Возлюбленная варвара (ЛП) - Диксон Руби. Страница 19

— Что я должна делать? — спрашиваю я его.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Остановиться.

Это… не то, чего я ожидала услышать. Я резко отрываю от него руки, будто обожглась.

— Я что-то делаю не так?

— Ну что ты, — Аехако зубами покусывает мои губы, посылая еще один разряд приятного возбуждения по всему моему телу. — Просто, если ты продолжишь, понятия не имею, как буду объяснять другим, почему моим семенем забрызгана вся пещера.

В потрясении у меня вырывается смешок, и Аехако рукой закрывает мне рот.

— Успокойтесь, вы оба, — рычит Хэйден в нескольких футах от нас.

О, Боженьки! Аехако прав. Мы должны остановиться. И все же, так трудно убрать руки от него и вернуть их обратно на его прекрасную, безопасную грудь.

Он, должно быть, чувствует то же самое, потому что крепко меня целует, а потом отпускает меня.

— Засыпай, — бормочет он. — Сможешь исследовать еще, когда останемся наедине.

Когда я погружаюсь в сон, мне кажется, что это именно та идея, которая определенно заслуживает всяческого внимания. Во сне я грежу о теплой синей коже и шпорах и еще кое-каких клевых штучках типа этой.

АЕХАКО

Следующим утром вылезать из шкур становится тяжким испытанием. Не потому, что я устал, а потому что Кайра своей сладкой фигуркой свернулась возле меня, и ее маленькое тело податливо прижато к моему. Не думаю, что мне когда-либо настолько сильно хотелось оставаться на месте.

Другой человек все еще спит, хотя место Хэйдена в шкурах уже пусто. Что ж, между ними нет никаких отношений. Это меня не удивляет — на мой взгляд, Хэйден дистанцируется от всех, даже еще больше, чем Рбхош. По крайней мере, он такой с тех пор, как потерял свою пару, не успев заявить на нее права. Кто знает, как такое влияет на сердце мужчины?

Я осторожно выбираюсь из шкур, чтобы не разбудить Кайру, и тихо одеваюсь, прежде чем направиться к выходу из пещеры. Хэйден стоит неподалеку, уставившись на что-то на заснеженной вершине горы. Я присоединяюсь к нему, и он указывает на снег.

— Мы не одни, — говорит он.

У меня волосы встают дыбом при виде следов в нетронутом, густом снегу. Они не достаточно глубоки, чтобы быть моими или Хэйдена, а форма и размер не подходят для человеческих ног. Но совершенно очевидно, что прошлой ночью нас кто-то навещал.

Или что-то.

Я приседаю рядом с ним и прикасаюсь к следу. Снег покрыт засохшей коркой, а это означает, что следу уже несколько часов.

— Не могу понять, что за существо, — говорю я ему вполголоса, чтобы люди ничего не расслышали. — У кого три пальца на ногах вроде этих?

Сам след — в два раза больше моей собственной ступни, сформированный в виде трех длинных заостренных зубцов вместо пальцев ног. У меня на ноге три пальца, но… не такие. Странно.

Это и злит меня, и вызывает защитную реакцию, стоит мне лишь подумать о хрупких людях, спящих в пещере. Мысль, что нечто подходило настолько близко, заставляет меня чувствовать свое бессилие.

— По-твоему, это те инопланетяне, о которых говорила Кайра? — Хэйден окидывает меня беглым взглядом. — Следы делают круг вокруг нашей пещеры и недалеко от сюда, на месте пересечении ручья, исчезают.

Я облизываю большой палец и проверяю направление ветра. Он дует против нас. Если в следах и был оставлен запах, по которому можно было бы отслеживать, то он уже давно пропал. Проклятье.

— Если это были те инопланетяне, почему они не напали, пока мы спали? Под прикрытием бури? Кайра думает, что они хотят вернуть свою раковину, что у нее. Если это именно то, чего они хотят, почему этого не сделали?

Я потираю себе лоб у основания рогов. Я злюсь на себя — в ярости, что кто-то подошел настолько близко к нашей пещере и представлял собой угрозу для моей женщины. В ярости, что не караулил на дозоре, а вместо этого забрался в постель к ней, чтобы разделить пару мимолетных минут удовольствия.

Хэйден пожимает плечами и встает на ноги. Его это не беспокоит. Для него это всего лишь очередная охота, еще один день. Случается, что мне так и хочется, чтобы произошло нечто, что заберет эту мертвую пустоту из его глаз. Растормошит его и заставит понять, что в опасности сейчас та, кто очень важна для меня. Он упирает руки в боки, бегло смотрит на свежевыпавший снег, а потом поднимает взгляд на небо.

— Какой бы ни была причина, по которой мы идем, нам нужно поторопиться и доставить женщин в пещеру старейшин до того, как наш новый друг вернется.

Он прав. Я киваю головой и иду будить женщин. Я обдумываю, предупредить ли их о проблеме, так как у меня нет уверенности, как они отреагируют. Кайра и без того достаточно напугана.

Однако, когда вхожу в пещеру, Кайра сидит, и ее личико отражает обеспокоенность.

— Нас преследуют? — ее голос очень тихий.

Я оглядываюсь на фигурку другого все еще спящего человека. Она не слышала ни слова. Каким образом Кайре удалось уловить наш с Хэйденом разговор?

Как будто угадывая мои мысли, Кайра прикасается к раковине в своем ухе.

— Вот это позволяет мне слышать… довольно-таки далеко. Я слышала твой разговор с Хэйденом. Нам угрожает опасность?

Я обдумываю преуменьшить опасность, но Кайра заслуживает знать правду. Я развожу руками.

— Не знаю. Что-то подошло близко к пещере, а потом ушло, и мы понятия не имеем, что это. Но нам лучше поторопиться в пещеру старейшин.

Она кивает головой и вскакивает на ноги.

КАЙРА

Вчерашняя снежная вьюга прошла и оставила после себя слабый, едва прощупывающийся солнечный свет от двух малюсеньких солнц, а на земле — дополнительный фут свежего, пушистого снега. Мое сердце замирает от этого вида, но нет времени тут рассиживаться и надеяться, что снег растает. Нам нужно добраться до пещеры старейшин, и как можно скорее.

Мы сворачиваем лагерь и стремительными темпами уходим. Кажется, даже быстрее, чем быстрые темпы вчерашнего похода, но может это потому, что я устала. Как бы то ни было, за остальными мне угнаться дается еще труднее, чем обычно, до такой степени трудно, что Аехако несколько раз должен возвращаться и отыскивать меня. Это обременительно, но никто на меня не кричит, потому что, конечно же, очевидно, что я стараюсь изо всех сил.

В очередной раз, когда Аехако возвращается обратно туда, где я плетусь в хвосте, он сбрасывает ношу, которую несет.

— Иди сюда, — говорит он. — Оставшуюся часть пути я понесу тебя на спине.

Его слова заставляют меня зашипеть. Понесет на спине? Он что, серезно? Моя гордость оскорблена, но суть этой миссии ведь совсем не в гордости, не так ли? Я бы с удовольствием разделась совсем до гола и облизала ноги всех одиноких инопланетян на этой планете, если бы это гарантировало, что маленькие зеленые человечки не представляют угрозу.

Так что, сделав маленький вздох, я киваю в согласии.

— Ладно. Давай сделаем это.

— Осторожнее с моим хвостом, — он подшучивает надо мной.

Не успев даже договорить, он шлепает им меня по ногам, как большой, игривый кот. Приподняв бровь, я смотрю на него и лишь качаю головой. Даже при всем этом стрессе, трудно стереть улыбку с лица Аехако. Хотелось бы мне быть такой же добродушно-веселой, как он. Даже без всех этих тревог из-за похищений инопланетянами, я всегда была из серьезных.

До сих пор не понимаю, что он во мне нашел.

Он приседает низко в снегу и похлопывает себя по бедру.

— Сними свои снегоступы и ставь сюда свою щуплую человеческую ножку.

— Я поставлю ее тебе в яйца, — бормочу я себе под нос, снимая снегоступы. — Щуплую человеческую, ну конечно.

От восхищенного смеха Аехако мне становится лучше, и я забираюсь ему на спину и обхватываю его шею руками. Он поднимает мои бедра, а затем подхватывает наши сумки, по одной в каждой руке, из которых одну бросает Хэйдену, когда бежит, наверстывая упущенное.