Челленджер - Ян Росс. Страница 33

– Как, что?! Я думал ты уже в пути. Мне в девять детей укладывать.

Я попытался отговориться, предложив приехать после того, как они будут отправлены спать. Но Шурик был неумолим.

– Ты должен поиграть с детьми. Они давным-давно тебя не видели.

Рассеянно клацая по клавишам, я проблеял что-то маловразумительное и смирился с мыслью, что первоначальной задумке осуществиться не суждено.

– Это и тебе полезно, – присовокупил он на прощание.

Шурик считал своим долгом насаждать непутёвому другу идеологию семейных ценностей. С тех пор, как я начал встречаться с Ирой, он воодушевился и утроил усилия.

Делать было нечего. Я потыкался, наудачу перебрав несколько вертевшихся в голове вариантов, и, ничего не добившись, отрёкся от недовинченного фильтра и отправился в Сан-Франциско.

– Илюля!!! – Кевин врезался в мою ногу и, обхватив, вцепился обеими руками. – Илюля! – вопил он, дёргая за штанину и подпрыгивая. – Илюля! Приехал!

Шурик, протянув мне руку, гордо взирал на своё чадо. В прихожую выскочила сестра Кевина – Натали, вся розовая от волнения. Вбежав, она вдруг замерла, смутилась и, зардевшись ещё ярче, спряталась за папу. Повиснув на нём, она стала раскачиваться, всякий раз выглядывая и лукаво посматривая на нас.

Шурик подхватил Нати, я – Кевина, и под радостные визги мы ввалились в гостиную. Дети замельтешили, наперебой хвастаясь своими игрушками. Жена Шурика – Вика, оторвавшись от расхаживания по кухне, улыбнулась и помахала рукой. Кругленькому бойкому Кевину, с ещё редкими каштановыми волосами, года три. Натали, оправлявшей перекосившееся платьице подсмотренным у матери не по возрасту степенным движением, около шести.

Ребятишки принялись носиться друг за другом, часто оглядываясь, чтобы убедиться, что мы следим за игрой. Развалившись на диване, Шурик периодически делал ценные замечания. Дети благовоспитанно выслушивали отца и, мгновенно позабыв обо всём, возобновляли свои побегушки, то и дело валясь на пол и взрываясь звонким смехом.

– А давай ты будешь меня ловить! – Загоняв Кевина, Нати примчалась к нам и схватила меня за руку, силясь стащить с дивана. – Давай! Идём! Идём!

Я резко наклонился и сцапал её.

– Не-е-ет, так не честно, – она извивалась, заливисто хохоча и пытаясь вырваться.

– Почему? – я не отпускал.

– Ты должен бегать.

– Я не могу. Мне голову на работе отгрызли. Без головы много не набегаешь.

От участия в игре увильнуть всё же не удалось. Но гоняться за ней я не стал, а устроил аттракцион, переставляя стулья, вокруг которых они носились. Нати, возмущённая вопиющим нарушением правил, принялась отчитывать меня, апеллируя к правосудию папы Шурика. Кеви, придя в невыразимый восторг, беспорядочно шнырял между нами, не переставая верещать. Чем громче они орали, тем веселее им становилось. Шурик просто сиял от гордости, что раздобыл такую большую забавную игрушку.

Несмотря на уловки, я довольно скоро выбился из сил и запросил пощады, признав бесспорное превосходство Натали. Дети продолжили беситься самостоятельно, а нас с Шуриком Вика позвала к столу.

Поужинав, я стал понемногу приходить в себя, а родители усадили ребятишек смотреть мультфильмы. Повозившись, Кевин поставил на выданном ему для этого дела лэптопе сперва один, а потом, параллельно, и другой мультик, и до упора повысил звук. Натали солидно уселась к компьютеру и поставила свой.

Минут через десять я почувствовал, что схожу с ума. Хотелось в душ, хотелось накуриться и залечь с книжкой, а главное – хотелось тишины. Самое интересное – никому, кроме меня, три вопящих на разные лады звуковых ряда нисколько не мешали. Вика безмятежно хлопотала на открытой кухне в паре метров от этой вакханалии, а Шурик напористо бубнил о карьерных перспективах. Я ничего не понимал. Я не слышал не то что Шурика, мне с трудом удавалось разобрать собственные мысли.

Пытка мультиками длилась около получаса, потом родители похватали несколько присмиревших детей и потащили спать. Нати, упираясь и потирая кулачками веки, помахала мне на прощание. Оставшись один, я вытянулся на диване и облегчённо прикрыл глаза.

В гостиную ворвался Кевин и, бросившись прямиком к коробке с игрушками, стал вытаскивать большой самосвал. Затея удалась не сразу, но Кеви, упорно посапывая, всё-таки выдрал его из-под общей кучи и шлёпнулся на пол в обнимку с откинувшимся жёлтым кузовом. Поднявшись, он приволок свой трофей и стал показывать, как он ездит и как открываются дверцы кабины, в которой сидел шофёр в синем комбинезоне.

Вскоре выполз Шурик, отрубившийся прямо на полу у кровати сына. Грузно плюхнулся на диван, посидел, наблюдая опухшими глазами этот ночной разгул, и снова унёс Кевина в постель. Я спустился в машину, негромко поставил музыку и принялся скручивать косяк. Только тот разгорелся, уютно потрескивая и заполняя салон терпким запахом, из подъезда выкатился Шурик.

– Ну что? Как дела? – он взял джойнт и добил в пару затяжек. – Как с Ирой?

Начинается… Второй акт пропаганды – ретроспектива и подведение итогов.

– Хм… Да вроде в норме… Вот ходили с Алексом в музей. Приобщаюсь, участвую… А вообще, было довольно весело, хотя всё это, конечно, непривычно…

– М-да… Ещё годик-другой – станешь нормальным женатым человеком.

– Да ну тебя.

Шурик разочарованно покрутил окурок и выкинул на улицу. Я принялся сворачивать новый.

– Ведь ты же понимаешь, необходимо что-то менять. Ире не до твоих постоянных "фестивалей"… – он прибавил громкость и откинул сиденье. – Мне, разумеется, жаль терять свой персональный Тибет. Куда я буду ездить, чтобы забыться…