Три года счастья (СИ) - "Kath1864". Страница 190

Кол откровенно сходит с ума из-за всего происходящего, того, что случилось с Давиной.

Не везло.

Вспоминает ее.

Безумства.

Не привыкнет, если она больше никогда не придет.

Жизнь с семьей совершенно иная.

Полная понимая и поддержки со стороны старшего брата, как и должно быть.

Только вот он сделал больно Ребекки и Фреи, теперь понимает это и Элайджи не нужно доказывать и обязывать младшего брата принести свои извинения.

Если бы Коулу Майклсону несколько веков сказали, что он будет делать девушке завтрак в постель, как в глупых романтических фильмах, бунтарь бы рассмеялся бы ему в лицо и похлопал шутника по плечу, а потом растерзал его плоть.

Но не сегодня.

Ненавидит такие времена.

Сегодня он стоит на кухне, ведь чем еще можно заниматься в этом мире, когда ты окружен семьей.

Но сейчас Кол стоит на кухне, сегодня он не вышел к Элайдже в сад, не прикоснулся к бутылке бурбона стоявшей на каминной полке. Жарит бекон до хрустящей корочки, как любит Ребекка, параллельно с эти мешая тесто для блинчиков. Да, сам Кол Майклсон собирается испечь блины для сестер. Да, Кол Майклсон умеет готовить.

И да, он бы не поверил бы в то, что это он стоит на кухне и готовит ради кого-то.

Спустя полчаса он ставит на поднос чашку ароматного, свежезаваренного кофе, тарелку с хрустящим беконом и тарелку с блинчиками, мисочку любимого вишнёвого варенья сестры, а для выбрал кленовый сироп. Не привык, что рядом теперь и старшая сестра. Фрея, вправду желала быть хорошей сестрой, держала его за руку, может просто и не знала, как влиться в такую необычную семьи, что делать, говорить, но ее приняли и полюбили. Фрея ведь их старшая сестра, опора и разум семьи. Кстати, Коул знал, что любимое варенье Ребекки вишневое, а вот о Фреи он ничего не знал, поэтому выбрал сироп. Знал только, что сестра на душе так же тоскливо и паршиво, как и ему.

Он широко улыбается, смотря на своё творение. Для первого раза очень даже неплохо.

Очень не плохо.

Кол открывает дверь в комнату старшей сестры и видит, что Фрея еще не проснулась, спит отвернувшись к стене.

Главное, ведь, чтобы старшая сестра знала, что ему действительно жаль, что все так вышло и она стала свидетелем его ссоры с Ребеккой, но между младшими братом и сестрой всегда случались ссоры, они могли кричать, а могли говорить спокойно, мечтать об одном и том же. Между ними было много общего.

Даже если завтрак остынет, то важно то, что она будет знать, что ее брат сожалеет и заботится о ней.

Кол оставляет поднос и записку: » Приятного аппетита сестра. Я сожалею и надеюсь, что завтрак тебе понравится. Я старался, чтобы не подгорело. Прости, пожалуйста своего идиота младшего брата, который любит и заботится о своей старшей сестре. Кол.»

Майклсон заходит в комнату Ребекки во время, успел спуститься и взять второй поднос с завтраком, очень вовремя, потому что Ребекка уже потягивается, трёт глаза и старается сфокусировать взгляд на вошедшем младшем брате и не верит, что это он стоит на пороге комнаты с подносом в руках. Она удивлённо вскидывает брови, смотря на поднос, а затем оглядывает содержимое, когда Кол ставит поднос на постель, а сам садится рядом.

— Доброе утро, сестренка, завтрак, — сказал Майклсон.

— У меня сегодня День Рождения? Хм… Нет… Или это твоя месть за Рождество 1903? — спрашивает Ребекка, широко улыбаясь.

— За 1903 я уже отомстил. Да, я ведь никогда не был частью семьи. Ты и так это знаешь… Мне просто захотелось увидеть эту улыбку, после слез, сестренка, как ты там говорила: » Девочки должны держаться вместе» Я не девочка, но мы ведь младшие и должны держаться вместе. Я потерял Давину, ты Марселя, от которого теперь нашей семье нужно будет держаться подальше, ведь он не упустит возможности, чтобы убить нас, когда мы вернемся, — пожимает плечами первородный. — Нам всем сейчас нелегко, сестренка и нужно держаться вместе, чтобы окончательно не сойти с ума. Прости меня… Нравится?

— Вкусно, — выдыхает девушка, а затем усмехается, добавляя, — Завтрак тоже вкусно выглядит, но ты не мог не подпалить. Я не держу на тебя зла, Кол.

Ребекка мягко смеётся, откидывается на спинку кровати, а Кол наблюдает за тем, как сестра пробует бекон.

— Ммм, — удовлетворённо протягивает девушка, — невероятно вкусно. А помнишь, как в детстве я не могла есть мясо, пряталась, а ты меня раздражал этим, бегал по дому с глиняной тарелкой за мной.

— Помню сестренка.

— Теперь мы будем держаться вместе… Я буду присматривать за тобой и я все уже решила, не всей возражать… Всегда и на всегда… Кол, ты тоже часть семьи, пусть некоторые так и не считали, но я считала и буду считать, несмотря на то, что ты сделал в прошлом… Ты мой брат… Младший брат и нуждаешься в том, чтобы за тобой присматривали… Ты встретил любовь, которую утратил, но по-моему шанс еще есть… Заклинания, ведьмы, восстановить связь с предками… Есть множество заклинаний воскрешения, Кол. Я ведь не сдалась, когда Финн проклял тебя, и ты не сдавайся….

— Вот и Элайджа говорит, не сдаваться сражаться за любовь… Он ведь свою утратил, теперь несчастен, но у него еще за что сражаться — семью.

Когда с беконом покончено, она отпивает кофе и принимается за аппетитные блинчики, а Кол снова усмехается и эту ухмылку она узнает из тысячи. Ребекка обильно поливает блинчик вареньем, заворачивает его в трубочку и тянет к губам.

Все же и младшие должны держаться вместе.

Все же жизнь в вымышленном мире Фреи и не такая уже плохая, скорее хорошая.

Все же ему есть, кому рассказать и с кем разделить свою боль.

***

А что еще делать, как не зайти в очередную белую дверь и к удивлению обнаружить за ней себя и Элайджу. Она ведь помнит и знает, что будет дальше. Прекрасно помнит, ведь это одно из лучших воспоминаний. Воспоминаний связанных с вкусом, который она уже забыла. Воспоминания, связанные с кленовым сиропом.

— Катерина, у тебя, на губах,… — показывая на губу Майклсон, приближается, к Пирс, которая только что съела тост с кленовым сиропом, может, за это короткое время у него уже вошло в привычку, что ее губы сладкие, карамельные именно из-за этого сиропа.

— Вытри, — сверкая глазами, отвечает, а глаза ее тут же зажигаются, и она обворожительно улыбается.

Кетрин медленно приближается лицом к лицу Элайджи, смотрит в глаза, а тот в поцелуи, слизывает язычком сладкую капельку с уголка губ.

Элайджа равно выдыхает в её губы, мягко обхватывает лицо ладонями и впивается жадным поцелуем в нежные губы. Пирс страстно углубляет поцелуй, аккуратно отодвигая поднос на край кровати, садится на бёдра Майклсона и кладёт ладони на его шею, немного впивается ноготками в кожу, когда он сжимает её талию.

Элайджа поджимает Кетрин под себя, не обрывая поцелуй, рычит в её губы, когда она забирается тонкими пальчиками под его рубашку, и хорошо, что он не застегнул пуговицы, возбуждающе проводит ноготками по спине. Он отрывается от желанных губ и покрывает её шею поцелуями, постепенно спускаясь ниже, брюнетка мурчит, словно кошка и обхватывает ногами его бёдра.

— За что мне позволено любить и Вселенная так благосклонная, к таким монстрам, как мы, Катерина? Мы не обратили в пепел, то, что любим, друг друга, — шепчет первородный, спускаясь горячими поцелуями к ключицам, — За что мне такое счастье после тысячи лет страданий и крови?

Кетрин выгибается дугой, когда он кусает её ключицу. Элайджа знает, как она любит его укусы. Вздыхает, смотря на совершенное лицо любимой, снова целует её губы.

— Я люблю тебя, Элайджа Майклсон — выдыхает она ему в губы.

— Ты разделишь со мной вечность, Катерина? — шепчет, внимательно смотря в её глаза.

Глаза вампирши удивлённо распахиваются, её, словно водой окатили, и первородный не знает, как реагировать на такую реакцию Кетрин.

— Ч-что? Мы это обсуждали это, — заикается она, а затем чувствует его тёплую ладонь на своей щеке.

— Я хочу, чтобы ты стала только моей… Моей Катериной, — протягивает Майклсон, коротко поцеловав ее в губы. Когда любишь ты должен разделить участь того, кого любишь… Я желаю, чтобы ты разделила вечность со мной… Если любовь синоним вечности, то я желаю, чтобы это длилось вечно.