Власть любви (СИ) - Караюз Алина. Страница 31
— Позволь это мне решать.
— Нет. Теперь ты уже ничего не будешь решать. Теперь у тебя есть я. И я все решу.
Его голос изменился, в нем появились бархатные, глубокие нотки. Он словно говорил о чем-то личном, сокровенном, что предназначалось только для нее. И тело Леси моментально откликнулось на этот тон. Ее внутренняя борьба была заранее обречена на провал, и девушка поняла это сразу, как только почувствовала уже знакомый жар, растекающийся по венам.
— Что ты со мной сделал? — шепнула она, едва шевельнув искусанными губами. И замерла, боясь услышать ответ на свой вопрос.
Мужчина возвышался над ней, придавив своим телом, удерживая руки девушки, прижатыми к стене над ее головой.
— Лучше спроси, что я собираюсь сделать. Я собираюсь взять тебя. И буду брать снова, снова и снова, пока ты будешь в состоянии меня принимать. Пока не почувствую, что ты подчинилась мне. Сама. Добровольно. Без принуждения.
Лицо Егора было так близко, что Леся чувствовала его дыхание на своих губах. Вот он качнул головой, становясь еще ближе. Его взгляд переместился на ее губы. Голодный взгляд, полный желания. Егор шевельнул бедрами, заставляя девушку раскрыться, раздвинуть ноги. Она и рада была бы не делать этого, но часть его, струившаяся в ее крови, не давала ей возможности противостоять ментальному приказу.
Истина накрыла ее леденящей волной.
— О, господи… Чем ты меня накачал?!
Она дернулась всем телом, пытаясь сбросить его с себя.
Не вышло.
Еще мгновение — и он снова был в ней.
Леся выгнулась дугой, со всхлипом принимая его. Не желая этого, против собственной воли и при этом не в силах оттолкнуть, сказать «нет». Это было словно гипноз, колдовство, какая-то непонятная магия.
Но на этот раз все было иначе. На этот раз он был нежным и терпеливым. На этот раз он словно задался целью свести ее с ума мучительно медленными, дразнящими движениями. И на этот раз он не давал ей отвернуться, закрыть глаза, разорвать зрительный контакт.
Егор двигался в ней размеренными, уверенными толчками. Видел, теперь она полностью принадлежит ему: все ее мысли, все чувства с этого момента подчиняются только его желаниям. Как бы она не хотела сбежать — не сможет. Собственное тело предаст ее. Потому что теперь ее тело зависимо от него.
Разве не этого он хотел? Безоговорочной капитуляции и подчинения. Почему же тогда ему так не нравится то, что он видит в ее глазах?
Зарычав, Егор отпустил ее разум, и Леся с облегчением закрыла глаза. Отступила, закрыла разум, создавая невидимую стену и позволяя делать со своим телом все, что угодно.
Это было не то, на что он рассчитывал. Она не отталкивала его, не могла, но и впускать не желала. Чувствуя себя отвергнутым, он словно сошел с ума. Его толчки ускорились. Теперь он вбивался в нее яростно, с остервенением, словно хотел наказать. Или доказать что-то. Резко, глубоко, почти до боли. Удерживая ее руки над головой, обжигая ее шею колючими поцелуями, похожими на укусы. Волк внутри него бесновался, рвался наружу. И в какой-то момент человеческий разум не выдержал, отступил, выпуская зверя на волю.
Если не ее сердце, то ее тело будет принадлежать ему.
Девушка вскрикнула, широко распахнула глаза, когда острое, чувственное наслаждение, граничащее с болью, пронзило ее шею и растеклось по телу горячей лавой. Егор оторвался от ее шеи. Застыл, пытаясь поймать ее взгляд, прочитать ее чувства — ее настоящие чувства, а не то, что он ей внушил.
— Ты меня укусил? — пролепетала Леся тоненьким голоском, не в силах поверить в происходящее.
— Пометил, — прохрипел он, делая еще один мощный толчок. — Пометил, как свою пару.
* * *
Лесю разбудило ровное дыхание волка. Зверь лежал, навалившись на девушку теплым боком и прижав так, что ей стало жарко. Его мерно поднимающиеся и опадающие бока заставили ее скрипнуть зубами. Внутри, отгоняя страх и тревогу, поднялась волна возмущения.
Как? Как он может спокойно спать, когда она здесь сходит с ума от страха и непонимания. Неужели ему мало того, что он с ней сделал? Неужели она теперь навсегда останется его пленницей?
Пальцы девушки царапнули простынь, сжимаясь в кулаки. Пушистый загривок волка маячил перед глазами, искушая вцепиться в него и вырвать хоть клок шерсти, а еще наводя на мстительные мысли.
Да она этого гада обреет на лысо! Нет! Она будет долго и нудно дергать пинцетом по одной шерстинке! Она сдаст его в собачий приют, где этой сволочи и место, и будет раз в неделю приходить, приносить пачку «Чаппи» (если он заработает).
Воображение тут же нарисовало эту картину: ржавая сетка, окружающая вольеры с тощими, голодными собаками, заливающимися истерическим лаем, и печальный, полный укора взгляд огромного серого волка, стоящего чуть поодаль. Понуро опущенный хвост, свалявшаяся шерсть, выражение отчаяния, застывшее на морде…
Леся тихонько хихикнула. Это был нервный смех, сдержать который она не могла, даже если бы и хотела. Еще секунда — и тело девушки затряслось от беззвучного хохота.
Егор слушал ее мысли, которые теперь транслировались в его голове с такой же легкостью, с какой воображение Леси их выдавало. Теперь, когда она наконец-то стала полностью его, он смог настроиться с ней на одну волну и читать разум девушки, как открытую книгу. Теперь ему ничто не мешало слышать все мысли, все чувства, все эмоции, что транслировала его избранница.
Но то, о чем думала Леся, было совсем не тем, чего он хотел. Она не восхищалась им, не строила планы на совместное будущее, не мечтала о следующей близости. Она думала о случившемся так, словно это было не с ней. Отстраненно, без эмоций, устало. Только где-то в глубине ее подсознания Егор учуял едва заметный огонек страсти, который ему предстояло либо раздуть в настоящее пламя, либо загасить неосторожным движением. И он боялся сделать неверный шаг.
А еще оставался открытым вопрос, как жить дальше.
Он почувствовал приближение незваного гостя раньше, чем тот успел подняться по лестнице. Верхняя губа волка приподнялась, обнажая клыки. В пространство полетел беззвучный вопрос:
«Борис, что тебе нужно?»
«Простите, Древнейший. У нас проблема. Только что на повороте остановился «КАМАЗ», высадил пассажира. Вы не поверите, это…»
«Ермилов!» — Егор оборвал Арсеньева, уже зная, что тот скажет дальше.
«Что нам делать? Он идет прямо сюда. Убить его?»
Искушение было слишком сильно. Всего одно слово — и любой из лугару, любой лесной волк, который услышит его зов, разорвет старого охотника в клочья.
Еще вчера он поступил бы именно так. Но сегодня…
Егор прислушался к мыслям Леси. Воображение девушки не на шутку разыгралось, рисуя картины мести, одна кровавее другой. Сейчас она, к примеру, выбирала удобную стену в своем доме, где прибьет его голову в качестве трофея.
Но было еще кое-что.
Мужчина мысленно усмехнулся. Она злилась на него, его пара, но при этом ее внутренние мышцы сжимались в сладкой истоме, воздух был наполнен запахом ее страсти, а тело, ставшее чересчур чувствительным, требовало ласки. Семя, которое он оставил в ней, не дало ростков, а это значит, что она будет гореть от похоти, пока в ее лоне не загорится искра новой жизни.
«Охотника не трогать, — Егор озвучил свое решение. — Наблюдайте за ним, но незаметно. Судя по всему, он все это время шел по нашим следам. Такая настойчивость достойна уважения.»
«А что делать, если он придет сюда, в «Мальву»?» — Борис, застывший на верхней ступеньке лестницы, поскреб затылок.
«Ничего. Оставь это мне».
Да, наверное, наступил тот момент, когда им с Ермиловым нужно поговорить по душам. Егор еще не знал, что скажет человеку, чьей смерти так безумно желал — и не убил, когда была такая возможность. Не убил не ради человеколюбия, не потому, что простил. Такое невозможно простить. Но оставил охотнику жизнь ради девушки, которая была связана с ним кровным родством. Егор пощадил его ради Леси, ради своей истинной пары. Но это не означало, что он изменил свое мнение насчет людей.