Тайна старого фонтана - Фокс Виктория. Страница 8

— В таком случае вам стоит встретиться с девушкой, — говорит Адалина, — я это организую.

— Я не смогу позволить ей жить здесь, если ты ошибаешься. — Вивьен дрожит, но голос ее тверд.

Возьми себя в руки, — думает она, понимая, что сходство невозможно, что это игра ее воображения, но химеры видятся ей везде: в окнах, в воде, в тенях и отражениях, и она не собирается пускать их в свой дом. Хватит с нее пугающего ночного шума, скрипучих половиц, хлопающих дверей, завывания ветра, похожего на женский крик…

— Вам нужно поесть. — Адалина ставит поднос и достает таблетки.

Неожиданно Вивьен хватает ее за руку, застигнув горничную врасплох.

— Это же не она, правда? — спрашивает она странным чужим голосом.

— Конечно нет, синьора.

— Этого не может быть.

— Вы абсолютно правы.

— Она не стала бы возвращаться по мою душу, да?

Адалине становится не по себе.

— Нет, — ее голос резок.

— Она бы не посмела.

— Нет, не посмела бы.

Вивьен разжимает руку, а Адалина наливает воду в стакан, как будто ничего не произошло. Иногда горничная задерживается, чтобы помочь с ужином. Но не сегодня. Сегодня она поспешила уйти.

Глава седьмая

Вивьен, Лос-Анджелес, 1976 год

В последующие годы Вивьен Локхарт не раз вспомнит ту ночь, с которой начался ее путь. Через четыре года после побега из дома, скитаний без гроша в кармане судьба наконец ей улыбнулась и дала шанс на счастливое будущее.

В обитой бархатом гримерке салона «Лалик» Вивьен поправила макияж и откинулась в кресле, чтобы оценить свое отражение.

Эффектно подведенные огромные голубые глаза, полные малиновые губы, блестящие светлые волосы, убранные под великолепный алый тюрбан, украшенный рубинами. Каждый раз, глядя на себя, она поражалась: не могла понять, девушку она видит в зеркале или женщину. Блеск камней над головой и вырез ее роскошного халата, наподобие того, что Фарра Фосетт надевала как-то на бродвейскую премьеру, делали ее загадочной и властной. В «Лалик» она не была Вивьен. Она была Клеопатрой.

— Ты готова, милая? — произнесла одна из девушек, вплывая в гримерку и распространяя вокруг аромат «Шанель». — У нас сегодня новенький, он неотразим.

Вивьен встала; от мысли, что новый клиент достанется ей, горло сжал страх. Не имеет значения, хорош ли он собой, она все равно будет в его полной власти.

— Да, — ответила она, глядя, как девушка взяла свою сумку и присоединилась к остальным, хихикающим у дверей.

Вивьен представляла себе женскую дружбу так: катание на роликах, карамельный попкорн, конфеты, побрякушки — и всегда отклоняла предложения присоединиться к их компании. Их полное матерщины веселое щебетание, жвачки со вкусом колы и счастливая уверенность в будущем пугали Вивьен, все это было слишком не похоже на аскезу ее прошлого. Она хотела бы сблизиться с кем-то, но не знала, как это сделать: слишком привыкла держать все в себе.

Вивьен перевела дух и раздвинула кулисы. Ее обдало жаром тел, запахом алкоголя, зажженных толстых сигар… и денег. Все взгляды устремились к ней, когда она, гибкая как пантера, прошла по комнате.

«Лалик» не был какой-то там дискотекой. Другие заведения города пытались создать некую атмосферу легкости, здешнюю же можно было назвать сладкой, тяжелой, обжигающей горло, как коньяк, который подавали в тяжелых хрустальных бокалах в баре. Роскошный, эротичный, утопающий в дыму, закрытый для посторонних, салон воплощал собой декаданс. Посетители занимали обитые кожей кабины, кто-то в одиночку, кто-то компанией. Вивьен вдыхала запах долларовых купюр, приносимых сюда, и каждый вечер мечтала, что деньги станут для нее кораблем, который унесет ее за океан в жизнь, к которой она стремилась. А пока что мужчины уводили ее за кулисы, но ее сердце и душа были так же недоступны им, как и ее отцу. Выбора не было. Назад она никогда не вернулась бы.

— Эй, детка…

— Хорошо выглядишь, сладкая…

— Не хочешь присесть со мной на минутку?

В душном зале раздавались комплименты. Собрав волю в кулак и улыбаясь, Вивьен разливала коньяк, шампанское и абсент, чертила ровные полоски кокаина на прозрачном стекле и всю ночь развлекала компанию японских бизнесменов. Она быстро определила главного, который будет платить по счету, и принялась расхваливать его костюм, галстук и дорогой парфюм. Напиваясь, они давали волю рукам. Вивьен вспомнила, как впервые клиент коснулся ее ноги: он сжимал горячими сухими пальцами сначала колено, потом бедро, поднимаясь все выше. Она похолодела, но здесь это было в порядке вещей, и это и была ее жизнь.

— Здесь есть место, где мы можем уединиться? — спросил главный, его глаза были красными и влажными. Вивьен знала: до отключки ему оставалось минут двадцать.

Когда она, наивная и полная надежд, впервые пришла в «Лалик», ей предложили работу хостес — встречать гостей, разливать напитки, стоять у бара, покуривать невозможно длинную сигарету с серебряным фильтром под песни Дэвида Боуи — во всяком случае, так описывал все Мики, владелец заведения. Сначала ей даже нравилось быть Клеопатрой, вдыхать парфюмы, наряжаться, складывать чаевые в роскошную атласную сумочку в конце вечера — это помогало забыть детство в Клермонте.

Но постепенно ее рабочие обязанности менялись. Случайное прикосновение, излишне горячий взгляд, и вот ей уже недостаточно смеяться их шуткам и позволить сжимать свою руку. «Ты должна делать то, что он тебя требуется», — говорил Мики, и это было больше похоже на должностную инструкцию, чем на дружеский совет. Каждый раз, когда клиент уводил ее, она старалась забыть о страхе и делала то, что должна. Об остальном она не думала.

— Конечно, — сказала Вивьен, — быть может, хотите еще немного выпить?

— Ты заговариваешь мне зубы… — пробормотал он.

Она собиралась было ответить, но вдруг что-то отвлекло ее внимание. Боковым зрением она заметила фигуру. В отдалении, в одиночестве стоял мужчина.

Он выглядел так, что слова застыли на ее губах, благо ее собеседник был слишком пьян, чтобы это заметить. У незнакомца были светлые волосы, он был высок и красив, но главное — он смотрел на нее так, что у девушки перехватывало дыхание. У нас сегодня новенький, он неотразим. Мужчина излучал силу и власть. Он излучал богатство.

Вивьен хотела отвести взгляд, но ее будто тянуло к нему как магнитом. Она взяла себя в руки, предложила клиентам выпивку и, разливая, заметила, что руки ее дрожат. Мужчина не двигался и не сводил с нее глаз. Кажется, он был единственным трезвым в этой комнате. Он испепелял Вивьен взглядом, но не так похотливо, как это делали обычные посетители. Он восхищался ею. Оценивал. Девушка чувствовала этот заинтересованный взгляд каждой клеточкой своего тела, и это не было неприятно.

Она стала выбираться из-за стола. «Прошу прощения, мне нездоровится».

Поднимаясь, она чуть не перевернула стол, и компания взорвалась от смеха. Чья-то рука протянулась к ней, чтобы поддержать или усадить назад, — она не поняла, убегая. Раньше она никогда не бросала клиентов, это было запрещено. Но сидеть под этим палящим взглядом было невозможно. Это делало ее беззащитной. Он прожигал ее взглядом, будто видел ее израненную душу.

Только в гримерке она перевела дыхание.

Мики отдернул занавес.

— Что происходит? — гневно спросил он. — Тебе достался стол на пять кусков.

— Я знаю, прости. Я… мне стало плохо. Чуть не потеряла сознание.

— Ладно, давай, соберись. — Мики выдохнул горький сигарный дым и посмотрел по сторонам. — В любом случае можешь не переживать, я уже отправил туда Сэнди.

— Сэнди забрала мой стол? — это было неслыханно.

— Ага.

— Почему?

Мики вынул сигару изо рта.

— С тобой хочет встретиться кое-кто.

Вивьен знала, о ком идет речь.

— Кто он такой?

— То есть ты не знаешь?

Она помотала головой.