Восход Левиафана (СИ) - Фролов Алексей. Страница 83

Он предстал перед Хаммурапи иллюзорным призраком, но столь велика была его внутренняя сила, что царь Кадингирры мгновенно понял - кто перед ним. Он воодушевился и его аура вспыхнула багровой волной, заражая воинов вокруг. Он ушел от копья, нанес рубящий удар левой рукой, увернулся в пируэте от вражеского клинка и полоснул врага снизу-вверх вторым клинком. А затем ввернулся меж двух щитов и оказался за спиной у первого ряда обороняющихся.

Внезапно рядом оказался Ниску, единственный, кто мог сравниться с Хаммурапи в воинском искусстве. Царь Кадингирры подивился - неужели они вдвоем разорвали строй воинов Малгиума? О нет, с ними был Ишуку, пронзенный насквозь вражеским копьем Ишуку двигался впереди, сея хаос и разрушение. Третий по мастерству воин Кадингирры бился всем, что попадало ему под руку и вел за собой карающую длань Хаммурапи.

Он вырвал копье из своего тела, переломил его о колено и пронзил им двух вражеских воинов, одного - наконечником, другого - острием обломка. Затем выхватил клинок одного из них и метнул его во впередистоящего воина, пробив его грудную клетку насквозь вместе с доспехом. Пока сраженный воин падал, Ишуку оказался рядом с ним и подхватил из ослабших рук клинок и короткий боевой нож. Мечом он начисто отсек голову ближайшему врагу, изогнулся, уходя от удара длинным кривым клинком, и со смачным хрустом вогнал нож в подбородок другого воина.

Он шел, убивая все на своем пути, а Хаммурапи и Ниску двигались за ним, сражая очумелых врагов. В пролом втекло остальное войско и началось истребление Малгиума.

Город был разорен и сожжен, кому-то, правда, удалось бежать в пустыню, но Хаммурапи не собирался никого преследовать. Напротив - пусть живут, пусть возвращаются, пусть отстраивают город заново. Тогда, спустя годы, царь Кадингирры вернется вновь, и вновь разорит Малгиум. И так будет повторяться до тех пор, пока однажды никто не посмеет вернуться на испепеленные руины.

Хаммурапи не сразу понял, кем стал Ишуку. Он вообще мало что понимал, пока не вонзил клинок в грудь Гунгунума, последнего из правителей Малгиума. Много позже, к вечеру, когда Хаммурапи потягивал вино в компании Ниски, сидя в царском шатре за стенами пылающего Малгиума, из которого все еще доносились предсмертные крики, к ним присоединился Ишуку, и нельзя было не обратить внимания на смертельную рану от копья в его груди.

- Я воздвигну тысячу храмов в твою честь! - воскликнул Хаммурапи, упав на одно колено перед могучим богом войны, когда тот соизволил пояснить свою суть. О том, что тело Ишуки больше не принадлежит ему, говорили глаза - не человеческие, два раскаленных рубина, что уронили в бездонную тьму воинствующего безумия. И его аура. Он буквально расплескивал вокруг себя ярость, что наполняла сердце каждого жаждой битвы!

- О, не стоит, - сильным глубоким баритоном рассмеялся бог. На теле Ишуки кроме раны в груди, унесшей жизнь славного воина, не было ни одной царапины. То есть Ишуки не коснулось вражеское оружие с той минуты, когда в его тело, уже свободное от духа, вошел бог войны. Это поразило Хаммурапи, ведь он сам видел, как тот бился сразу с пятью и даже семью воинами Малгиума, а их при всем желании нельзя было назвать слабыми или трусливыми. Воистину - так мог сражаться лишь бог!

- Ни к чему мне храмы, - продолжил он, усаживаясь на толстые ковры, расстеленные по шатру. - Вся ойкумена - мой храм! Ибо нет на земле места, нетронутого войной. Нет на земле места, где люди не жаждут покорять и властвовать.

- Но как нам именовать тебя, бог войны? - спросил Ниску. - Есть ли у тебя имя?

- Вы создали меня, - улыбнулось существо, чья мощь превосходила силу самой могучей армии ойкумены в тысячу раз. - Будет справедливо, если вы дадите мне имя.

- Тогда все просто, - медленно проговорил Хаммурапи. Он недолго думал над ответом. - Позволь назвать тебя Эрра. На языке древнего северного народа, из которого происходит мой род, это значит «разрушительный свет». Ибо таков ты - ослепителен в своем величии, и разрушителен в своей ипостаси.

- Эрра? - бог войны будто пробовал слово на вкус. Неоднозначное выражение лица сменилось заинтересованностью, а потом губы воина искривились в хищной улыбке. - Эрра! Замечательное имя. Еще не было в ойкумене того, кто оказался достоин носить его. Посему я с благодарностью принимают это имя.

Он едва заметно склонил голову, глядя в глаза Хаммурапи, а затем сделал ему и Ниске знак подняться. Далее они беседовали как равные, так захотел бог войны. А потом тело Ишуку окончательно истекло кровью и Эрра был вынужден вернуться в бесплотную форму. С тех пор он всегда сопровождал войско Кадингирры - порой в своем истинном обличии, но чаще - вселяясь в смертельно раненных воинов и сея вокруг себя хаос и разрушение.

Легенды о воинах, что были сражены, но восстали, чтобы с утроенной яростью биться за своего царя, быстро облетели ойкумену. И скоро они достигли ушей Шамши-Адада, царя грозной Ашшурии. Шамши-Адад поспешил предложить союз Кадингирре и Хаммурапи, отлично понимая, что Ашшур является на данный момент крупнейшим государством ойкумены, согласился, не в силах противостоять соблазну заполучить столь прославленного союзника.

Так началось возвышение Кадингирры. Воины Хаммурапи покоряли царство за царством, один за другим пали Мари, Эшнунна, Сузиана, Элам, Ларса. Хаммурапи, памятуя о своей клятве, еще не раз возвращался в Малгиум, чтобы испепелить заново отстроенный город. Ашшур тоже оказался под властью Хаммурапи после внезапной (но случайно ли?) кончины Шамши-Адада.

Войско Хаммурапи, благословленное Эррой, не знало поражений. Бог войны давал царю мудрые стратегические советы, наполнял сердца его воинов отвагой и праведной яростью. Единственное, что смущало царя Кадингирры, это жестокость Эрры, - воплощаясь в телах смертных и ведя за собой лучших воинов, он не останавливался, пока не вырезал всех на своем пути. Он убивал людей даже тогда, когда те молили о пощаде. Он стирал с лица земли целые поселения, вместе со всеми жителями, истребляя даже скот и сжигая за собой все, что могло гореть. Воины, что шли за ним, преисполнялись неистовства и сами становились подобны богам - их удары были неотразимы, а скорость движений позволяла им ловить стрелы и камни, выпущенные из пращей.

Вся ойкумена вскоре узнала об Эрре, который нередко сталкивался с другими богами, чаще всего - в бою. Тишпака, бога войны, что покровительствовал Эшнунне, он сразил в своем истинном облике. На чистом безоблачном небе над двумя армиями блистали ослепительные молнии и грохотал такой гром, что, казалось, небо вот-вот расколется надвое. Но поединок двух незримых сущностей оказался довольно быстр и завершился кровавым дождем, обильно выпавшим по всему бассейну Диялы.

Участь Иншушинака, бога, который благоволил Сузиане, Эрра решил более наглядным образом. Они оба воплотились в смертных телах - Эрра, как обычно, занял тело павшего воина, но Иншушинак подчинил себе еще живой сосуд, испепелив дух, которому тот был дарован при рождении. Этот поступок привел Эрру в еще большую ярость - он жестоко играл с чужим богом, позволив тому несколько раз зацепить себя длинным изогнутым клинком, а затем внезапно прикончил его единственным ударом в шею. Ударом, которого никто из смертных даже не увидел.

В следующее мгновение Эрра выкрикнул короткое слово, которого никто не понял, но каждый воин, слышавший его, ощутил, как ледяной холод пронзил позвоночник, а ноги предательски подогнулись. Бог войны подскочил к опадающему телу и с мерзким хрустом вскрыл его грудь голыми руками. Он достал трепещущее сердце, в котором силой его слова все еще была заключена суть бога Сузианы, и поглотил его в три смачных укуса.

В тот миг, когда воины Кадингирры, взорвались ревом восторга от увиденного, Хаммурапи понял, что не только восхищается Эррой. Он переглянулся с Ниску и понял, что они думают об одном. Точнее - чувствуют одно, страх перед жестоким чудовищем, которого они сами же создали.

Но Эрра был их самым верным союзником, он подарил Хаммурапи империю, о которой сын Син-мубаллита грезил с малых лет. А в свободное от войны временя он предавался всевозможным наслаждениям в обществе других высших сущностей шумера и аккада. Крутой нрав бога войны привлекал к нему внимание многих богинь и Эрра пользовался этим обстоятельством без всякого стеснения.