Мышка - Черемина Наталья. Страница 17

— Ой, да не надо со слов, тем более чужих. Сама бы попробовала, все бы поняла. Пахнет от них как-то не так, как от молодых… Чего ты ржешь? Не воняет потом или носками, конечно. Он весь из себя чистый, благоухающий дорогими запахами, да и подтянутый такой, в общем, очень себя блюдет. Там что-то на подсознательном… Вот помнишь Федоркова? Он меня всего на десять лет старше, да и то уже чувствовалось. От кожи что-то, вроде как несвежее… Нет, не грязное, а увядающее… Не объяснить. А Викторыч мне в отцы годится, от него прям по носу бьет.

— Кто тут кого бьет? — Мать с любопытством оглядывала сестер, бесшумно нарисовавшись в дверном проеме. Татьяну всегда поражала ее способность передвигаться по квартире либо очень громко, либо совсем неслышно, в зависимости от преследуемых целей. — Ладно, ладно, не нужны мне ваши сплетни. Идите на кухню, пирог готов. А мне вот этого мальчика, вот этого какулечку, вот этого писюлечку, такого поросеночка, к бабе на ручки, баба понянчит, пока мамка с теткой кушают, — напевая таким образом, она взяла Николку на руки и стала осыпать поцелуями его лысую головенку. Внук одной рукой молниеносно вцепился ей в волосы, а другой распорядился более экстравагантно: указательный и средний палец засунул себе в ноздри, а остальные с чавканьем зажевал. Ольга и Татьяна оставили эту идиллию на двоих и скрылись на кухне.

— Будешь? — спросила Танька у старшей сестры, открыв холодильник и указав на початую бутылку водки.

— Ну, эээ… — неопределенно промычала тридцатитрехлетняя Ольга, боязливо косясь на кухонную дверь.

— А то бате вредно много пить, — постановила Татьяна прокурорским тоном и решительно достала рюмки.

Через десять минут размякшая Танька шмыгнула носом и пробормотала:

— Вот начну опять курить. Хоть как-то отвлечься… Жизнь фигово складывается. Почему? Что не так делаю? Вроде бы все неплохо, если со стороны смотреть. Но я-то знаю. Я все себе по-другому представляла раньше. По-другому хотела.

— Да-а, хорошо тебе на старые дрожжи легло. — Старшая сестра, напротив, от двух рюмок собралась, сытенькое выражение слетело с ее лица, уступив место азарту. — Можешь, конечно, сейчас орать, как это для тебя недопустимо, как ты это не любишь и так далее. Но я тебя познакомлю с одним парнем. Давай начинай.

— И начну! Теперь ты сводничеством решила заняться? Раньше маман: ой, такой мальчик, такой хороший. Сколько раз говорить, это неестественный путь, он ничем хорошим не кончится. Делаете из меня дуру на выданье! Как будто смысл всей жизни — это поймать мужика, все равно какого. Слушай, у меня сил нет ругаться, столько раз уже обсуждали, не могу…

— И очень хорошо, что не можешь. Выговорилась — теперь слушай меня. Кондрата помнишь с Серегиной работы? Ну, Лешку Кондратьева. Да, да, на прошлый Новый год он был с женой такой рыжей. Так вот, у него есть двоюродный брат Мишка. Его ты не видела, а мы несколько раз с ними на шашлыки ездили. С ними — это с Мишкой и его женой Людкой, жуткой стервой и свиньей. Они уже тогда ругались, а теперь разошлись окончательно. Она его довела, он собрал монатки и ушел, все ей оставил: и квартиру, и машину. Парень — просто супер! Добрый такой, покладистый. Зарабатывает хорошо: первым механиком от «Мик-Ойла». Рейсы коротенькие, деньги приличные, соцпакет неслабый. И молодой — всего тридцать два года, и симпатичный. А эта сволочь ему даже не хотела детей рожать, все шлялась!

— Ясно, хороший парень, обжегся на стервах, теперь ему надо домохозяйку и многодетную мать. При чем тут я? И вообще, как ты себе это представляешь? Я имею в виду знакомство. Если парень умный, разве он позволит себя как пса на случку… Это Таня, это Миша, трахайтесь и рожайте детей. И как после этого должны себя чувствовать Таня и Миша, ты не подумала?

— Ну зачем ты так? Сразу про случку… Ты что, не знаешь, как люди знакомятся?

— Не знаю!

— Значит, ты совсем одичала! Познакомиться через сестру с нормальным парнем — это плохо. А что хорошо? Шляться по ночным клубам — так там котируются малолетние шлюхи. А ты под эту статью не подходишь, и слава Богу. Трахаться с женатыми мужиками — себя не уважать, сама говоришь, время на них терять неохота.

— А почему решила, что я сплю и вижу…

— Ой, не надо свои песни про «не нужен мне мужик». Всем нужен.

— Не всем!

— Но ребенок-то тебе нужен? А как же здесь без мужика? А желательно, чтобы ребенок рос в полной семье, разве не так? Только не надо мне тут цитировать из женских журналов, даже слушать не хочу. Строить из себя счастливую женщину, будучи матерью-одиночкой, даже с хорошей зарплатой — не дури мозги! Короче! Не будет никаких случек, все сделаем просто и со вкусом. У Кондрата через месяц с небольшим день рождения. Мишка там будет, естественно. И ты пойдешь с нами.

— Да я и не знаю…

— С Кондратом получше познакомишься на следующих выходных — мы на шашлыки с ним договаривались. Ради этого тебе желательно не ходить никуда в пятницу, чтобы не наклюкаться и хорошо поспать — ведь часов в десять выезжаем, чтобы пораньше вернуться, у всех дети. Ничего, бабы твои переживут потерю бойца.

На следующий день Танька, сидя перед выключенным монитором с раскалывающейся головой, придумывала причину, по которой можно отпроситься с работы и завалиться болеть на родной диванчик. Только когда она увидела шефа, в памяти всплыл вчерашний дурной день. Юрий Викторович сдержанно поздоровался и прошел в свой кабинет. У Татьяны в висках застучала кровь, она криво и размашисто написала заявление по собственному и, подложив его вниз стопки документов, постучала в директорскую дверь.

— Вот, здесь тот договор с администрацией нашего района, — бормотала Танька, выкладывая перед шефом документы по очереди и стараясь не смотреть ему в глаза. — Пушков сказал, что оплатит счет, как только мы ему сбросим подписанное допсоглашение. Вот оно с новой суммой. По таможне я звонила, надо к ним подъехать, с Вадимом Игнатьевичем переговорить, я уже здесь ничего не могу сделать. Если с ним не получится, в принципе, мы можем… то есть можно судиться. Я с адвокатом проконсультировалась, у нас… у вас здесь сильные позиции.

— Игнатьич, значит. Ясссно… Так, Ларису ко мне, что-то мне эта новая сумма непонятна, с Пушковым мы о другой договаривались. А это что?

Шеф выудил из стопки заявление и с удивлением поднял брови. Танька почувствовала, что на бледно-зеленый фон ее лица стремительно наползают малиновые пятна.

— Это… ну-у… заявление, — сипло выговорила она и шепотом добавила: — Мое.

В течение непродолжительной паузы, которая, по мнению Татьяны, тянулась вечность, шеф смотрел на нее, а она смотрела на свои туфли. Потом он вздохнул и сунул бумажку в мусорник, который тихо загудел, разрезая ее на тоненькие полоски. Все время уничтожения ее заявления они промолчали, вслушиваясь в звук машинки и шелест бумажной вермишели, словно отдавая дань какому-то священному действу.

— Ну вот, — сказал Юрий Викторович, когда все затихло, — и с этим разобрались. Танюша, — он взглянул на нее с мягким укором, — не забивай себе голову глупостями. Если тебе неприятно думать о м-м-м… вчерашнем — не думай. И даже не вспоминай, забудь, как будто и не было. Тебя ведь устраивает эта работа, правда? И ты меня устраиваешь как работник, даже более чем… Я вот подумал о повышении зарплаты. Ну, индексация и все такое. Цены-то растут все время, так что давно пора. Ну ладно, съезжу к Игнатьичу, чего ему надо, узнаю.

С этими словами шеф выдернул из ящика стола какую-то папочку, подхватил портфель и выпорхнул из кабинета. Все произошло так быстро, что Танька только заморгала красными глазами, стоя перед директорским столом. Про отпрашивание уже речи не могло быть, и она медленно побрела болеть на своем рабочем месте.

Ровно через год Татьяна вспоминала этот эпизод, глядя на облупленную раму больничного окна, и удивлялась, насколько мало он имел значения. Казалось бы, событие заметное: переспать с шефом. Но оно не повлияло на ее дальнейшую судьбу абсолютно. Она не уволилась, зарплату немного подняли, как и остальным сотрудникам, работу выполняла ту же, что и раньше. Отношения с Юрием Викторовичем остались такие же, как и были до того: шутливая почтительность доброго отчима и балованной дочки. Через каких-то два месяца после этих событий состоялся суд, и все дольщики получили от «Спецремжилстроя» свои деньги. Быстроту процесса объясняли тем, что незадачливые строители обидели родственников каких-то шишек из областного суда. Таня вернула деньги с чувством глубокого удовлетворения, шеф их с таким же чувством принял, хотя немного покочевряжился для вида.