Венецианские каникулы (СИ) - Гарзийо Мария. Страница 16

— Ну как все прошло? – обращается мадам ко мне.

— Нормально, – пожимаю плечами я.

— Клиент какой-то взъерошенный ушел. Ты что-то не так сделала?

Расцеловала на радостях. Вот ведь стыдобуха.

— Да нет, все как вы сказали.

— Ладно, иди, переодевайся. Я тебя провожу.

— Я разве с девочками не останусь?

Меня пугает вариант возвращения в одиночную камеру пропитанную страхом неизвестности.

— Нет. Пока не решили, куда тебя определить. Посмотрим, как себя проявишь.

То есть о повышении я размечталась рано. Вполне возможно, что моим рабочим местом сделаются застенки дворца Дожей. Алиса провожает меня переливающимся сочувствием взглядом.

Мадам передает меня из рук в руки молчаливому стражу, который транспортирует невольницу на очередную штаб-квартиру. На сей раз путаный маршрут не ограничивается вереницей улиц-близнецов, большую часть его мы преодолеваем на моторной лодке. Моим очередным пристанищем становится дышащая сыростью и плесенью каморка с зарешеченными окнами. Я, брезгливо поежившись, заползаю в чужую холодную постель, и слегка всплакнув, отхожу ко сну. Мне снится мужчина в черной маске. Он ласкает меня, нежно гладит волосы. Потом внезапно отворачивается, кричит «фокус-покус» и, обернувшись, обнажает лицо. На месте черного папье-маше обнаруживается необузданная физиономия Джима Керри, актера, которого я ненавижу больше чем пенку на молоке. Я ору страшный голосом и просыпаюсь. В следующем эпизоде сериала «Черная маска» многообещающее начало повторяется. Но на сей раз выясняется, что со мной собирается заняться любовью филин Марко, потерявший где-то в дороге глаз и половину щеки. «Следующий» отрицательно мотаю головой я. Пересмотрев все имеющиеся в ассортименте головы включая Чебурашку и Крокодила Гену, я прихожу к выводу, что сама по себе маска мне милей всего. В продолжении этой трагикомедии с эротическим подтекстом факт соития хоть и как-то невнятно, но все же имеет место. Отдышавшись, обрадованная положительным исходом дела, я прикладываюсь губами к плечу замаскированного. Тот заходится дрожью и на моих ошарашенных глазах видоизменяется в Артура. «Ха, ха, ха», заливается молодецким гоготом сей индивидуум, «Ха, ха, здорово я тебя разыграл!» Этот неестественный смех режет на куски мои барабанные перепонки. Я содрогаюсь, очередной раз проснувшись. Остаток ночи я провожу в мыслях о мужчине в маске. Этот загадочный персонаж вызывает во мне термоядерную смесь любопытства, волнения, жалости, злости и желания. Надо заметить, что ни одному представителю противоположного пола за все 27 лет еще не удалось настолько меня впечатлить. Не смотря на язвительные замечания работниц секс индустрии, во мне почему-то теплится стойкое желание повторить эту эксцентричную встречу. «Повторения не будет» пинает его ногой разум, «Ты – отработанный материал. Тебе же сказали, что этот деятель два раза в одну реку не входит». Ну, да, мир большой, рек много. В укромном уголке моего существа пухнет маленькая глупая обида. «Зато тебя с нетерпением ждут узкоглазый почитатель бондажа, гордый обладатель вонючих ступней и еще целая армия всяких разнообразных секс-калек» безжалостно «подбадривает» разум.

Однако, на мое превеликое счастье эти «заманчивые встречи» приходится отложить в связи со своевременно начавшимися спасительными месячными. На следующее же утро я сообщаю эту счастливую новость очередному нагрянувшему в гости полу-немому служителю секс-культа. Тот, получив неоспоримое доказательство моей профнепригодности в виде окровавленного пальца, которым я размахиваю перед его недоверчиво сморщенной физиономией (а что делать, на войне, как на войне), проявляет некоторую толерантность и даже приносит мне средства гигиены. Итак, физиология одарила меня пятью днями свободы. То, что раньше я рассматривала как незаслуженное наказание за проступок какой-то незнакомой мне лично Евы, в миг превратилось в Божий дар. Выходить из темницы сырой мне естественно запрещено. Зато в моем распоряжении имеются заполненный незатейливыми, но съедобными продуктами холодильник, телевизор с двумя итальянскими каналами и стопка книг. В сравнении с удобствами виллы на Торчелло, конечно, мизер, но за отсутствием нависавшего последние дни над головой Домоклава меча, и этот мизер кажется частичкой рая. Тыльной. Этаким квадратным метром, отделяющим туалет от забора. Разбавив аскетичную мрачность обстановки звонкими голосами телевизионных итальянцев, я в отсутствие более привлекательной перспективы берусь за книги. Бумажно-картонных друзей человека как и всех прочих вынужденных обитателей этой лачуги не пощадила сырость. Бедняги распухли, безвольно приоткрыв рты, как выброшенные на берег рыбы. Испещренные желтыми подтеками страницы витиевато изогнулись. Я перебираю их со смесью жалости и брезгливости. Первым мучеником оказывается сборник сонетов Шекспира. «Tired with all these for restful death I cry[22]» бросается мне в глаза оптимистичнейшая строчка. Если я решусь-таки наложить на себя руки, надо будет непременно перед осуществлением задуманного заучить наизусть сей сонет, чтобы отмести последние сомнения. Следующей мне подворачивается плотная книжонка в красивой кожаной обложке, украшенной золотыми вензелями и аппликациями. Явно ручная работа. Творение какого-нибудь заядлого книголюба. Жаль, что разрушительная влага не пожалела и его. Обложка в нескольких местах отошла. Из прорех торчит ребристая картонка. И еще какая-то желтоватая бумажка. Внутренности книги теребят мой пытливый мозг по стольку, поскольку ему вообще свойственно интересоваться составляющими предметов. В девстве я как-то разобрала на части все имеющиеся в арсенале игрушки, что очень насторожило маму, решившую, что из ее ребенка вырастет хирург-садист. Хирург не вырос. Мама может вздохнуть свободно. Ее дочь сделалась продажной женщиной. «Путана, путана, путана, ночная бабочка…» насвистываю я себе под нос, вытягивая пожелтевший листочек. Похоже, что никакой технической роли в переплете этот бумажный огрызок не несет. Нацарапанные какой-то куриной лапой слова и цифры наталкивают на другие выводы о предназначении этой находки. Bionda 175, 65, 95, 110. Что имел в виду писавший? Координаты затонувшего в канале пиратского корабля, доверху набитого золотом? Или это секретный код, найдя десяток подобных которому и разгадав их в промежутках между погонями и перестрелками, вы придете к неожиданному выводу, что Иисус Христос имел жену и дочь. Версии одна заманчивее другой. Всерьез увлечься ими мне, однако мешает зарубка в памяти. На этой зарубке изображена коробка с краской для волос, на лицевой стенке которой лыбится во все зубы крашенная блондинка. Над блондинкой итальянская надпись Bionda такая-то. Итак, не будучи криптографом, я разгадываю-таки первую часть надписи. Блондинка. Имея такую стабильную платформу, выстроить дальнейший корпус не составляет никакого труда. 175 это рост упомянутой блондинки, 65, скорее всего вес, 95 грудь, а 110 бедра. Сдается мне, что нацарапавший эти параметры не собирался шить дамочке костюм. «Франческо занимается реставрацией и переплетением старинных манускриптов» всплывают в заводи воспоминаний слова Марко. А следом за ними я прокручиваю в замедленной записи хитрый раздевающий взгляд пожилого переплетчика, его удовлетворенное сопение «Bellissima!» Я еще тогда подумала, что этот книжный червь смотрит на меня как на книгу без обложки. То есть как на товар. Эх, понять бы тогда! Вытащить из ушей затычки легкомысленности и прислушаться к шепоту интуиции! Тогда ведь было еще не поздно повернуть вспять эту безжалостную жизнедробилку. Достаточно было усыпить бдительности Марко и под предлогам припудривания носа, дать деру. А я вместо этого налегла на вино и вместо крика помощи зафлудила Артура бестолковыми посланиями. Эх, знала бы где упаду, подстелила бы коврик помягче. Или лучше вообще обошла бы это место стороной. Но переигрывать историю поздно. Упала, так упала. Надо теперь направить работу серого вещества на поиск способа подняться. Плюс к информации полученной от Любы и Алисы имеем еще одну деталь. Точнее еще одно действующее лицо могущественной структуры под названием Venise Experiences. Переплетчик, который на самом деле служит посредником между поставщиком и заказчиком. Судя по всему, он получает информацию о прибытии «свежака» (не знаю, всегда ли такую наглядную, как это было в моем случае), зашивает листочек с кратким описанием в книженцию и отправляет ее заинтересованному лицу. Какому-нибудь состоятельному коллекционеру древних манускриптов. И молодых тел. Работают по старинке. Ни автоматической рассылки уведомительных смс, ни имейлов с фото и видео, ни странички на Facebook’е с комментариями довольных клиентов, ни пиар акциий с удивительными распродажами себе в убыток. Я закрываю влажную обложку этого пожилого посредника работорговцев и переношу свое внимание на потрепанный томик тех самых мемуаров Казановы. Прославленный любовник когда-то тоже был узником. Ютил свои два метра в невыносимой духоте малогабаритных казематов дворца Дожей. Потом вроде вступил в ряды секретной полиции, сделавшись шпионом. А вот на любовном фронте, где отличился когда-то доблестными победами, после сорока лет наступило затишье. Кажется, вследствие какой-то малоприятной болезни, полученной от одной из путан, которые составляли 60% его любовных завоеваний. Не помню уже, откуда в моей памяти затесались обрывки этой информации. Наверняка из какого-нибудь журнала, потчующего читателей скандальными разоблачениями видных исторических персонажей. Сейчас мне представляется возможность подтвердить или опровергнуть данные сведения, изучив оригинальный рассказ самого авантюриста. Не знаю, как любовник, а вот рассказчик из Джакомо занудный. На третьей странице я начинаю клевать носом. А на пятой благополучно засыпаю, накрывшись «захватывающим» жизнеописанием.