Дети небес. Страница 15

Наверное, Странник нашептал ей в уши несколько добрых советов, поскольку в дальнейшем Фрагментарий оставался открыт. По крайней мере, там теперь было достаточно места: одно счастливое последствие побега в точности совпало с ожиданиями Йоханны. Древорезчица не стала выгонять оттуда стариков. Каменщик и остальные сохранили возможность пообщаться со своими старыми элементами, даже зная, что те обречены. Проблема свободного места на некоторое время была снята. Гармоник теперь всеми считался именно таким бесполезным и напыщенным засранцем, каким и был в действительности.

В первые же дни после Прорыва Йо не составило труда доказать свою невиновность. В конце концов, все улики против нее были сугубо косвенные, а громче всех обличал девушку Гармоник. Единственными свидетелями могли выступать синглеты, и показания их по понятным причинам не отличались согласованностью, хотя некоторые искренне полагали, что это девушка открыла лагерь. Она почти поддалась соблазну признаться Страннику, но вовремя сообразила, что он уже обо всем осведомлен. Еще ближе Йоханна подошла к тому, чтобы пооткровенничать с Равной Бергсндот, потому что ей было больно представлять себе, что Равна думает о ней как о глупом подростке. Бедняжке и так столько всего пришлось на себя взвалить… Но проходили дни, а репутация Йоханны крепла. Она втайне радовалась, что ходившие о ней басни не соответствуют действительности. Но, черт побери, в будущем такие говнюки, как Гармоник, дважды подумают, прежде чем встать на дороге у Дрянной Сумасбродки с Холма Звездолета!

Три года после Битвы на Холме Звездолета

Глава 04

Ремашритльфер выполнял особые поручения Великого Магната уже больше двух лет и сам себе непрестанно удивлялся. Дело в том, что Ремашритльфер терпеть не мог дураков, даже таких богатых, как Магнат. Два года превратились в череду сумасбродных рискованных заданий, сыпавшихся ему на головы одно за другим, таких опасных и захватывающих, о которых некогда дремавший в Ремашритльфере исследователь мог лишь мечтать. Возможно, это и была единственная причина, по которой он оставался на службе у безумной стаи.

Последнее задание, наверное, положит конец их трудовым взаимоотношениям. Подумать только, Магнат послал его в тропики! Это поручение было опаснее и безумнее – в буквальном смысле слова, – чем все прежние. Но по правде говоря, впечатления о первых днях были восхитительны: Ремашритльфер не распался и зашел так далеко, как не мог мечтать ни один исследователь в истории. К сожалению, с тех пор миновало четыре десятидневки. Магнат все не отзывал его. Тщеславие переросло в глухое раздражение: одна провальная десятидневка следовала за другой…

– Но должен же настать этому конец. – Хотя слова превосходно выражали настроение самого Ремашритльфера, произнес их его напарник по этому полету. Последнему, если будет на то милость Стаи Стай.

Читиратифор, богато разодетая шестерка, с трудом влез в посадочный отсек воздушного шара. Гондола «Морской бриз» была тесновата, и каждый фунт шел на вес золота. Пассажирская кабинка была так плохо изолирована, что сердитые мысли Читиратифора с болезненным гулом отдавались в головах. Ремашритльфер видел когти и челюсти, мелькавшие в просветах, и слышал, как пассажир пытается втиснуться в гондолу. Когда они поднимались, эти звуки сменялись отчетливыми позывами к рвоте: некоторые элементы Читиратифора безудержно блевали в мутные воды. И пожалуй, этим неплохо семафорили парусной флотилии Магната, сопровождавшей шар. Те поиграли с натяжением веревок и позволили морскому бризу медленно отнести «Морской бриз» к топкому берегу. Такие действия превратились в рутину: дважды за десятидневку с начала этой тошнотворной вылазки. До рассвета обслуживающий персонал наполнит шар «Морского бриза» (или запасного устройства) газом, полученным при реакции железных опилок с гадкой коррозионно-активной жидкостью [2], и, как только подует утренний ветерок, Ремашритльфер полетит высоко в небеса – покоритель воздушных пространств, равных которому нет в истории и в этом мире (если не считать Небесных Червяков).

– Мы будем над берегом уже через несколько минут, господин, – вежливо сказал он Читиратифору.

Тот что-то провякал, потом прочистил глотки и выдавил:

– Ты знаешь, это замечательно. Мой хозяин говорит, что Магнат все еще уверен, будто тропики сделают его богаче всех стай прошлого, вместе взятых. Если мы сегодня не отыщем ничего утешительного, он, думаю, самолично поплывет туда и пробудет там до скончания века. И все наши богатства расточатся бесцельно.

Наши богатства? Читиратифор и его хозяин Проныра – самонадеянная парочка, но ума им не занимать. Они предложили несколько серьезных усовершенствований, без которых изобретения Магната, включая воздушные шары, не смогли бы работать. Ремашритльфер так и слышал их разочарование. Они думали, что смогут использовать Хозяина. Кажется, их серьезно задело, что Магната нельзя так просто вертеть за хвосты.

К сожалению, в данном конкретном случае Проныра с Читиратифором были несомненно и абсолютно правы.

Ремашритльфер поглядел вглубь берега. Погода стояла превосходная, но на севере сгущались кучевые облака. Если они потянутся к югу, вечерок будет запоминающимся. На миг тучи закрыли вид на далекие Дождевые Леса.

Даже в самые ясные дни глаза одной стаи не могли обозреть их целиком. Леса тянулись на север и уходили за горизонт, их повсеместные водные артерии представляли собой обширную сеть крупных рек, разбивающихся на меньшие и более слабые речушки, а те питались в конечном счете горными потоками на краю земли вечного холода. Это была таинственная и опасная местность. Ремашритльфер и сам неоднократно ее исследовал, и чужие рассказы (обязательно с печальным исходом) слушал, но те Леса ни в какое сравнение не шли с Нижними Болотами, над которыми сейчас пролетал шар.

Он прикинул, что высота полета не больше тысячи лап. Даже когда он смотрел всеми мордами вниз, детали местности терялись во влажной мгле. Темная илистая вода и редкие проблески зеленой травы. Трудно было сказать, где Болотам конец и где начало. Обычные корабли пользовались тесными протоками, тянувшимися на сотни миль. Цвет и запах отмелей дали Болотам это имя еще в те времена, когда ни одна стая и мечтать не могла добраться до устья реки. Нужны были плоты и специально сконструированные суда, чтобы заплыть так далеко, как сейчас заплыла флотилия Магната.

«А я подобрался даже ближе!» – торжествующе подумал Ремашритльфер. Редкая привилегия, единственное настоящее сокровище – и потом, убравшись отсюда, он будет им дорожить. Больше всего здешние просторы напоминали ему виденные в Восточном Доме отстойники. Но запах был совсем иной – смесь гнили, телесных выделений и ароматов экзотических растений.

«Морской бриз» медленно перемещался на север, сбросив скорость до такой, какую могла развить стая на спокойной прогулке. Ветер и тросы помогали держать курс и спасали от жуткой смерти, постигшей всех исследователей прежних эпох. Опасность никуда не ушла, просто затаилась тут, в горячем чреве тропических джунглей. Травяной покров превратился в деревья. Ветки еще прятались под водой, но, по мере того как шар дрейфовал к северу, становились все толще, собирая на себя мелкоземные наносы с Болот.

– Большая часть всего этого обычно держится выше уровня моря, если не налетают очень сильные ураганы или прилив ненормально высок, – сообщил Ремашритльфер.

Показались еще несколько морд Читиратифора. Стая изучала местность.

– Сколько еще? – спросил он.

– Еще немного к востоку. – Ремашритльфер следил еще и за кораблями Магната, а также за поведением тросов. «Не сомневайся, Магнат тоже на тебя смотрит». Если бы Магнат остался в Восточном Доме, они бы уже давно забросили дурацкую затею и вернулись. Прямо под собой он увидел приметные деревья, по которым ориентировался в последних полетах, и просигналил кораблю, чтобы те прекратили выбирать трос и взяли к востоку. «Морской бриз» балансировал на пределе натяжения тросов. Земля качалась из стороны в сторону. Ремашритльфер продолжал тоном гида: – А теперь вы видите легендарный затерянный город и Великий Тропический Хор. – Ну, в каком-то смысле это был город. Куда ни глянь, сотни Когтей. Но ни одной слитной стаи, просто безумие толпы. Звук, впрочем, еще можно было переносить. «Морской бриз» висел в нескольких сотнях лап – слишком высоко, чтобы долетала мыслеречь, а то, что долетало до гондолы, напоминало нормальный межстайный язык, пусть и отдаленный. Конечно, это и вправду мог быть язык, но аккорды, долетавшие от тысяч звукоизлучательных органов, не имели никакого конкретного значения, только беспамятный экстаз. На самом деле это была скорее погребальная песнь.