Руины Камелота (СИ) - Липперт Джордж Норман. Страница 5

Томас искоса посмотрел на своего спутника, а затем покачал головой:

— Хотел бы я верить в это.

Язим промолчал. Через минуту оба шли вниз по склону к своим лошадям.

После того, как они верхом снова поднялись в гору, направляясь в тень заброшенного замка, Томас поинтересовался:

— А что же случилось с принцессой Габриэллой? Что она делала в то время как Меродах планировал войну против царства ее отца?

Язим направил свою лошадь вперед в заросший деревьями грот. Лошадь зашлепала по ручью, забрызгивая свои гладкие бока.

— Волею Всевышнего, принцесса Габриэлла сделала то, что делают все маленькие девочки, — просто ответил Язим, — она выросла.

Зал для дуэлей был очень маленький и темный, располагался он в подвале академического собора. Габриэлла полюбила его с первого раза, когда она увидела его когда-то, десять лет назад, в возрасте восьми лет. Тогда он казался ей огромным и величественным, похожим на арену, на которой сражались римские гладиаторы. Маленькое, овальное помещение, окруженное четырьмя рядами сидений, освещаемое лишь кольцом крошечных, зарешеченных окон. Потолок состоял из грубых балок и досок, покрытых копотью и паутиной десятилетий.

Верхний ряд сидений, где сама она сидела прямо сейчас, находился почти под потолком, до стропил можно было дотянуться рукой. Старинные доски были исписаны сотнями имен, примитивных рисунков, символов и грубо составленных стишков. Ее имя тоже было там, вырезанное острием кинжала несколько лет назад. Она вспомнила, как она делала это, как зажав язык между губ, сосредоточенно и тщательно выводила каждую букву: «Габриэлла Ксавьер». Позже какой-то шутник добавил «Тонет в дожде». Габриэлла не возражала. В детские годы она частенько была самодовольным сорванцом. Если бы не жестокая прямолинейность ее товарищей по школе, она бы до сих пор задирала нос.

— Я потею как свинья под всей этой броней, — пробормотала Рисс, связывая свои рыжие волосы в конский хвост. Ее доспехи слегка гремели всякий раз, когда она двигалась, постоянно напоминая, что они были ей не по размеру и довольно поношенные, которые надевали, по меньшей мере, два поколения выпускников до нее. Тем не менее, доспехи безупречно блестели в полумраке, изготовленные из прокатной стали и отделанные медью. Герб семьи Феори ярко сиял на круглом щите, прислоненном к ногам Рисс.

Габриэлла вздохнула:

— Не могу дождаться, когда это закончится. Я буду рада прожить тысячу лет и никогда снова не поднимать меч.

Рисс пожала плечами:

— Это цена привилегий. Крестьянам никогда не придется сразиться на боевой арене. Нам очень повезло быть сыновьями и дочерьми дворян. За исключением Дэррика, конечно.

С другой стороны Габриэллы Дэррик полировал свой меч плотной тряпкой.

— Когда-нибудь моя кровь кузнеца возьмет верх над ленивым старым герцогом, — презрительно заметил он.

Однажды Габриэлла уже задавалась вопросом, почему Дэррику разрешили посещать Королевскую академию. Теперь она знала ответ: у его семьи было достаточно денег и влияния, чтобы отправить его туда. Что еще более важно, у его отца было достаточно воображения, чтобы надеяться на лучшую жизнь для своего сына. Дэррик вложил меч в ножны и подтолкнул Рисс:

— Кто твой соперник?

— Вассер, — ответила Рисс, пожимая плечами. — Я ни капли не беспокоюсь об этом.

— Вассер неплохой соперник, — сказала Габриэлла. — Он достаточно опытен, чтобы позволить тебе показать свои навыки, но не так хорош, чтобы уложить тебя, прежде чем ты вытащишь свой меч, — она нахмурилась, взглянув на листок пергамента в руке, и мрачно вздохнула. — Не то, что Гете.

Дэррик и Рисс пробормотали слова сочувствия.

На арене внизу Констанция и более высокая девочка по имени Дестра настороженно приблизились друг к другу. Доспехи Констанции были новыми, но легкими, в основном из закаленной кожи. Только ее короткий меч и щит были из металла. Дестра, отец которой был Персиваль, начальник дворцовой охраны, была одета в разнородную, но пугающую смесь кольчуги и стальных доспехов. Она самоуверенно улыбнулась, взвешивая на руке маленький, зловещего вида боевой молот.

— Внимание, ученики! Одноминутные раунды, — зазвенел голос профессора Барта, Магистра боевых искусств, — это не просто состязание в силе, и не битва насмерть. Ничья честь не поставлена на карту на этой арене. Цель этого заключительного экзамена доказать ваше понимание основной техники боя. Ваш единственный враг — это вы сами.

Проговорив это, Барт подошел поприветствовать Констанцию ​​и Дестру в центре арены. Он кратко осмотрел их оружие, кивнул и вернулся к своей скамейке возле двери. Он сел, скрестив огромные, голые руки на груди, и снова кивнул.

— Начали! — рявкнул он.

Дестра ринулась первой, пытаясь зацепить щит Констанции своим боевым молотом. Констанция машинально уклонилась, развернулась и ударила плашмя мечом по плечу Дестры.

— Одно очко, — отозвался Барт.

Действуя осторожнее на этот раз, Дестра начала кружить вокруг Констанции. Видимо, почувствовав себя немного увереннее сейчас, Констанция подняла щит и нанесла удар под ним. Однако Дестра ожидала этот маневр. Она вывернулась от меча Констанции и выкинула вперед свой боевой молот, низко и быстро. Ловким движением Дестра ударила по ногам Констанции. Девочка, одетая в кожаные доспехи, упала навзничь и опустила щит.

— Одно очко и одна ошибка, — крикнул Барт, указывая сначала на Дестру, а затем на Констанцию, лежащую на полу. Габриэлла посочувствовала подруге, но это действительно был неуклюжий маневр. Если бы только Габриэлла вытащила имя Дестры при жеребьевке, она была совершенно уверена в своих шансах победить эту рослую девушку. В некотором роде, Дестра ей даже нравилась, несмотря на то, что та иногда бывала немного жестокой.

Поединок продолжался еще полторы минуты, пока Барт не ударил в небольшой железный колокол. Когда поединок закончился, Констанция получила три очка и одна ошибку, Дестра — четыре очка и две ошибки, что означало, экзамен сдан для обеих девочек. В действительности, за исключением случаев грубой ошибки или травмы, каждый студент получал зачет по боевой практике. Последнее сражение проводилось не столько ради экзаменационной оценки, сколько ради репутации. Для многих благородных семей этот поединок даже больше, чем сама торжественная церемония выпуска, ознаменовал переход во взрослую жизнь. Сидевшие вокруг арены студенты наблюдали за сражением с мрачным видом. Они могли делать вид, что результат не имеет значения, но в душе они знали, что все по-другому. Габриэлла видела это на лицах своих одноклассников, даже Рисс. Единственный, кто казался совершенно равнодушным к дуэли, был Дэррик.

— Она молодец, — заметил он, кивнув в сторону Констанции, когда она покидала боевую арену. — Учитывая обстоятельства.

— Учитывая обстоятельства, что она провела больше времени, изучая свое отражение на щите, чем тренируясь с ним? — сказала Рисс, поднимая одну бровь. — Тогда, думаю, ты прав.

— Жаль, что мы не можем просто пропустить эту часть, — простонала Габриэлла. — Сначала я только немного волновалась, но теперь я чувствую себя отвратительно.

Дэррик мягко пихнул ее:

— У тебя все получится, Бри. Тебе не о чем беспокоиться.

— Не о чем кроме того, что отец Гете сейчас находится в замке подземелья за ​​убийство, — кивнула Рисс. — И что он весит вдвое больше, чем ты, и любит побросать боевые топоры для удовольствия.

— Это очень обнадеживает, — сказала Габриэлла, совершенно упав духом. — Спасибо, Рисс.

— Сказать по правде, — ответила с готовностью Рисс. — Я уже говорила тебе: будь я на твоем месте, я бы улизнула через вход для слуг и повесила бы свои доспехи на стену в замке раз и навсегда.

Габриэлла резко вздохнула, когда внизу начался следующий поединок. — Дэррик, ты сражался с Гете раньше. Что я должна делать? Какие у него слабые стороны?