Власть любви (СИ) - Караюз Алина. Страница 23

Сердце замерло, пропуская один удар.

Дыхание оборвалось.

Коротко всхлипнув, Леся рванула назад, в спасительное тепло салона. И почувствовала, как мозолистые мужские пальцы обхватывают ее шею.

«Вот и все, — мелькнула последняя мысль. — Доигралась!»

Борис аккуратно усадил безвольное женское тело, закрепил ремень безопасности и откинул спинку сиденья. Потом укоризненно посмотрел на пепельного волка. Тот, не обращая внимания на раны, прохромал к девушке. Громко сопя, обнюхал ее и лизнул в лицо.

«Прыткая у вас пара, Древнейший, — Арсеньев повернул на себя зеркало заднего вида и потрогал ожог, заживающий на глазах. Все-таки узвар был очень горячим, а девчонка оказалась не промах. Выплеснула прямо в глаза, и левое веко Бориса моментально вспухло и покраснело. — Еще повезло, что глаз остался на месте».

Фыркнув, Егор вернул себе человеческую ипостась.

— Где моя одежда?

Борис вышел из минивэна, захватив с заднего сиденья сброшенные Егором вещи. Недовольно покачал головой, глядя, как по широкой груди Древнейшего стекают ярко-красные ручейки:

— Черт, Древнейший, вы опять ранены!

— Сможешь вытащить пули? — тот поморщился, натягивая штаны.

— Попробую.

Вооружившись отверткой вместо скальпеля, Борис поддел первую пулю. Как только ее головка показалась из раны — ухватил пальцами и вытащил. Передал Егору и занялся второй. Тот взвесил окровавленный трофей на ладони и глухо проговорил, вспоминая подслушанный разговор:

— Они везли ее в какой-то Институт. Отец собирался ввести ей некую сыворотку, которая якобы вытравила бы из нее мою сущность. Ты знаешь, что это такое?

— Вот и все, — Арсеньев, держа вторую пулю двумя пальцами, разогнулся. Раны, в которых он только что ковырялся отверткой, начали затягиваться, покрываясь тоненькой пленкой. — Да, слышал уже не раз. И не только я. Но конкретно никто ничего не знает. Люди держат это в секрете.

— Что именно?

— Точно не знаю, но до нас доходили слухи, что существует некий Институт генной инженерии и биотехнологии.

— И?

— Это все. Институт засекречен на самом высшем уровне, доступа ни к нему, ни к его сотрудникам у нас нет. Ходят слухи, что они производят опыты на заключенных по внедрению рекомбинантной ДНК. Я слухам не доверяю, но одно знаю точно: чистильщики с ним тесно сотрудничают и поставляют материал для изучения.

— Материал… — Егор глухо рыкнул, понимая, что Борис имеет в виду. Леся тоже едва не оказалась таким же «материалом», лабораторным животным, на котором можно ставить опыты и наблюдать за реакцией.

Коротко выдохнув, он накинул рубашку на плечи и скомандовал:

— Возвращаемся в «Мальву». Там разберемся.

— А что с…

— Теперь они не наша забота.

* * *

На рассвете они въехали на территорию отеля. На обратную дорогу ушло в два раза больше времени из-за разыгравшегося бурана. Егор устроился на заднем сиденье, положив голову Леси себе на колени, и придерживал девушку одной рукой. Второй он ласково поглаживал ее по щеке, изучая осторожными прикосновениями ее лицо. И с трудом удерживал себя от того, чтобы не намотать на пальцы ее шелковистые пряди.

Хотелось наклониться, уткнуться носом в ложбинку на ее шее, втянуть в себя запах ее кожи. Такой нежный, сочный, напоминающий аромат спелого сладкого фрукта.

Волк внутри Егора тихонько поскуливал, с тоской глядя на девушку.

Нельзя. Рано.

Когда машина остановилась на площадке возле кафе, Борис заглушил мотор и вышел. Открыл заднюю дверцу. Егор поблагодарил его коротким кивком. Осторожно, словно хрупкую драгоценность, Егор подхватил безвольное девичье тело. Прижал к себе, чувствуя, как подрагивают от волнения руки. Выдохнул. В предрассветных сумерках лицо девушки казалось девственным и безмятежным, разгладилась даже сердитая складка между бровей. Она спала сном младенца — невинная Красная Шапочка в объятиях волка, сгорающего от животной страсти. И размеренный стук ее сердца набатом отзывался в его голове.

«Моя!» — это было единственное, о чем он способен был думать в этот момент.

Воображение уже рисовало картины, одна чувственнее другой. Вот, сейчас, он на руках внесет ее в номер, уложит на кровать и сам, своими руками освободит от одежды. Она будет лежать перед ним беззащитная и доступная. А он ляжет рядом, такой же обнаженный, как и она, чтобы потом, как только она проснется, он мог накрыть ее своим телом…

Судорожно выдохнув, Егор шагнул к главному зданию, в котором была выделенная ему комната. Но тут же был вынужден остановиться, озадаченный несущейся в его сторону женской фигурой.

— О, господи! Бедная девочка! — запричитала Марго, подлетая к Егору и почти выхватывая Лесю из его рук. — Что они с тобой сделали, ироды проклятущие!

— Тише, женщина! — Борис тут же обхватил ее за талию и, подняв в воздух, оттащил брыкающуюся супругу. — Все с ней в порядке, поспит маленько.

— Знаю я ваше «маленько»! — Марго в сердцах треснула его по руке. — Поставь меня сейчас же!

— Древнейший? — Арсеньев бросил на Егора вопросительный взгляд, в котором смешалось некоторое смущение за бесцеремонное поведение жены и скрытая гордость за ее храбрость.

— Иди. Я сам справлюсь.

Егор сейчас держал на руках тело единственной женщины, которую безумно хотели все три его сущности, и в данный момент ему было плевать на всех и вся. Даже если бы земля разверзлась у него под ногами, он бы этого не заметил. Как не заметил взглядов, пылающих праведным гневом, которыми Марго пыталась просверлить в нем дыру. Развернувшись, он шагнул к дому.

— Борис, пусти меня! — почти взмолилась Марго, глядя в спину странному постояльцу. — Ты видел, какой у него бешеный взгляд? Он же сейчас ее изнасилует!

— Оставь их в покое, — рыкнул супруг и немного встряхнул ее за плечи. — А то доведешь, что я сам тебя изнасилую. Лучше кофе иди, свари. Что-то мне подсказывает, у нас намечается трудный денек.

Егор этих слов почти не услышал, занятый своей ношей. С каждым шагом, с каждым вдохом его сердце все убыстряло свой ритм. Пульс, звучавший где-то на задворках сознания, теперь грохотал, точно тревожный набат, забивая все звуки. Только стук ЕЕ сердца, только звук ЕЕ дыхания — вот и все, что он слышал сейчас.

Подняться по лестнице было делом одной минуты. Распахнув дверь легким пинком, Егор внес Лесю в комнату. Прошел к кровати и осторожно, точно боясь, что она рассыплется у него в руках, уложил ее на подушки. Она снова была с ним. Снова была его.

Дверь тихо закрылась, отрезая их от всего мира.

Опустившись на колени рядом с кроватью, он несколько минут наслаждался, лаская девушку взглядом, и не мог насытиться ее запахом. Потом, протянув руку, погладил ее по щеке и уже в который раз удивился, какая нежная у нее кожа. У волчиц, с которыми он имел дело, кожа была намного грубее: обветренная, высушенная постоянным пребыванием на свежем воздухе. А у этой девочки она была похожа на лепестки чайной розы.

У его девочки.

Пальцы подрагивали от нетерпения, когда он стал расстегивать молнию на кофте спортивного кроя, в которую была одета девушка. Раздвинув полы, Егор остановился, давая себе возможность изучить розовую трикотажную маечку, которая обтянула девичью грудь. Сквозь тонкую ткань проступило кружево бюстгальтера. Грудь у Леси была полной, упругой, словно созданной для мужских ласк. Его ласк. Нижнее белье только сдерживало ее, но скрыть не могло от горящего взгляда.

Налюбовавшись, Егор стянул майку с плеч, обнажив хрупкие ключицы и обтянутую кружевом грудь. Соски девушки затвердели то ли от прохлады, то ли от напряжения, которое она ощущала даже во сне. Но для лугару, доведенного до безумия клокочущим внутри вожделением, это оказалось последней каплей.

С тихим утробным рыком он накрыл губами проступающую сквозь ткань горошину. Осторожно сдавил зубами, коснулся кончиком языка и замер, наслаждаясь чувственной дрожью, которая пронзила его тела до основания позвоночника. Тонкая полоска шерсти на спине стала дыбом.