Суженый-ряженый - Крылова Елена Эльмаровна. Страница 21

   И все же, пользуясь терминологией господина Забылина, виденное потрясло Танину организацию. Тем не менее в ипохондрики она записываться не собиралась. Нервная и впечатлительная особа -- еще куда ни шло, но истеричка -- это уже перебор.

   Пока навеянные наваждением мысли вихрем кружились в бедной Таниной голове, она не отрывала невидящего взгляда от окутанного сумраком зеркального коридора. Постепенно ей удалось взять себя в руки, однако все ее веселье куда-то бесследно испарилось, развлекаться дальше совершенно расхотелось, а навалившаяся вдруг усталость вызывала одно-единственное желание: как можно скорее оказаться у себя дома в своей собственной постели. Вот если бы она была на машине... Больше всего Таня жалела сейчас о том, что приехала сюда городским транспортом. Впрочем, зимой она вообще мало ездила на машине: с наступлением холодов ее взаимоотношения с "девяткой" тоже становились более прохладными. Скосив взгляд на часы, Таня обнаружила, что еще не так уж поздно, даже часу нет. От Ксюшиного дома до трамвая рукой подать... но дойти-то до него все равно нужно, а потом еще и дождаться... Нет, одинокая ночная прогулка привлекала ее куда меньше, чем продолжение уже надоевшей игры.

   Таня еще немного посидела перед зеркалом, усиленно делая вид, что пытается рассмотреть нечто ускользающее, на самом же деле она не спускала глаз с каштанового завитка волос, торчащего над ее собственным правым ухом. Выдержав приличествующую случаю паузу, она развела руками и сообщила девочкам, что, пожалуй, какие-то туманные очертания в зеркале на миг возникли, но... увидеть в них суженого ей не хватило живости воображения. Почему, собственно, она не сказала им правду?.. Ответа на этот вопрос Таня и сама не знала.

   На том с гаданием на зеркалах было покончено. Очень уж занудным оказалось сидеть, вперившись в зеркальную даль, и пассивно чего-то ждать. Хуже всего, что делать это надо молча. Общее мнение выразила энергичная Вика, заявив, что им всем не помешает немного встряхнуться.

   Ксюша стала листать книгу в поисках чего-нибудь не столь занудного, но все же менее экзотического, чем гадание на коровьей или воловьей коже.

   -- Суженый-ряженый, -- бормотала она, -- приходи ко мне ужинать... нет уж, второй ужин мы не осилим. Так... гадание на полотенце... опять суженый-ряженый... нет, тоже не подходит...

   Тем временем Юля, знавшая почти всего "Евгения Онегина" наизусть, без труда выудила из памяти подходящие к случаю строчки:

   "Чу... снег хрустит... прохожий; дева

   К нему на цыпочках летит,

   И голосок ее звучит

   Нежней свирельного напева:

   Как ваше имя? Смотрит он

   И отвечает: Агафон".

   -- Это называется... -- изящный взмах руки, и Ксюшин указательный палец уперся в нужную строчку, -- "окличка прохожих и проезжих". А ты, Юлька, не боишься...

   -- Чего? Напороться на Агафона? По-моему, в наше время это практически невозможно.

   -- Тут ты права: напороться на Агафона нам вряд ли грозит. Однако в наше время, когда многие наши сограждане имеют весьма слабое представление не только о святочных гаданиях, но даже о Пушкине, боюсь, нас могут неверно понять...

   -- Знаете что, девочки, давайте действительно прогуляемся, -- с воодушевлением предложила Таня. -- Насчет этой самой оклички посмотрим по обстоятельствам, но подышать свежим воздухом -- это в любом случае отличная идея. -- Идея и в самом деле была отличная, ведь если девочки согласятся прогуляться, они ее проводят до трамвая, а отец с Бартоломео встретят на остановке около дома. Наверняка папа еще не спит и в поте лица трудится над своей книгой: что поделать, поджимают сроки сдачи рукописи. Господи! Ее тоже вечно поджимают сроки, может, это наследственное? Хотя сроки вообще всегда всех поджимают. Ладно, так или иначе, но отец не будет на нее в большой претензии за то, что она вытащит его из-за компьютера. А уж Бартоломео она просто осчастливит, он обожает гулять независимо от времени суток. Конечно же, девочки станут ее отговаривать...

   Разумеется, они ее отговаривали. Но не отговорили, и вот теперь на пару с кондуктором Таня тряслась в пустом вагоне. Кстати, выяснять имя суженого путем опроса запоздалых прохожих мужеского пола никто из девочек так и не решился. Все-таки Ксюша была права: современные мужчины скорее всего истолковали бы их невинное любопытство совершенно превратно.

   На следующей остановке в вагон вошли крупногабаритный амбал и тщедушный тип, не слишком твердо державшийся на ногах. Тане не понравились оба: ей не внушали доверия крупногабаритные амбалы в пустых ночных трамваях, и она предпочитала держаться подальше от всяких нетрезвых типов, даже тщедушных.

   Слава Богу, кондукторша была человеком привычным и даже в столь поздний час ревностно выполняла свой служебный долг. Когда она встала навстречу новым пассажирам с требованием оплатить проезд, Танино замершее в груди сердце снова начало биться, постепенно набирая обороты.

   Бубня себе под нос, нетрезвый тип принялся шарить по карманам, зато амбал быстро сунул деньги и, не дожидаясь билета, направился к Тане. Теперь ее сердце устремилось прямиком в пятки, но тут в приветливо улыбающемся амбале она узнала своего соседа Никиту Клюева, и ее сердце сей же час устремилось в обратном направлении. Чуть из груди не вырвалось от радости.

   Господи! Как же она была сейчас рада Никите! Уж точно, как никогда раньше, поскольку он был ее давней головной болью. До знакомства с ним Тане и в голову не приходило считать себя роковой женщиной. Вообще-то она и по сей день так не считала. Факт, однако, остается фактом. Стоило Никите однажды увидеть ее, и парень совсем пропал.

   Та самая роковая встреча произошла на площадке первого этажа как раз в тот день, когда он переезжал в их дом. Грузчикам почти удалось размазать Таню по стенке, но появившийся в дверях лифта Никита буквально в последний момент успел-таки выхватить ее из-под неумолимо надвигавшегося на нее дивана. С тех пор он и воспылал к спасенной им деве то ли неземным, то ли, наоборот, земным чувством.

   Обижать своего спасителя Тане не хотелось, и она постаралась Никите объяснить, что его чувство не является взаимным. Правда, в столь деликатной форме, что Клюев этого так и не понял. Влюбленный боксер никак не мог взять в толк, чем же он для нее нехорош. Для других девушек хорош, а для своей соседки нет. Между прочим, парень в самом деле вышел и статью, и лицом. Его не портил даже чуть свернутый на сторону нос, к тому же он был известен не только в своих тяжеловесных кругах, но и чуть-чуть за их пределами. Таким образом, в поклонницах у Никиты недостатка не было, но теперь ему нужна была только Таня... ну, может быть, не только... но больше всего. В результате его знаки внимания становились все более настойчивыми, Танино раздражение росло, а по мере роста ее раздражения и объяснения ее становились все более и более доходчивыми. Однако расставить все точки над i и решительно отшить непонятливого поклонника у нее все как-то не получалось.

   -- Привет, Тань! -- удивленно-радостно пробасил Никита.

   -- Здравствуй, -- сдержанно улыбнулась Таня.

   Он боком уселся на сиденье впереди нее и, обхватив руками спинку, навис над Таней. Чтобы увеличить расстояние между ним и собой, ей пришлось вжаться в спинку своего сиденья.

   -- Ты чего это, блин, по ночам на трамвае одна разъезжаешь? -- галантно поинтересовался Никита.

   -- А ты чего? -- вопросом на вопрос ответила Таня. Ей и в самом деле стало любопытно: Клюев везде и всюду ездил только на своем "лендровере" и вдруг опустился до трамвая, да еще ночью. С чего бы это? Конечно, здесь недалеко, но все равно странно. Разве что был он у замужней любовницы, которая требовала, чтобы любовник соблюдал конспирацию и оставлял свой автомобиль по меньшей мере за три квартала от ее дома. В этом случае ему действительно проще было оставить "лендровер" у своего собственного дома...