Венок Альянса (СИ) - "Allmark". Страница 140

Огонь плясал, как колышущийся на ветру живой цветок. Огонь трещал. Гул моторов в вышине, скрипучие напевы старого тучанка тоже казались его голосом. У всего есть песня…

Он поднялся, и шагнул к тучанку, собирающемуся присесть на разостланные шкуры неподалёку.

- Прошу вас… Сейчас вы танцевали - это так красиво. Как огонь, только ближе, совершеннее… Словно огонь вдруг облёкся плотью и напился красоты из земли, травы и неба, кроме своей собственной. Словно вместе они породили новый яркий цветок… Например, мак. На Земле в степи растут маки. Это такие большие ярко-красные цветы. Яркие как сердце, как любовь. Я не знаю, растёт ли что-то подобное здесь, если нет - то значит, это вы. Станцуйте ещё раз - я хочу запомнить это. Может быть, мне никогда больше не увидеть ничего подобного.

Тучанк наклонил голову, рассматривая его с явным удивлением.

- Как тебя называют?

- Майкл Дир, я рейнджер…

- Май-Кыл-Дир… - тучанк пробовал на язык чужеземное имя, - почти как меня. Я - шиМай-Ги, женщина-пилот. Я не летала сегодня, но здесь Рузанна, и здесь вы, значит, будет много песен, будет много бесед, это радость для нас всех. Я могу научить тебя этому танцу, если ты хочешь. Это очень просто, нужно слышать, каких движений просит твоё сердце. Тогда земля говорит через тебя с небом. Это танец радости сердца, если твоё сердце радуется - ты будешь танцевать лучше, чем огонь.

Седой бракири долго любовался необычной танцующей парой, потом повернулся к сидящим поблизости фриди.

- Удивительно… я знаю не менее десятка миров, у которых есть одна и та же древняя любовь к пляскам у костра. Идёт время, мы открываем законы мироздания, строим космические корабли, изобретаем новые сплавы, но по-прежнему зачарованно смотрим на огонь в ночи… И человеку современному иногда хочется, хоть на миг, забыть о машинах, теориях, всём том культурном пласте, который наслоило на нас время, образование… Извините. Может быть, вам как раз это не близко, и вашей сдержанности и целомудрию претят эти дикие пляски…

- Не переоценивайте наше целомудрие, господин Таката, - обернулся с улыбкой фриди Шонх, - да, порой бывает, что что-то из обычаев других рас нам трудно понять, что-то кажется нам слишком… развратным, или грубым… Но мы помним, что наше восприятие не является… голосом разума вселенной. Если раздавать тому, что мы видим, оценки, и отворачиваться от того, что кажется нам неподобающим, легко впасть в гордыню. А хуже гордыни нет ничего. Положим, да, эти воюще-лающие звуки грубы для нашего уха, и эти движения нам кажутся экспрессивными и нелепыми, но постигать многообразие и удивительные пути вселенной можно не только в медитации под перезвон колокольчиков или журчание воды. Эти песни и танцы идут от сердца, поэтому они прекрасны. Эти существа, молодые и почтенного возраста, прекрасны, и вселенная даёт нам огромный дар, раскрываясь в их голосах и движениях.

- Прошу прощения, фриди Шонх, поверхностные знания равны заблуждениям. Прекрасно всё же, что нас собрали здесь вместе - мы сможем лучше узнать не только тучанков, но и минбарцев, и дрази, и иолу…

- А вы кто по роду занятий, Фрайн Таката? - спросил один из расположившейся поблизости группы молодых тучанков, двое из них были в костюмах пилотов, - вы врач?

- Нет. Я писатель. Увы, на моей родине не самая почитаемая профессия…

- А о чём вы пишете?

- Когда был многим моложе, я написал много детективов. Неплохих детективов, пожалуй… На моей родине любят детективы. Этим я сделал себе имя. Но потом я стал писать романтические произведения. О любви, о взаимоотношениях поколений, о жизни и том выборе, который она нам даёт, и о последствиях этого выбора… Многие говорят, что это какое-то неожиданное падение для меня, но мне интереснее писать о том, какие люди внутренне, в сердце, в чувствах, чем внешне - чего они достигли и благодаря чему… Прежде я много писал о негодяях, это было интересно читателю, но совершенно неинтересно мне. Я устал от негодяев. Мне захотелось писать о тех, кто кого-то любит, кто переживает из-за потери, или ждёт встречи, или пытается разобраться в своих чувствах… Я забочусь только о том, чтоб мне не изменило чувство стиля, чтоб давать моим читателям качественный продукт. А то, что моя аудитория теперь неизмеримо меньше, чем раньше… Зато это нужная мне аудитория, те, кто хотят меня понимать, кто хочет, прочтя книгу, чему-то научиться, размышлять о ней и после, а не только отвлечься или пощекотать себе нервы.

Тучанки одобрительно загудели между собой, из немногих понятных ему фраз Таката понял, что они рассуждают, что хорошо бы перевести что-то из его произведений.

- А любимая женщина у вас есть, Фрайн Таката? Вы женаты?

- Был. Около года. Моя жена ушла от меня к другому мужчине. Я очень переживал, но не был настойчив в попытках её вернуть. Потом некоторое время у меня была возлюбленная - девушка из издательства, с которым у меня был контракт… Не могу, впрочем, сказать, что мы очень уж сильно любили друг друга, скорее нам было интересно вместе… Потом ей пришлось переехать, мы расстались тепло и мирно, скорее как друзья, и продолжали переписываться много лет… Может быть, и теперь меня ждёт дома её письмо, которое я не успел получить перед отъездом…

- Почему с тобой сейчас нет твоего брата, принц Диус Винтари?

Винтари вздрогнул и выронил вязанку хвороста. В таком шуме, конечно же, он мог бы не заметить, если б к нему подошла целая процессия с трубами и барабанами, а не два тучанка в традиционных одеждах, побрякивающих всякими амулетами.

- Вы имеете в виду Дэвида? Он… он остался с Шин Афал и Штхиуккой у доктора Чинкони, он хотел закончить один перевод и…

- Нам известно, где он остался. Мы хотели бы услышать, почему он не пришёл сюда.

- Ну… разве непременно мы должны приходить куда-то все вместе, всей толпой? Зак Аллан и Брюс тоже остались, они показывают некоторым вашим фильм о рейнджерах, это ведь тоже полезно…

- Нам известно, что делают Зак Аллан и Брюс. Я спрашиваю тебя о твоём брате, почему он не пришёл сюда. Почему ты пошёл, а он нет. Почему он хотел пойти, а ты отговорил его.

Вообще даже странно, что нарнам так легко удалось обмануть тучанков. Или центаврианам начало изменять веками оттачиваемое искусство лжи, или тучанки приноровились угадывать за сплетениями словес и хаосом мыслей истинные мотивы. Ну, во всяком случае, кто-то из тучанков явно слышал этот разговор…

- Я… да, простите, я счёл, что это… не совсем будет ему полезно.

- Ты боишься за него. Почему?

Винтари повернулся к костру, чтоб бросить в него несколько веток, хотя особенно не надеялся, что это поможет скрыть от тучанков эмоции. Им для этого не непременно нужно видеть выражение лица.

- Потому что он дорог мне. Потому что я старше, потому что его отец там, на Минбаре, успокаивает себя тем, что я не допущу, чтоб с Дэвидом что-то случилось.

- Мы знаем это, принц Диус Винтари. Почему ты считаешь, что здесь твоему брату причинят вред?

- Это не про вас, вообще не про вас! Просто здесь костры! У Дэвида… есть одна особенность, из-за которой ему лучше избегать огня. Он плохо на него влияет.

«Огненный спящий», ахари… Какого чёрта он должен объяснять этим созданиям то, чего он сам не понимает?

- Мы хотим знать, как влияет огонь на твоего брата. Откуда ты знаешь - может быть, мы знаем, как помочь ему? Мы знаем много болезней своего народа, и много болезней твоего народа. Почему ты считаешь, что мы не поймём болезнь твоего брата? Ты можешь не сомневаться, что мы не допустим ему никакого вреда. И разве ты каждую минуту рядом, чтоб оградить его от огня во все дни его жизни?

Спасибо, что посеяли в мыслях вечную паранойю, подумалось Винтари.

- Огонь свечи или огонь в камине не так опасен ему, насколько я успел понять. Чем больше огонь, тем страшнее. Некоторые костры здесь просто огромные…

- У страха есть корень. Мы не знаем, сможем ли мы вынуть этот корень. Но мы должны понять. Пойди же и приведи сюда своего брата. Не бойся ничего, ты и мы с тобой оградим его от любой опасности.