Круглые грани земли - Долинго Борис. Страница 97

— Похоже, мы присутствуем при зарождении воздухоплавания в этом мире. Теперь они сообразят, что так можно перемещаться на большие расстояния по воздуху.

— Одна проблема — эти летающие каракатицы, — заметил Терп. — У них ведь нет действенного оружия, поэтому дневные полёты будут невозможны.

В разгар работы на поляне случилось событие, которое заставило Лиса показать своё тайное оружие. В чаще раздался топот и на поляну выбежал очень крупный слон-кровопийца. Он растоптал двоих воинов, находившихся на его пути и устремился в центр людского скопления. Всё оружие, которым они располагали — винтовка, два пистолета и лучемёт, пока было у сержанта. Филип на секунду замешкался, потом схватил лучемёт, справедливо полагая, что в данном случае он эффективнее, но промедлил ещё мгновение, пытаясь вспомнить, как им правильно пользоваться. Лис ничего не оставалось делать, как вскинуть руку и использовать один из остающихся у него четырёх зарядов микрогранул. Сгусток энергии пробил сорокасантиметровую дыру в боку зверя, и тот повалился, к несчастью подмяв под себя ещё одного воина.

Все, включая Творцов, с изумлением посмотрели на Лиса. Аборигены упали на колени, готовые молиться ему не как посланнику небес, а как самому богу. Они лопотали что-то, показывая пальцами на Лиса и округляя от ужаса глаза.

— Что они говорят? — поинтересовался Лис у Филипа, как ни в чём не бывало.

— Они называют тебя «Нгар-ксунтар» — «убивающий палец». Теперь это твоё официальное имя в племени, — машинально перевёл ошарашенный сержант.

— Весьма польщён. Если бы ещё палец этот действовал постоянно…

— Это как понимать? Почему ты молчал? — спросила Монра, к которой вернулся дар речи.

Лис объяснил, заметив, что молчать о некоторых потайных видах вооружения научился у неё — на всякий случай. Терп поинтересовался, многими ли подобными вещами располагает Сварог.

— Видите ли, — сказал Лис, — у меня сложилось впечатление, что он может использовать далеко не всё, что может дать этот Центр. Иначе он был бы всемогущим, а таковым он не является, во всяком случае, как показал опыт. Кое-что — да, Центр как бы даёт использовать с широкими возможностями, например, перемещения в пространствах, а многое, по-моему, как-то лимитировано. Каким образом, не понимаю.

— Почему ты не использовал это оружие против меня? — включился в разговор почти потерявший дар речи Фил.

— Это лишнее доказательство, что я играл, играю и буду играть с тобой в открытую, пока в открытую играешь ты, — ответил Лис и добавил: — Я имею в виду, что, если мы вырвемся отсюда, ты не будешь предпринимать никаких выходок в дальнейшем без советов с нами. Сейчас давай решим, кто какое оружие возьмёт. Мы все должны быть вооружены. У меня осталось всего три заряда — их я приберегу на самый крайний случай.

Филип, немного поколебался, но наличие у Лиса «убивающего пальца» убедило его, что опасаться ему нечего, и позволил всем взять оружие. Поскольку Монра почти не имела навыков обращения с огнестрельным оружием, Лис отдал ей лучемёт, а они с Терпом взяли пистолеты: сам Лис ОЦ-27, а Терп «кольт» сержанта, к которому сохранилось ещё немного патронов. Кроме того, по всеобщему согласию доспехи были отданы единственной даме.

Солнце зашло, но в небе висела одна из планет, давая свет раза в четыре ярче, чем полная земная луна. В этом ночном освещении и при свете разведённых костров изготовление кустарного аэростата вскоре было завершено. Лёгкая площадка, привязанная к нескольким кустам, рвалась вверх силой огромных связок воздушных пузырей. На площадку положили несколько больших камней, чтобы использовать в качестве балласта, если потребуется увеличить подъёмную силу.

Перед тем, как сесть в гондолу, сержант сказал краткую речь своим воинам.

— Что ты им сказал? — поинтересовался Лис.

— Приказал им через день явиться к пирамиде и посмотреть, ушли ли мы к богам. Если нет, то они приведут лошадей, и мы вернёмся в деревню. А если я не вернусь, то приказал им выбрать нового вождя и разрешил им пользоваться моим имуществом. Боюсь только, что у меня осталось слишком много самогона.

Лис усмехнулся: упьётся вся деревня.

Верёвки были перерезаны, и аэростат резво взмыл вверх, увлекаемый сначала слабым, а по мере подъёма всё более быстрым воздушным потоком. Все расположились, наблюдая за каждой из четырёх сторон, но, как и говорил сержант, ночь была тиха и спокойна, если не считать посвистывания ветра в натянутом такелаже. Каракатиц не было видно, что радовало и успокаивало. Внизу проплывали леса, один раз они заметили довольно крупное озерцо, питаемое, как пояснил Фил, регулярными дождями.

Им повезло ещё и тем, что нынешняя ночь была одной из достаточно редких, когда не шёл дождь. Перспектива стоять на открытой шаткой площадке под хлещущими струями на высоте нескольких сот метров над землёй не привлекала никого.

Скорость движения составляла не менее пятидесяти километров в час. Сержант прикинул возможное время достижения цели, и получилось, что прибыть они должны будут под утро. Поскольку Инглемаз существенно опережал их, то он должен был бы добраться до своего Дворца ещё среди ночи, если, конечно, на него, пока было светло, не напали каракатицы.

В принципе, было два варианта развития событий. Первый, если Инглемаза сожрали бы звери, был самым предпочтительным, ведь, судя по всему, он не менял коды доступа в свой Дворец давным-давно, не знал, что там побывал Терп, а, значит, последний мог открыть вход.

Если же их враг благополучно достиг своего Дворца, то, безусловно, другим туда уже не попасть. Это было равносильно ссылке в Недоделанный мир на неопределённое время. Творцы и Лис, как долгожители ещё могли на что-то рассчитывать, хотя вряд ли Инглемаз оставит им хоть один шанс воспользоваться возможностью выхода отсюда. Для Филипа Джеймса такое развитие событий значило, что он остаток своих дней безусловно обречён провести со своими туземцами. О таком варианте все четверо старались не думать.

Час проходил за часом, и когда небо на востоке начало уже чуть светлеть, они увидели впереди пирамиду, блестевшую в лучах ещё не зашедшей луны. Они прокололи несколько пузырей, и аэростат снизился. Теперь он летел на высоте всего нескольких метров над верхушками деревьев. Когда лес кончился, они снизились ещё.

Равнина за двадцать пять лет, прошедших с момента появления здесь сержанта, покрылась более густой порослью кустарника. Лис внимательно смотрел в бинокль и, наконец, когда до пирамиды оставалось немногим более полукилометра, увидел то, чего не хотел бы увидеть: валяющуюся на открытом участке охапку сморщенных пузырей. Это могло означать только одно: здесь Инглемаз спустился на землю. Лис вздохнул и, кивнув своим друзьям на брошенный аэростат, начал прокалывать пузыри. Полёт закончился.

Поскольку утром у самой земли ветер был совсем слабым, они без проблем приземлились и направились к пирамиде по следам Инглемаза. Все молчали, поскольку дальнейшая перспектива была более, чем ясна.

Солнце показалось над горизонтом, и сразу стало заметно жарче. Лис вяло подумал, что они зря не взяли воды, кроме небольшой фляги на каждого. Вообще в целях меньшего веса поднимаемого аэростатом груза их экипировка состояла в основном из наличного оружия. Единственное, что сержант позволил себе лишнего, была небольшая баклажка с самогоном. В принципе, через день прибудут воины Фила, так что они вполне вытерпят.

— Проверим вход? — спросил Лис, чтобы как-то завязать разговор и постараться отвлечь спутников от невесёлых мыслей.

— Ну, да, — мрачно кивнул Терп, — для очистки совести.

«Я сделал ошибку, что не оставил сообщение для Сварога, куда отправился», — думал Лис, вяло, как и все остальные, переставляя ноги. — «Хотя, и времени-то не было, чтобы как-то ему сообщить, да ещё и вопрос, нужен ли я ему после того, как сделал всё, что он хотел? Может, он только был бы счастлив, что я отсюда не выберусь?»

До пирамиды оставалось примерно метров двести. Если бы она не была гладкой и блестящей, то не хватало бы только сфинкса, лежащего у подножия, чтобы общая панорама сильно напоминала изображения знаменитых египетских пирамид, которые Лис, правда, видел только в журналах и в кино. Лис гадал, увидит ли он ещё что-то кроме пейзажа, расстилающегося вокруг.