Венок Альянса (СИ) - "Allmark". Страница 139

Рузанна с небольшой кипой хвороста сидела на расстеленной шкуре. Рассеянная мечтательная улыбка блуждала по её лицу. Рядом тихо опустилась Амина Джани.

- Вы не против моего общества, леди Талафи?

- Ничуть! Я хотела познакомиться с вами поближе, - девушка гостеприимно подвинулась, давая соотечественнице возможность сесть поудобнее, - вы ведь леди Джани, первая центаврианка-рейнджер, и вы… жена нарна?

Амина улыбнулась.

- Жена… Мне нравится, как звучит это слово, серьёзно, торжественно, основательно… И в то же время по-простому, по-домашнему так. Нет, в полной мере называться мужем и женой мы не можем, хотя один из обрядов в нашей жизни уже был. Но вообще как-то непонятно, по какому обряду венчать нарна и центаврианку, а у рейнджеров специального брачного обряда нет, теперь вот энтилза говорит, что наверное, стоило бы разработать… Но мы обручились согласно Г’Квану, эта простая формула не имеет какой-то специфики круга, рода, касается только религиозных убеждений обоих, а они у нас общие. Но честно говоря… Насколько это важно? Мы любим друг друга, и для подтверждения этого не нужны никакие обряды, а жить обычной семейной жизнью мы всё равно по роду профессии не можем.

- Это… Так необычно. Я хотела бы понять, правда. Как… можно… Как центаврианка может полюбить нарна…

- Для этого мне пришлось бы на какое-то время стать кем-то другим, чтобы представить, как можно не полюбить Тжи’Тена. Будучи Аминой Джани, я не могу себе этого представить.

Рузанна покраснела, видимо проигрывая девичьему любопытству. Амина невольно подумала, как, наверное, забавно они смотрятся рядом, её форма, её огрубелая в тренировочных боях кожа и обломанные ногти - рядом с изящной, как фарфоровая статуэтка, Рузанной, её тонкими пальчиками, теребящими складки расшитого платья. Когда-то она сама была такой, как эта девочка, и мужчины упражнялись в изящной словесности, сравнивая её с цветком, горной ланью или шедевром ювелирного искусства, и клянясь, что в первую минуту не верили, что она настоящая, а не пришедшее из рая видение. Но уж о чём о чём, а об этих изменениях она не жалела.

- И вы… находите его красивым?

- Разумеется. И не могло бы быть иначе, когда любишь. Но дело не во внешнем обольщении, совсем нет. Я не разделяю красоту Тжи’Тена на внешнюю и внутреннюю. Тжи’Тен является для меня образцом и идеалом не только потому, что я могла бы смотреть на него вечно, вечно слушать его голос, что его сильные руки нежнее всего на свете. Мы с ним идём одной дорогой, у нас одна цель, один выбор, один бой. Поэтому даже разлучаясь надолго, мы никогда не теряем друг друга из виду. Иногда мне кажется, что счастье моё так велико, что не вмещается в моё сердце… Я читаю это в улыбках тех, кто рад за меня… Настоящее счастье - найти того, кто будет и поддерживать тебя, и учить. Я не могу сказать, созданы ли мы с ним друг для друга, но я точно знаю, что наша встреча - это лучший дар судьбы. Награда за смелость, за волю к жизни, залог того, что мы не сойдём с пути… Я понимаю, у многих моих соотечественников… предубеждение против нарнов…

На лице Рузанны проступило смущение.

- Я почти ничего не знаю о них. На Девоне как-то сложно было на них насмотреться, да и я была слишком мала. Единственная в моей жизни встреча… оставила впечатления неприятные… Но это детские страхи, они хоть и сильны, но не вечны. Здесь я, разумеется, слышала о нарнах много плохого, какую они по себе память оставили на Тучанкью - вы сами знаете… Да и многие центавриане рады были подогреть, рассказывая о нарнах всякие ужасы. Но я, конечно, не готова верить, что они все именно такие ужасные, как о них говорят. По большому счёту, первыми колонистами любой колонии редко бывали образцы высоких моральных качеств. Вспоминая, прости меня Создатель, многих наших соседей, я хорошо это понимаю. Однако как среди моих соотечественников есть… очень разные, так, вероятно, и среди нарнов. А вы сказали, у вас с ним общая вера? Вы оба приняли религию минбарцев?

- Нет, что вы, да и к чему бы это было? Хотя некоторые элементы минбарской религии входят в философию анлашок, не без этого… Нет, я приняла в своё сердце Г’Кван, при чём ещё до того, как познакомилась с Тжи’Теном. И можно даже сказать, что я смотрела на него с первой минуты через призму учения, что в моих чувствах вообще много религиозного… А вы верующая, леди Талафи?

Девушка бросила несколько веточек в огонь, он приветственно затрещал, принимая подношение.

- Насколько это возможно для дочери учёного, которого едва ли можно было назвать религиозным, леди Джани. Мой отец допускал, что у всего сущего может быть какой-то единый создатель, но не считал… себя достаточно компетентным, чтоб рассуждать о том, каким он мог бы быть. Если бог есть, считал отец, то он непознаваем, потому что слишком велик в сравнении с нашим малым сознанием. А в богов нашей религии - нет, не верил, и считал позорным для учёного верить.

- А вы? Вы разделяете взгляды отца?

- Я боготворила отца, леди Джани. Он был для меня примером во всём. Наша семья, возможно, по многим причинам слыла в народе чудаковатой… Но я счастлива, что выросла именно в такой семье.

- Если уж тучанки вам, одной из немногих, разрешили остаться здесь… Наверное, ваша семья была у них на хорошем счету. И ваша семья, которая будет у вас… Вы ведь намерены остаться здесь, чтобы и ваши дети росли в доме, где выросли вы?

Девушка невольно встрепенулась от вопроса.

- Я… признаться, не думала об этом. Ну, именно о семье. Хотя нет, думала, но… Для этого ведь нужно встретить того, кого полюблю, кто полюбит меня. А я… Нет, хоть здесь осталось и очень мало центавриан, зато они все весьма достойные люди, и есть, из кого выбрать. Но я как-то… Не знаю, робею, когда кто-то обращает на меня внимание… именно такое. Я не считаю себя достойной… Или же их чувства не кажутся мне искренними.

- Почему? Вы невероятно красивы.

- Да ну…

- Я думаю, на Приме вам не надо б было особенно стараться, чтоб у ваших ног было множество поклонников. Ваш тип внешности считается идеалом. Особым указом императора Моллари черты Адиры Тери были провозглашены эталоном женской красоты, а вы очень на неё похожи.

- Я слышала о леди Адире… Император Моллари, насколько я могла о нём судить исходя из того, что слышала, вызывает противоречивые чувства… Но вот тут мне его невероятно жаль. Мой отец пережил маму только на три дня, и эти три дня были для него вечностью мучений. Как ни горько мне было потерять и его, я была счастлива, что их души воссоединились. Каково же прожить без любимой столько долгих, ужасных лет… Знаете, отец как-то рассказывал об одном поверье народа, из которого происходил род Талафи. Что у каждого мужчины в жизни есть две самые главные женщины. Одна - ангел, поддерживающий, вдохновляющий, дарующий покой и исцеление. Другая - демон, отравляющий разум и лишающий покоя. Я думаю, леди Адира была ангелом для императора.

- А кто же был демоном? Хотя, у императора было три жены, из них любая была демоницей хоть куда.

Рузанна мотнула головой.

- Нет, это не то. Я думаю, после потери своего ангела жизнь императора Моллари стала так беспросветно печальна, что никакие демоны не были б уже в ней заметны.

Майкл Дир улыбался, глядя на огонь. Костёр был его любимым образом с детства, ещё когда с отцом смотрел фильмы, где в каком-нибудь дремучем лесу или дикой степи путешественники у костра пели песни или рассказывали байки. Конечно, он понимал, что то, как видит это он и как видит отец - не одно и то же, но отец позволял ему эти детские мечты о том, что когда-нибудь они отправятся в поход, будут так же сидеть у костра, есть жареное на огне мясо и вспоминать какие-нибудь истории, а за спиной будет шуметь тёмный-тёмный, таинственный-таинственный лес, который у огня, рядом с отцом совсем не пугает… Но природа Проксимы не слишком-то располагала к походам, да и работа не позволяла отцу вырваться… А потом отец умер… Майкл никогда не упрекал его за то, что он не сдержал обещания…