Я - Даго (ЛП) - Ненацки Збигнев. Страница 36

Астрид подумала, что все это лишь юношеская похвальба, но потом вспомнила набухший член, который четырежды заполнил ее за одну всего ночь и подарил наслаждение. У ее Оттара, пусть даже сильного и воинственного мужчины, член был меньше.

— Мое же умение чар невелико, — призналась она. — Я могу отыскивать травы, что призывают или же отталкивают любовь. Я умею складывать поломанные кости, лечить раны, останавливать текущую кровь и принимать ребенка у рожающей женщины.

— Мне это искусство тоже ведомо, — сказал юноша. — И, хоть новорожденного принимать не умею, знаю, что к роженице следует идти в мужском одеянии, чтобы обмануть злые силы.

— Правда, — изумленно воскликнула Астрид. — Ты действительно знаешь искусство чар.

— Еще я понимаю язык человеческого тела. Поэтому я знал, что ты придешь, чтобы меня убить. Об этом мне рассказали твои глаза.

— А что они рассказывают теперь? — с улыбкой спросила женщина.

Этот разговор они вели за завтраком, сидя за столом друг напротив друга. Он, в своих ярко-красных одеждах и белыми, спадающими до плеч волосами, и она, тоже одетая красиво — так как Астрид хотелось понравиться юноше — в длинном зеленоватом шерстяном платье, с серебряными брошами и фестонами бус на груди. Волосы — как пристало вдове — были связаны в толстый узел и прикрыты остроконечным чепцом.

Юноша с удовольствием провел пальцами по украшенным кружевами манжетам своей новой сорочки, потом поглядел на Астрид и сказал:

— Твои глаза беспокойны. Взгляд твой все время направлен к лестнице. И потому мне известно, что там, наверху, есть мужчина.

— Ты убьешь его? — Астрид попыталась скрыть свой испуг.

— Не знаю.

— Он ранен. У него сломаны обе ноги. Долго защищаться он не сможет, сказала она, с напряжением ожидая ответа.

— Кто он тебе?

— Это брат моего мужа. Его зовут Хлодром.

— Почему же он лежит наверху, а не здесь?

— Я прячу его от правителя города, Акума. Вступив в заговор с моим мужем Оттаром, этой осенью Хлодр напал на город с ватагой аскоманнов. Их всех перебили. Хлодра я нашла с перебитыми ногами и приволокла сюда. Мой муж тоже погиб. Но никто не знает, что Оттар был в сговоре с пиратами, потому меня оставили в покое. Правда, с того времени я живу в нужде. Мне пришлось продать рабов и много ценных вещей.

— А почему твой муж связался с пиратами?

— Он был аскоманном, — пожала она плечами, как будто это могло все объяснить.

— Я все время слышу про аскоманнов. Кто они такие?

— Это люди с Севера. Иногда они бывают купцами, иногда разбойниками и даже пиратами. Мой муж скупал меха, но когда эту торговлю перехватил Акум, наши дела пошли неважно. Тогда Оттар вспомнил про своего брата Хлодра и о тех, с кем его объединяло «ваарар», то есть братание. Вместе они задумали и спланировали нападение на город. Ты убьешь Хлодра?

— Нет, — ответил ей сын Бозы. — Я стану опекать его, если он научит меня обычаям аскоманнов. Ведь я хочу познать умения и науки, ибо наворожили мне, что буду великим правителем. Я не хочу убивать человека, способного меня чему-нибудь научить. Является ли Хлодр кем-то значительным?

— В городе Бирка у него есть свой дом. Много раз переплывал он моря, сражался с бритами, англами, нападал на франков и привозил огромную добычу. Он даже бывал на море, которое называют Понт. Когда сойдет лед, он будет каждый день выходить на пристань и высматривать корабль с головой дракона, в пасти которого раздвоенный язык. На этом корабле Хлодр втайне возвратится домой, забирая с собой и меня.

— Спроси его, согласится ли он стать моим учителем, — предложил сын Бозы, у которого при мысли о дальних походах начиналась дрожь, вызванная болезнью, именуемой Жаждой Деяний и Подвигов.

Астрид ушла и долго не возвращалась. Затем она появилась на верхней площадке лестницы и махнула юноше рукой, чтобы тот поднимался. И вот тогда, в чердачной комнатенке, на громадном ложе, покрытом овчиной, сын Бозы увидал лежащим громадного мужчину с большой ярко-рыжей бородой и длинными рыжими волосами. Обе его ноги были в лубках. Мужчина находился в самом расцвете сил. Глаза его смеялись.

— Чему же ты хочешь научиться от меня, молодой человек без имени? низким голосом спросил Хлодр на языке, которого сын Бозы не понял, но Астрид тут же перевела ему.

Тот ответил, не раздумывая:

— Твоему языку, господин, и твоим обычаям. А если ты любишь битвы, то и твоему умению сражаться.

— Не знаю, стоит ли тебя учить, безымянный юноша, — загудел Хлодр, а женщина тут же переводила его слова. — Может не стоит тратить и времени? Астрид говорила, будто ты хвалился, что сам из племени великанов, называемых спалами. Я пересек на ладьях наверное с полмира, но о спалах ничего не слыхал. Вот если бы ноги мои не были сломаны, мы могли бы попробовать биться на мечах. Я слыхал, будто твой кличется Тирфингом. Мой же носит имя Кусатель Голеней.

— Мы не могли бы биться на мечах, господин, поскольку, после того, как я обнажил бы Тирфинг для битвы, обязан пасть мертвец. Мой меч заклят и ради забавы не годится.

Хлодр перестал усмехаться.

— Кто же его заклял?

— Один.

— Спалы поклоняются Одину?

— Нет. Наш бог — это Сварог. Но я желаю отдавать честь разным богам, так как мне хотелось бы иметь много сил.

— Даже и не знаю, каким образом проверить мне, годишься ли ты для науки, — размышлял вслух Хлодр.

Улыбнулся на это сын Бозы и сказал:

— У тебя, господин, в овчине возле руки спрятан нож. Когда я зашел сюда, то увидал в твоих глазах сомнение, не убить ли меня.

Как только Астрид перевела эти слова, тут же блеснул нож и пролетел над самой головой у сына Бозы. Если бы юноша не предусмотрел опасность и не уклонился, нож вонзился бы прямо ему в сердце.

— Ты можешь читать в мыслях?! — воскликнул Хлодр.

— Нет, господин, — спокойно отвечал юноша. — Я всего лишь знаю язык тел и глаз.

Говоря это, он вытащил вонзившийся в стропило нож и бросил его на пол.

— Я научу тебя языку аскоманнов, то есть, донск тунга, а ты меня языку тела и глаз, — предложил Хлодр.

— Это невозможно, господин. Лишь женщина, знающая искусство чар, может научить мужчину этому языку. Множество веков женщины ласкали мужчин, знакомясь с их глазами и телами, равно как и с собственным телом. Это они, а вернее, некоторое из них, сохранили крупицы памяти о древнем человечьем языке. Сам я познал его, но вот научить ему смог бы лишь женщину. Вместо этого я могу обещать тебе безопасность и деньги для богатой жизни.

— Это откуда же?

— По вечерам я стану одевать черный плащ и искать таких, что ходят с кошельком у пояса. А теперь, господин, скажи мне, пользуешься ли ты этой вот женщиной по имени Астрид?

— Что значит пользуешься? — рассердился Хлодр. — Ясное дело, иногда я заставляю различным образом удовлетворять мои телесные желания, но и все.

— В таком случае, мы будем делиться ею, — решил сын Бозы.

— А что ты скажешь на это, Астрид? — спросил Хлодр.

— Он прав, Хлодр. Я люблю тебя, но нужна и ему. Кроме того, специально для него чужую женщину в дом привести будет нельзя, ведь та, из ревности, сможет донести на нас людям Акума.

Так вот сын Бозы подружился с Хлодром, старым «тане», как приказывал он называть себя; слово это означало участника многих битв. Сам же он стал дренгом, то есть юношей и товарищем по оружию. Через месяц он уже неплохо говорил на языке аскоманнов и узнал многое про таинственные обычаи и присяги, а также способах сражений аскоманнов.

Это не был единый народ, хотя и пользовался одним языком. Немного отличались обычаи тех, кто был из края ютов, с острова Фюн, Зеландии, Борнсхольма, Скании и Бекинге. Чуть по-иному жили на озерах Венерн и Веттерн, в Вестманланде и Норрланде. И уж отличались от них те, кто был родом с Хорделанда, Вестфольда или Халлагланда, то есть Края Вечной Зари. Все аскоманны любили море и сражения, иногда бывали они разбойниками и пиратами, потом вновь становились купцами и вождями-ярлами, что вместе со своим хирдом, то есть оружной дружиной, захватывали какой-нибудь кусок земли. У аскоманнов имелись короли, которые созывали народ на разбойные походы или на завоевания; тогда все давали ваарар, присягу, что «один будет за всех, а все за одного». Объединенных подобной присягой называли «килфингйяр». Нарушение присяги приводило к приговору норн, что означало одно — смерть.