Властелин Колец - Толкин Джон. Страница 23

– Прошу прощения, – вдруг вставил Сэм. – Я знаю, откуда он сейчас взялся. Этот Черный прискакал из Хоббиттауна, если, конечно, он один такой. Еще я знаю, куда он направляется.

– Что ты сказал? – резко произнес Фродо, удивленно воззрившись на него. – Почему ты раньше молчал?

– Да я только сейчас вспомнил, хозяин. Это вот как было: когда я бегал вчера вечером к себе в норку отдать ключи, мой Старик сказал мне: «Привет, Сэм! Я думал, ты утром ушел с господином Фродо. Тут странный чужак спрашивал господина Торбинса из Торбы-в-Холме, вот только сейчас ушел. Я его в Бакбург послал. Совсем он мне не понравился. Он, кажись, здорово расстроился, когда я сказал, что господин Торбинс навсегда уехал из дому. Он на меня прямо зашипел. Меня аж дрожь пробрала». «А что это был за тип?» – спрашиваю я. «Не знаю, – говорит он, – но не хоббит. Он высокий и черный; когда говорил, нагнулся. Наверное, огромина из-за границы. Выговор у него странный». Я не мог задерживаться, хозяин, вы же ждали, и особо не придал этому значения. Старик мой с возрастом подслеповат стал, и темно, наверное, было, когда этот Черный въехал на Холм и наткнулся на него. Он ничего такого не сказал, от этого хуже не вышло, правда, хозяин? Я тоже беды не хотел.

– Деда, конечно, винить не в чем, – согласился Фродо. – Сказать правду, я слышал, как он говорил с чужаком, который, вроде, меня спрашивал. Я чуть не подошел к нему узнать, кто там был. Жаль, что не подошел, и жаль, что ты мне раньше всего не рассказал. Я был бы тогда осторожнее на дороге.

– Может, это разные всадники – чужак Деда и твой Черный? – сказал Пипин. – Мы ушли из Хоббиттауна в полном секрете, непонятно, как бы он нас догнал.

– А вынюхал, – сказал Сэм. – И черный, как мой Старик говорил.

– Почему я Гэндальва не дождался? – пробормотал Фродо. – А может быть, если б ждал, хуже было бы.

– Значит, ты что-то знаешь про этого всадника? – спросил Пипин, услышав его слова. – Или догадался?

– Не знаю, но про такое лучше не догадываться, – сказал Фродо.

– Ладно, братец Фродо! Хочешь секретничать, молчи пока. А нам что делать? Я бы хотел перекусить и чего-нибудь хлебнуть, но мне почему-то кажется, что отсюда надо уносить ноги. Расстроили меня ваши разговоры про нюхающих всадников с невидимыми носами.

– Да, пожалуй, стоит идти дальше. Не останавливаясь, – сказал Фродо. – Но не по дороге, а то вдруг этот всадник вернется или другой проедет. Надо сегодня подальше уйти. До Бакленда еще много миль.

Темные длинные тени лежали на траве, когда они сворачивали с дороги влево, стараясь все-таки не отходить далеко от Тракта, но выдерживать расстояние, чтобы никто их с дороги не мог увидеть. Трава здесь росла густая и так сплелась, что они с трудом продирали через нее ноги. Земля стала неровной, кусты и деревья – чаще.

Где-то позади зашло за холмы красное солнце, наступил вечер когда они наконец вернулись на дорогу в том месте, где она сворачивала влево, направляясь по низине к Слупкам. Вправо отходила дорога поуже, вилась между деревьями в старой дубовой роще и бежала к Шатровым полянам.

– Нам туда, – сказал Фродо.

Недалеко от развилки торчал огромный пень и лежал поваленный дуб. Он был жив, и на веточках, выросших из давно упавшего остова, еще не завяли листья. Но дуб был с дуплом, в которое можно было залезть через большую трещину. Входа в дупло с дороги не было видно. Друзья с трудом туда протиснулись, посидели на подстилке из трухи и вялых листьев, слегка даже поужинали и вполголоса поговорили, не забывая время от времени прислушиваться.

Когда они снова подкрались к дороге, уже смеркалось. Западный ветер вздыхал в деревьях, тревожно шептались листья, все постепенно окутывал плотный сумрак. Над темным востоком за лесом взошла первая звезда. Хоббиты шли в ряд, плечо к плечу и в ногу, но все равно им было страшновато. Страх прошел лишь через некоторое время, когда звезд стало много и они ярче заблестели в небе. Хоббиты перестали прислушиваться, тихонько запели.

Хоббиты любят петь по дороге, особенно когда приходится возвращаться домой позже обычного. Большинство хоббитов в таких случаях, правда, поют про ужин или мягкую постель, но наши три приятеля запели Дорожную песню (разумеется, не забыв упомянуть в ней и про ужин, и про постель). Песенку сочинил Бильбо, вернее, сочинил только слова, а мелодию использовал старую как горы. Фродо выучил ее, когда они вместе гуляли по долине под Холмом, и Бильбо рассказывал ему о своем Путешествии.

Песня кончилась.

– Пора нам спать! Сейчас же спать! – добавил Пипин в полный голос.

– Тихо! – сказал Фродо. – Кажется, опять копыта стучат.

Они сразу остановились и замерли, прислушиваясь. На дороге редко и мерно стучали копыта. Они были еще далеко позади, звук доносил ветер. Хоббиты быстро скользнули на обочину и побежали в густую тень под дубами.

– Далеко не заходите! – сказал Фродо. – Я не хочу, чтобы нас увидели, но хочу посмотреть, не Черный ли это всадник.

– Ладно, – сказал Пипин. – Только помни, что он нюхает!

Стук копыт приближался. Лучшего места, чтоб спрятаться, чем темнота, искать было некогда. Сэм с Пипином скорчились за толстым стволом, а Фродо подполз на несколько ярдов ближе к дороге. Она казалась светло-серым лучом, прорезавшим лес. Над ней в туманном небе густо лепились звезды, но луны не было.

Стук копыт смолк. Фродо присмотрелся и увидел, как что-то темное мелькнуло в просвете между деревьями и остановилось. Одна тень была меньше, словно кто-то вел лошадь. Дойдя до места, где хоббиты сошли с дороги, меньшая тень закачалась, и Фродо почудилось сопение. Потом тень согнулась до земли и медленно двинулась в его сторону.

Хоббита снова охватило желание надеть Кольцо. На этот раз оно было настолько сильным, что рука его оказалась в кармане раньше, чем он сообразил, что делает. И вдруг откуда-то донеслись песни и смех. Чистые голоса взмыли под звезды и рассыпались в воздухе. Черная тень распрямилась, попятилась, взобралась на тень лошади и растворилась в сумраке за деревьями. Фродо перевел дыхание.

– Эльфы! – хриплым шепотом проговорил Сэм. – Эльфы, хозяин!