Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka". Страница 319

Пожалуй, в ледяную воду не хотелось даже больше, чем не хотелось умирать.

По правде говоря, в подобной ситуации Танатос попробовал бы потянуть время, подождать, пока подоспеет кто-то из его друзей или враг будет сбит с толку. А что? Такое бывало! Обычно, в тех случаях, когда Танатос всё же попадался на воровстве… А попадался он довольно часто. Сначала — из-за отсутствия должного опыта, а потом — из-за банальной жадности. Да, у него порой проскальзывали моменты, когда он просто не мог пройти мимо красивых (а главное — дорогих) часов, которые можно было весьма выгодно продать в соседней деревни и купить там… телегу… Или, всё же, сначала лошадь. Та же Хелен бы поездила, она у них была той ещё избалованной принцессой (вот что значит — дочь жреца), или Йохан, который был, пожалуй, инвалидом…

— Не думаю, что у меня есть какой-либо выбор.

Танатос как можно более незаметно смотрит вокруг себя, ища хоть какие-то пути к отступлению. Быть может, можно забраться повыше на скалу… Нужно лишь подойти поближе к более узкому месту и перепрыгнуть (а прыгал Тан вполне даже неплохо, особенно, в экстренных ситуациях).

Нет, к сожалению, у Мира за спиной были крылья, ему совершенно ничего не стоит расправить их в любой момент. Или… Если забраться в ту нишу, что не слишком узка и довольно глубока, можно будет не обращать на назойливого нарушителя спокойствия «прекраснейшей леди из Сонма» никакого внимания. Если тот не решит применить магию. Например — испепеляющую… Кажется, Драхомир был не так уж плох в той магии, которая за несколько секунд обращала человека в пепел.

В пепел Танатосу обращаться тоже не слишком хотелось. Незавидная участь… И даже черепа ведь не оставит! И это с его-то превосходной формой головы! Какое неслыханное варварство! Юный чернокнижник нахмурился. Он бы, пожалуй, состроил жалобные глазки, если бы Мир на это купился. А что? Даже самый унизительный способ существования — всё же жизнь!

Когда ему было нужно, Драхомир умел быть тем ещё драконом. И в буквальном, и переносном смысле. Это, конечно, не умаляло всех достоинств демона, он всё равно продолжал нравиться Танатосу, но… Это были весьма и весьма неприятные свойства характера и магической сущности… Но, конечно, они были не так уж существенны. Вот Йохан, например, тоже злился, когда Танатос умудрялся проигрывать все заработанные им (Йоханом, а не Танатосом) деньги в ближайшем трактире. А Деифилия злилась каждый раз, когда на плаще (куртке, рубашке, штанах, сапогах) появлялась очередная дыра, которую нужно было зашивать (что у Танатоса встречалось не так уж часто — всего лишь раз или два в день, изредка — чуть больше). И Танатос всё равно любил их обоих! И задиристого Асбьёрна, который лез куда ни попади, отбирая эту привилегию у юного Чернокнижника.

— Выбор есть всегда. Просто ты не видишь, что можно выбрать.

Танатосу хочется что-то проворчать про жестокость и что-то такое, но Драхомир явно не настроен слушать его слишком долго. Он уже надвигается. И уже готовится применить на Танатосе какую-то свою магию. Кажись, не испепеляющую, но тоже какую-то жуткую и не слишком приятную в ощущениях на собственной шкуре.

Какое-то время Танатос стоит, раздумывая над своими будущими действиями. Нет, это занимает не слишком много времени — всего пару секунд. Сначала ему -где-то с секунду — думается, что в воду он не прыгнет ни за что в жизни, особенно учитывая то, что, во-первых, вода ледяная, а, во-вторых, лететь до неё около трёх метров. Потом — вторую секунду — Танатосу постепенно начинает приходить в голову, что ледяная вода — не самое худшее в жизни. В конце концов, у него всегда было хорошее здоровье. И, может быть, купание в ледяной ванне ему не особенно повредит. И, кто знает, может, даже немного оздоровит его…

Нет, всё-таки, умирать не хотелось куда больше. Это осознание приходит в последний момент — когда Мир стоит уже на расстоянии вытянутой руки до Танатоса.

Он прыгает и оказывается по пояс в ледяной воде. А Драхомир наверху хохочет. Танатос кинул бы в него огрызок яблока, если бы таковой у него имелся! Между прочим, во время падения он умудрился серьёзно оцарапать руку (но, конечно, Деифилия будет возмущаться из-за разорванного рукава, а не из-за покалеченного предплечья Танатоса!) и подвернуть ногу!

— Помочь? — всё так же задыхаясь от смеха спрашивает Драхомир, присаживаясь на колени и протягивая Танатосу руку.

Чернокнижник кивает и тянет руку в ответ. В его голову уже пришла вполне неплохая идея. Как только он чувствует, что держит руку Мира достаточно крепко, он со всей силы тянет его на себя. И весьма вовремя отпрыгивает, потому что демон падает в эту «пропасть» просто мешком. И даже ледяные брызги не омрачали того веселья, которое чувствовал Танатос.

Она слышит приглушённый вздох и то, как кто-то присаживается рядом с ней. И это явно не Мердоф — тот ступал куда более легко. А от того, кто сел сейчас рядом с ней, вдобавок, пахнет кровью. От Мердофа кровью не пахло никогда. И гарью тоже не пахло. От него, вообще, ничем и никогда не пахло. Марии вспоминается тот демон, с которым она не так давно заключила контракт.

Фарелл открывает глаза и довольно усмехается — это был именно он. Видимо, с определением принадлежности человека у неё было порой не так уж плохо. Она с интересом смотрит на Райана, который выглядит чуть-чуть не так, как выглядел в их предыдущую встречу. Сейчас он выглядит более… слабым. И подавленным.

— Ты одна? — спрашивает Марию Райан.

Голос у него слишком тихий… Даже странно немного. Он словно бы неживой. Нет, он не похож на оживший труп или что-то такое, хотя, кто их, демонов, знает. Фарелл немного это настораживает, хоть она и не стремится подавать вида. В конце концов, Райан был не так уж плох — он предложил весьма интересную сделку (хотя, возможно, и не совсем честную).

Девушка кивает и садится. Проводит пальцами по ворсу ковра. Ей нравится этот мягкий ковёр. Пожалуй, это было одно из неоспоримых достоинств того номера, который она сняла в этой маленькой гостинице. Ещё одним преимуществом — тоже неоспоримым — было наличие маленького железного колечка в дырке в стене, что была заклеена разрисованными обоями.

Мария, со вздохом, выключает музыку на своём телефоне и вынимает из ушей наушники. Почему-то ей не слишком приятно продолжать слушать музыку прямо при Райане. Ал всегда говорил, что это её плохая привычка — будто бы это сразу показывало, что Мария была недовольна разговором и показывала этим, что её отвлекли от крайне важного дела.

— Что это с тобой? — хмуро кивает она на темнеющую неглубокую рану на его шее.

Словно бы от когтей, думается Марии. Или нет?.. Похоже на то, что его кто-то цапнул. И… вряд ли животное. Ну не человек же! Хотя… Кто этих демонов знает… Может, выбивал очередную сделку, ну а жертва строптивая несколько попалась. Совсем чуточку…

Мария с сожалением глядит на свои короткие обгрызанные ногти. Эх… А ведь она бы тоже могла его хорошенько цапнуть. И посмотреть, как бы он на это среагировал. Непростая, пожалуй, была у этих работёнка… И ведь никогда не знаешь, что за человек тебе попадётся! А вдруг — какой-нибудь псих?

— Почему ушёл тот парень, который был с тобой? — спрашивает демон.

Марии кажется, что она снова видит, как смотрит на неё Мердоф, как убегает, не взяв даже каких-то денег — ему здесь они явно пригодились бы, особенно, учитывая то, что документов у них обоих нет. Но у Марии Фаррел хотя бы есть какие-то знания и скромные средства, поставленные Георгом Хоффманом. Мердоф… Какой же он был всё же наивный… А она ведь — дрянь такая — ему ни про деньги, ни про фальшивые документы и не напомнила…

— Я обидела его, он ушёл, — пожимает плечами бывшая принцесса. — А тебе-то какая разница?

Демон смотрит на неё с каким-то сочувствием. Это, пожалуй, раздражает. Он смотрит так, как будто думает, что что-то понимает. Только вот… Ни черта он не понимает. Потому что он нормальный. Потому что ему было бы стыдно за подобное поведение. А Марии — не стыдно. И не жаль. И порой от этого было так паршиво, что жить не хотелось.