Руины Камелота (СИ) - Липперт Джордж Норман. Страница 2

— Это невероятно, не так ли, что такое здание никогда не принадлежало другому королевству? Что ты об этом думаешь?

Томас нахмурился.

— Оно слишком далеко. Его нельзя использовать ни для какой цели, ни как крепость, ни как центр власти.

— Сейчас, возможно, — Язим согласился задумчиво, — но много веков назад, все было иначе.

Томас откинувшись на локти, глядел на древнюю дорогу. В нескольких шагах от них стояли лошади, сбившись в темноте, простые очертания на фоне звездного неба.

— Насколько иначе? — спросил он.

Язим медленно покачал головой.

— Это был Камелот, — сказал он просто, — царство могучего и благородного короля Артура. В те времена это был самый центр мира. В те времена короли мало заботились о таких вещах, как торговля и политика, морские порты и торговые договора. Тогда была такая вещь, как честь.

— У нас и сейчас есть честь, — прокомментировал Томас, оглядываясь на своего друга с усмешкой.

— У нас есть уважение, — возразил Язим, становясь серьезным. — Да, король Юлий и его сыновья собирают дань со многих народов. Но уважение не то же самое, что честь. Дань и налоги не то, что верная служба.

Он сделал паузу, и его глаза сузились в темноте. Томас вспомнил, что семья его друга не была гражданами Аахена по выбору, они были завоеваны. Трава беспокойно шелестела, пока мужчины глядели на огонь. Наконец, Язим встряхнулся и продолжил дальше.

— В преданиях говорится, что Камелот был совсем другой. Те, кто служил Артуру и его потомкам делали это из чести, а не из страха. Тогда люди короля сражались во имя добра, а не за деньги. Войны основывались на благородстве и праве, а не простом расширении власти.

— Будь осторожен, — предупредил Томас с полуулыбкой. — Некоторые назвали бы такие разговоры предательством.

— Внутри стен города, да. Здесь, я думаю, действуют старые правила.

Томас кивнул, соглашаясь. Порыв ветра пронесся по древней дороге, подняв листья в воздух, зашуршала трава. Луна спокойно смотрела вниз на далекий замок. Вдали тявкнул волк, затем завыл.

— Так что еще? — спросил Томас после долгого молчания. — Что еще твои легенды говорят о том времени? Что еще было по-другому?

Язим ответил не сразу. Наконец, со вздохом, он сказал:

— В дни Камелота в бою сражались не только одним мечом. Сейчас это считается глупостью, но время короля Артура было также временем волшебника Мерлина. В те дни жили волшебники. Тогда существовала такая вещь, как волшебство.

Томас сгорбился, когда ветер снова подул. Похолодало. Он оглянулся на замок. Темные окна смотрели на него сверху вниз, пустые, но как будто настороженные.

— Ты веришь в это, Язим? — тихо спросил он.

Язим повернулся к своему другу и улыбнулся.

— Посмотри на замок вон там, — сказал он, — и скажи мне, что ты не веришь.

Томас вздрогнул. Ночь становилась сырой и тревожной. Он сел и ткнул костер сапогом. Оранжевые искры закружились на ветру, как стаи испуганных птиц.

— Скажи мне, как все это закончилось.

— Я не могу, — рассудительно ответил Язим, — ибо никто не знает.

— Забавно, — ответил Томас.

Язим снова замолчал. Наконец, он сказал:

— Я могу тебе рассказать начало конца, если хочешь.

Томас сгорбился поближе к огню. Он оглянулся на своего друга.

— Это будет правда?

Язим пожал плечами.

— Это история. Многие считают, что это правда. Я признаю, я когда-то сомневался сам. А теперь… Я не уверен.

Томас кивнул:

— Расскажи мне.

Язим сделал глубокий вдох.

— Она начинается спустя много лет после золотого века короля Артура, — сказал он хмуро. — Многое изменилось со времен благородного круглого стола. При отсутствии достаточно большой или достаточно смелой империи, чтобы соперничать с ним, королевство стало самодовольным и снисходительным. Древние традиции сменились на капризы, так что целостность правил постепенно ослаблялась с каждым последующим поколением. Мало кто из живущих во времена правления Артура узнали бы это королевство к тому времени, когда последний король взошел на свой трон. И все-таки встречалось еще благородство среди потомков Артура, подобно золотым нитям, рассеянным в более тусклом гобелене. Одной из этих золотых нитей была девушка, дочь последнего короля Камелота. Ее звали… Габриэлла.

Девочки хихикали. В девять лет Габриэлле казалось, что ее подруги все время хихикают, и это раздражало ее. Она повернулась и посмотрела на них в тени кустов, ее лицо было почти комически серьезное. Она не шикнула на них. Ее отец говорил ей, что шум от шиканья разносится еще дальше, чем шепот. Рисс и Констанция кусали губы, сдерживая смех, и вовсю улыбались. Габриэлла повернулась к кустам и заглянула через листья.

Остальные дети стояли возле ручья в тени дворцового моста, бросая камни, или сидели на солнце. Их было четверо, два мальчика и две девочки. Габриэлла знала их имена, они вместе ходили в школу. Их одежда была лучше, чем лохмотья, которые носили крестьяне, но не такая великолепная как ее собственные платья. Самый старший из мальчиков, единственный не из благородной семьи, носил простую льняную тунику и пояс. Он выглядел бы как один из придворных шутов ее отца, если бы его цвета не были настолько однообразные. Он пустил камень по поверхности ручья и показал на него, с ухмылкой оглядываясь на других.

— Подождите, — прошептала Габриэлла, махнув рукой своим подругам позади.

— Давай уже сделаем это, — взволнованно прошептала Рисс, теребя маленький кожаный мешочек. Габриэлла покачала головой, и никто из девочек не двинулся.

Позади них зазвенел школьный звонок. Его чистый звук разносился над вершиной холма, отзываясь эхом в узкой долине внизу. Дети вокруг ручья не подняли головы, но печально задвигались, оправляясь и приводя себя в порядок.

— Сейчас? — зашептала Констанция. — Занятия начинаются. Мы должны возвращаться!

— Тише, — шепотом сказала Габриэлла, ее рука была еще поднята. Они нервничали и волновались, как всегда. Габриэлла, однако, была более сдержанной в таких вещах. — Подождите…

Мальчики были на противоположной стороне ручья. Они начали переходить, неторопливо прыгая по камушкам. Девочки их ждали, поставив руки на бедрах, словно точные копии своих матерей. Когда мальчики достигли берега, Габриэлла опустила руку.

— Давай! — скомандовала она.

Как один, Рисс, Констанция и Габриэлла выпрыгнули из своего укрытия. Рисс раскрыла свой кожаный мешочек, выпустив небольшое облако пыли. Все три девочки дунули на пыль, так сильно, как только могли, и пыль превратилась во внезапный, сильный ветер. Он устремился через кусты, пригнул траву, которая окаймляла ручей, и толкнул всех четырех детей в обратном направлении. Трое из них упали в ручей, плескаясь в холодной, мелкой воде. Самый старший мальчик, тот, что был в льняной тунике, споткнулся, но сумел устоять в искристом ручье. Он резко обернулся и заметил трех девочек в кустах.

Рисс и Констанция взорвались приступом смеха, прикрывая рты руками. Мгновенно они развернулись и понеслись вверх по склону в сторону, откуда доносился школьный звонок. Габриэлла задержалась на мгновение. Трое детей, которые упали в ручей, шумно карабкались, пытаясь встать на ноги, девочки визжали, становясь еще более мокрыми, пока они выбирались из ручья, мальчик стоял с красным лицом и мрачным видом. Четвертый мальчик посмотрел на Габриэллу и неожиданно улыбнулся.

Габриэлла повернулась и бросилась бежать. Она проворно пробралась через кусты и вырвалась на освещенный солнцем холм. Она была на полпути вверх по склону, когда кто-то схватил ее сзади, потащил вниз в высокую траву и прижал к земле. Она дернулась, перевернулась и обнаружила, что смотрит в лицо мальчика в льняной тунике. Его волосы свисали на лицо, и он все еще ухмылялся.

— Отпусти меня, Дэррик! Отстань от меня!