. Фаулер за завтраком довольствовался чашкой горького кофе и сигарным дымом, всем своим видом демонстрируя, что лучше к нему сейчас не подходить. Доминик Синглтон не показывался на людях; поговаривали, что сердце пожилого эсквайра не выдержало вчерашнего происшествия на сеансе и ночью случился приступ.

Мне отчаянно хотелось сделать хоть что-нибудь, но вокруг не было решительно никого, с кем я могла бы поговорить. Беседы с леди Клэймор о том, мошенница миссис Халли или нет, наводили смертельную тоску. Прочие гости были необычно оживлены, голоса звучали громче обычного, то и дело слышался смех. Все это отдавало фарсом, дешевым театральным представлением.

– Леди Виржиния, оставьте ваш веер, неужели вам его не жаль? – Глэдис Клэймор осторожно забрала у меня истерзанную вещичку. Резные пластинки из мертвой кости, до горечи просоленный морем перламутр инкрустации – просто гимн смерти какой-то. – Что с вами сегодня такое? Переживаете за леди Абигейл? Не волнуйтесь, уж я-то ее знаю – она всех нас переживет. Такие не сдаются болезням.

«Это не болезнь! Кто-то нарочно подводит Абигейл к краю!» – хотелось крикнуть мне, но я промолчала и даже заставила себя улыбнуться:

– Вы правы, леди Клэймор. Я слишком разволновалась. Думаю, мне стоит побыть одной.

Глэдис качнула головой:

– Сидеть в пыльных покоях замка в таком состоянии? Не думаю, что это пойдет вам на пользу. Лучше оставайтесь здесь, на свежем воздухе. И съешьте уже хоть что-нибудь!

На свежем воздухе? Ну, конечно! Я составлю для Эллиса очередное письмо и сама отвезу его на станцию. Оденусь поскромнее, надвину на глаза шляпку, возьму из конюшни лошадь – никому и в голову не придет, что письмо везет графиня, а не ее служанка!

– Благодарю вас за прекрасную идею, леди Клэймор. Но, пожалуй, я воплощу ее несколько иначе… Увидимся за обедом, надеюсь!

– Конечно, – ободряюще улыбнулась она, заправляя золотистый локон за ухо. – До скорой встречи.

Кажется, Эвани говорила что-то о загадочном преследователе? В прошлый раз он не показывался, но пусть только попробует увязаться за мною сейчас! На дне моего сундука с вещами лежит револьвер отца, завернутый в тряпицу; после того случая с парикмахером-убийцей Эллис научил меня стрелять. Хоть и попадаю я от силы шагов с десяти, но большего и не надо.