Лесничая (ЛП) - Мартин Эмили Б.. Страница 10

— Но вы не торгуете, — Мона покачала головой. — Такой странный народ. Закрытый.

— Знаешь, что? Зато нас никто не захватил.

Ее лицо стало мрачнее бури.

— Не смей так со мной говорить. Ты не имеешь права.

— У меня прав не меньше, чем у тебя. Я не твоя подданная, Мона. Так что не относись ко мне так.

Она посмотрела на меня свысока.

— О, Мэй, я так и не делала.

Я яростно оторвала корочку хлеба, свернула спальный мешок и ушла в другое стойло, не хотелось находиться в ее обществе больше, чем необходимо. Амбар стонал от ветра. Снаружи кудрявые овцы собрались под навесом, стряхивали воду с ушей. Я развернула спальный мешок и легла, слушала, как дождь хлещет по стене амбара. Так было, пока глупый кот не устроился комком у моего плеча, заглушив все звуки своим урчанием.

* * *

Я проснулась от вопля петуха утром. Мышелов ушел ночью, но оставил на моем плече слой серой шерсти. Я села, отряхиваясь. Арлен еще храпел, и я тихо пробралась мимо их стойла, вышла из амбара, чтобы умыться в ручье.

Я была удивлена тому, что проснулась не первой. Мона была у ручья с Хелли. Ее золотые волосы висели мокрыми на спине, она держала контейнер, куда Хелли загружала склянки молока. Хелли говорила с ней, Мона хмурилась. Я подошла, и она кашлянула, взглянув в мою сторону, перебивая женщину.

— Благодарю, Хелли, — Мона отдала ей контейнер. Хелли поставила его в судок в ручье, поприветствовала меня и пошла к дому, вытирая о фартук бутылку молока.

— Что это было? — спросила я.

— О, просто разговор, — она взмахнула рукой. — Она предложила нам завтрак.

Хелли решила исправиться за нехватку горячего ужина, погнала нас за стол на завтрак из яиц, гренок с маслом, черники, горячих бисквитов с мой кулак размером. Она отказалась от наших денег, сказав, что лишь выражает гостеприимство, упущенное ночью. Ягненок прыгал по комнате, блеял и стучал копытцами, пока Хелли готовила ему молоко. Призма сверкала в лучах утреннего солнца, бросая осколки радуги на стол. Один такой упал на чашку Моны, и она отодвинулась, кривя губы.

После завтрака мы убрали со стола и поблагодарили Тофера и Хелли за доброту. Ягненок проводил нас до двери, лизал росу с травы. Мы попрощались, закинули сумки за плечи и направились к туманным холмам.

— Что ж, — сказала Мона, когда домик пропал за холмом. — Этот вес нам тащить на себе, — она поправила сумку. — Нужно съесть эти головки сыра. Они тяжелые.

Я обдумала, что нам дали Тофер и Хелли.

— Лучше съесть консервы. Банки потом пригодятся для добычи.

— Какой добычи? — спросил Арлен. — Я думал, мы не можем охотиться в Сильвервуде.

— Не можем. Мы будем ставить силки, когда попадем в лес. Мы будем достаточно далеко, и наш дым не заметят.

— Что? — Мона искренне удивилась. — Ты все еще собираешься ставить силки?

— Конечно, — я взглянула на нее. — Ты же не думаешь, что пары банок и головок сыра хватит на весь путь к озеру?

Я не хотела унизить, но она оскалилась.

— А ты обеспечишь нас? Что ты поймаешь? Лося?

— Мы можем и собирать еду, — раздраженно сказала я. — Если делить еду с умом, мы дойдем до Частокола.

— Что можно собирать? — спросил Арлен. — Орехи? Ягоды?

— Не то время года, — сказала я, сверяясь с компасом. — Травы. Лук. Сморчки, если повезет.

— Но все это сомнется в сумках, — фыркнула Мона.

— Потому нам и нужны банки, — сказала я, не скрывая ухмылки в голосе.

Она фыркнула, поправляя сумку. Склон стал отвеснее.

— Ты можешь хоть вести себя благодарно, — сказала она. — Если бы это была ты, мы бы мокли всю ночь, не получили бы еду. Я нам хоть что-то добыла.

— Я благодарна. Но это не отменяет факта что на весь путь еды не хватит.

Она цокнула.

— Видимо, твой народ во всей помощи ищет минусы.

Я повернулась к ней, мы приближались к вершине холма.

— Прости, что? Я не против помощи. Я не мешаю вам тратить деньги на роскошь, если вы того хотите.

— Крыша в бурю — не роскошь.

— Конечно, да? — парировала я, выглядывая из-за Кольма, вставшего между нами. — Помните, Ваше величество, что вы все равно промокнете в пути! И проголодаетесь. Может, вас даже ужалит пчела. Ели не хотите страдать, можем вернуться в уютную гостиницу в Розмари, пока нас не найдут солдаты короля Селено.

— Не, — холодно сказала она, — говори мне о страдании.

Я открыла рот для ответа, но мы добрались до вершины холма, и слова умерли в горле. Земля обрывалась перед нами, впервые мы увидели склоны гор, тянущиеся к небу. Они изгибались, как складки одеяла, брошенного на пол, бледно-голубые и далекие. Вид заставил меня замереть. Сердце трепыхалось, как рыба без воды. На миг усталость пяти лет пропала, оставив радость.

Другие тоже остановились, чтобы перевести дыхание. Кольм смотрел то на меня, то на горы.

— Как давно ты их не видела? — спросил он.

Я встрепенулась.

— Видела? Не так давно. Я была в Розмари пару месяцев назад, — я глубоко вдохнула. — Но они всегда застают врасплох, как бы часто я в ту сторону ни ходила.

— Почему не остаться в Розмари? — спросил Арлен, поправляя лямки сумки, а не глядя на горы. — Если вид для тебя так важен, почему не поселиться в городе у границы?

— Я пыталась какое-то время, — сказала я, рассеянно крутя компас в ладони. — Я работала на добыче мрамора пару месяцев, пока они не нашли кого-то сильнее меня. В Розмари толком ничем не займешься, и пришлось уйти в поисках работы. А еще, — сказала я, скользя взглядом по знакомым вершинам, — не всегда просто быть у границы, зная, что не вернешься.

— Чем скорее мы туда дойдем, тем скорее вернешься, — сухо сказала Мона. Она смотрела на горы, вскинув голову. — Куда дальше?

Я отвернулась от нее, якобы определяя направление по компасу. Пузырь спокойствия надулся во мне при виде дома, и я не хотела, чтобы она его сейчас лопнула.

* * *

Мы ночевали в кустах, где скрывался козодой, шумящий до рассвета. Мы не поспали, и на следующий день путь был тяжелым. Холлы без деревьев стали монотонными, горы не становились ближе с каждой вершиной. Следующей ночью мы прятались под камнями от дождя, пытаясь уснуть. И вот, следующим днем, мы пошли по плавному подъему, ведущему к подножию гор. Деревья торчали местами, вскоре спутались в чащи, а потом стали плотной стеной.

Мы добрались до леса.

Ручей поприветствовал нас, расширился в пруд, обещавший каменистое дно. По грязным берегам бегали ящерицы, виднелись и другие следы. Я обрадовалась и оставила спутников ловить рыбу в воде, а сама пошла в край леса за добычей. Я развесила силки в подходящих местах. На обратном пути я нашла дикую морковь, которую еще можно было есть, и я собрала ее в плащ с горстями листьев одуванчика и луком. Это, а еще найденные лисички и пойманные окуни, стали хорошим ужином. Мы сидели сыто у костра, напряженная атмосфера предыдущих дней рассеялась.

Удача была с нами. Следующим утром силки были полны добычи, и мы весь день коптили зайца, белку и рябчиков, чтобы взять с собой. Я жалела о потере меха и костей, но не было времени на их обработку, и я не хотела таскать их с собой по горам. Я разбросала их по лесу, благодаря каждое существо за свою жизнь и извиняясь за трату даров.

Я чистила зайца в угасающем свете, оставалось приготовить только это. Кольм сидел у аптечки, связывал букетики пряностей и веточек березы, результаты лежали рядами перед ним. Мона, как я заметила, сидела поодаль и разделяла приготовленную еду по сверткам и мешочкам. Я уже посмеялась над ней за отказ чистить мою добычу, когда ее народ всю жизнь собирал жемчуг из ракушек, но она не ответила. Она заплела волосы вокруг головы, снова превратив их в корону.

— Не знаю.

Я оглянулась, Арлен смотрел на склоны, свободно сжимая атлатл в руке.

— Что ты не знаешь?

Он указал на лес.

— Просто не знаю. Мне это не нравится. Здесь так закрыто. Я уже ощущаю себя муравьем в траве. Как ты тут определяешь путь?