Восход Левиафана (СИ) - Фролов Алексей. Страница 77

Сначала все шло неплохо, председатель совета принял у Женьки диссертацию, изучил, внес кое-какие правки и назначил примерные сроки защиты. Получилось, что Женька должен был защищаться вместе с тем самым племянником проректора (если кто не в курсе - защиты всегда проходят парами). И тут нужно пояснить один нюанс.

Женька был парнем неглупым и целеустремленным, а посему свой диссер он писал самостоятельно от первой до последней буквы. Карн в этом не сомневался, да и не было у Женьки ни денег, ни связей, чтобы решить вопрос иначе. У ректорского родственничка было и то, и другое. И ведь не зря он сразу после окончания университета стал работать лаборантом на факультете!

Ни для кого не было секретом, что работу за того «чудака» писали. И ни кто иной, как председатель того самого совета, где планировалась защита, в том числе - Женькина. Этому полудурку (не Женьке, а племяннику проректора) не хватило ума даже на то, чтобы хоть попытаться скрыть этот факт. Он с легкостью оставлял на своем рабочем столе стопки с главами диссертации, распечатанные прямо из электронной почты, то есть - с пометками за авторством председателя означенного совета.

Короче, в определенный момент в совете было принято решение не допустить Женьку до защиты в один день с тем белобрысым педиком. Вероятно потому, что там, наконец скумекали насчет контраста - слишком очевидна была бы безупречная подготовка одного и откровенная тупость другого. Иных причин ни Женька, ни Карн не видели.

А на внутривузовском заседании один из лакеев ректора (Женька, недолго думая, обозвал его Табаки) оперативно накатал негативный отзыв на его диссертацию. При этом, как было очевидно из его выступления, не читая самой диссертации. Но спорить было бесполезно. Научный руководить Женьки, отлично это понимания (и одновременно видя кровавую пелену, что медленно, но верно застилала глаза парня, пока Табаки что-то там лепетал из-за кафедры) вцепилась в него обеими руками, чтобы он, не дай бог, не начал полемику. А то, кто знает, к чему бы это привело (шутки шутками, а перепасть могло бы научному руководителю).

Разумеется, вскоре педик защитился. Женька присутствовал на защите и даже сделал видео-запись на телефон, чтоб на досуге «выхватывать» над этим цирком. Карн запись видел и тоже не сдержал улыбки, хотя по факту ничего смешного там не было. Вот вы представляете, как происходит защита? Не суть, но есть там момент, когда диссертанту задают вопросы. Ну, просто вопросы, не подготовленные заранее, а спонтанные, чтобы оценить, собственно, степень внедрения соискателя в тему.

Так вот на защите ректорского родственника он отвечал на вопросы «из зала» ПО БУМАЖКЕ. То есть заранее готовыми ответами! А потом все его так поздравляли, мама дорогая, так легко и непринужденно отыгрывали свои роли! Кстати, нельзя не отметить тот факт, что научным руководителем педика был сам ректор...

А потом все сложилось еще печальнее. Дату Женькиной защиты раз за разом переносили. Председатель совета (52-летняя одинокая дама, которая жила в семикомнатной квартире с тремя десятками кошек) брала диссертацию на проверку и через месяц-другой возвращала, ссылаясь на то, что нужно внести правки. Правки обычно заключались в лишней запятой, или «тире» вместо «дефиса». Женька мгновенно правил, отправлял обратно в тот же день и история повторялась.

Так прошел год. А потом научный руководитель Женьки (женщина умная и достойная, и тут нужно еще отметить, что Женька был у нее первым аспирантом) взяла да и отправила его в один из столичных университетов. В прямом смысле - в первый подвернувшийся.

Женька взял диссертацию подмышку, сел на поезд и поехал. И приняли его там, в столице, на удивление дружелюбно. Все там оказались такие открытые и контактные, Женька даже опешил. Такой контраст был с провинцией - не передать! И самое главное, вот хоть стреляй, говорил Женька, никто про деньги ни разу не заикнулся. То есть он ВООБЩЕ не платил за защиту, хотя тому же белобрысому хрену это обошлось в двести колов. Карн верил Женьке без задней мысли. Во-первых, они были друзьями детства, да и к чему Женьке об этом врать. А во-вторых, стоит повториться, семья у Женьки была, мягко говоря, небогатая, так что и пятьдесят колов были бы тут реальной проблемой.

В итоге, Женька защитился. Без связей, без денег, да еще и в столичном универе. Ну, на стол членам совета после защиты скинулись с девочкой, с которой вместе защищались, ибо так принято. Вышло весьма бюджетно - по шесть тысяч с лица. Так то. И он еще долго рассказывал Карну, как в процессе застолья «тетка из ВАКа» поила его вискарем со словами «когда на столе стоит столь благородный напиток, вы, уважаемый, не вправе отказываться».

А через пару месяцев Женька как-то забрел в родной универ, пообщаться «за жизнь» со своим (уже бывшим) научным руководителем. Встретил проректорского племянника. Тот с непостижимой в своем дебилизме улыбкой протянул ему руку и сказал: «Ну, здравствуй, коллега!» Женька руку пожал и честно ответил: «Ну, здравствуй. Да только ты, падла, мне не коллега!». На том и разошлись, Женька - с чувством выполненного долга, белобрысый педик - с пустотой в глазах.

Карн запомнил эту историю в мельчайших подробностях, потому что, согласитесь, та еще «Санта-Барбара». А главное - все вышло очень даже наглядно, почти канонично. Хотя столичные ребята честно удивили. Там оказывается, еще жив дух старой школы. Когда научный руководитель Женьки спросила у председателя совета, сколько у них обычно дают в качестве «благодарности» оппонентам, председатель чуть не задохнулась от негодования. Сказала «у нас не принято» и аж перекрестилась.

Карн непроизвольно улыбнулся забавным воспоминаниям. Внезапно что-то хлопнуло у самого уха. Запахло паленым. Карн повернулся на звук, инстинктивно схватившись за мочку. Оказалось, что это Локи просто щелкнул пальцами, чтобы вернуть Карна в реальность.

- Харош зевать, паря! - осклабился бог огня. - Мы на месте. Добро пожаловать! И если ты помнишь - выпивка за мой счет, так что хоть упейся.

Карн и упился. И кулаками намахался, пока его не вырубили. Обратно Локи деловито нес его на плече, насвистывая мелодию древнескандинавской боевой песни. К счастью, когда просыпаешься в митреуме, даже после самого жуткого вечера в твоей жизни, чувствуешь себя, как огурчик. Карн ощущал себя весьма сносно, а после ледяного душа и горячего завтрака полностью пришел в норму. Даже хотел сходить в Зал Стали, чтобы размяться. Но на выходе из главного зала его встретил Эрра.

- Выступаем в полночь, - хмуро сказал Карну бог войны.

- Отлично! - глаза парня загорелись. Наконец-то! Четыре дня он изнывал от нетерпения, не способный хоть как-то помочь богам в подготовке похода. И вот его время пришло. - Как я понимаю, идем налегке?

- Ты не можешь идти, - невозмутимо ответил Эрра. Его лицо было непроницаемым, взгляд - глубоким и абсолютно бесстрастным. Он издевается, что ли?

- Это как? - опешил Карн. - Я же вроде как... главное действующее лицо. Разве нет?

- Действующее, это точно, - усмехнулся Эрра. - Только это будет посложнее, чем вытащить Локи из ангельской засады. Неизвестно, кого или ЧТО мы встретим по пути. Неизвестно, вернемся ли обратно.

- И? - заискивающе протянул Карн.

- И это значит, что тебе нужно оружие, - отчеканил Эрра. - Ты неплохо сражался с комплектом Ахилла, но то меч и щит великого героя, они не твои и никогда твоими не станут. Тебе нужно ТВОЕ оружие.

- Ритуал? - догадался Карн. И сердце забилось втрое быстрее. Вот оказывается, в чем дело!

- Верно, - кивнул древний бог. - Так что идем.

Они вошли в Зал Стали, который встретил их гробовым молчанием. Клинки и древки смотрели на Карна со стен, глянцевые и матовые. По большей части - матовые. Эрра еще на первой тренировке объяснил ему, что ни один воин не возьмет в бой полированный клинок. Почему? Все просто. Когда ночью подкрадываешься к стану врага, полированный меч может отразить свет факела или костра, и ты выдашь себя. А при солнечном свете случайный блик может ослепить тебя самого, и ты пропустишь смертельный удар. Поэтому оружие никогда не полировалось. Поверхность чернилась или обрабатывалась абразивными материалами, чтобы сталь получалась матовой, плохо отражая свет.