Рай для закалённых (СИ) - Коробкова Анастасия. Страница 22

- Я вижу тебя, Лора, и понимаю: да, мечта сбылась! Мою страну населяют люди не только умные, но и безрассудно творческие, способные любить и ценящие друг друга - такие, каких ужасно не хватало мне в детстве и юности, однако я хочу большего. Я хочу, чтобы вы были лучше меня. Иначе всё зря.

Вот он, тот кусочек, которого не хватало в моей картине мира: если я понимаю, что происходит, то я обязана это осудить. Даже зная, что являюсь продуктом этого.

- Почему теплые города? - спросила я.

Господин Президент прикрыл глаза и улыбнулся.

- Потому что я с детства ненавижу женскую страсть к натуральным шубам.

- Только из-за нее? - не поверила я.

- Да, - спокойно отозвался он. - Это очень глупо, и я решил исключить первопричину - холод.

- Почему энергоемкие магнитные трассы?

- Они безопасны. Магнитные поля разводят даже мчащиеся друг на друга машины и делают столкновения невозможными. В моей молодости слишком много достойных людей погибло на дорогах в автомобилях с двигателями внутреннего сгорания. В разумном мире их быть не может. Энергия - не цена человеческой жизни. Кроме того, у нас она уже стала очень дешевой.

- Мы контролируем правительства прочих стран?

Я обнаглела. Конечно, господин Президент мог не отвечать, однако мои вопросы явно ему нравились.

- Только ключевых и только в вопросах безопасности, военной и экономической. Это не так просто, как кажется, даже для телепата, способного подчинять чужие решения своей воле.

- Почему?

- Видишь ли, в некоторых странах используют психопрактики, тренирующие сознание человека принимать состояния, которые нам сложно распознать и преодолеть. Очень тонкий обман. Увлекательная игра.

- Вы рассчитываете и дальше скрывать наши возможности от остальных?

Господин Президент очень глубоко вздохнул.

- Да.

- Это правда, что вы сами обучили всему наших учителей?

- Ваших - правда. Большинство моих соратников были студентами университетов, в которых я вел факультативы. Сами они потом тоже обучали молодых, и все теперь здесь. Все мечтали жить в стране телепатов...

- Без дураков.

Он посмотрел на меня с иронией и усмехнулся.

- Да, Наша Страна - уникальное государство, делающее ставку на умное большинство. Людьми с низким интеллектом и ограниченными умственными способностями управлять гораздо легче, поэтому во многих странах население намеренно оглупляется... Но ты не представляешь, как унизительно и противно жить в таком окружении. Ты не знаешь, каковы настоящие дураки. В Нашей Стране их очень мало, даже среди ваших родителей.

- А! Вы приглашали переселиться сюда тех, у кого интеллект не ниже среднего?

- Вовсе нет. Мы приглашали тех, кто хотел жить в новом государстве и был согласен с основными правилами новой жизни. Полноценных нашестранцев мы планировали получить в следующем поколении - вашем. Но, как ни странно, большинство ваших родителей к настоящему времени подтянулись до среднего уровня интеллекта. Наверное, интуитивно чувствуют необходимость сократить разрыв со своими детьми.

Эти слова меня поцарапали. Причем боль в спине от них не вернулась - на пару секунд заболело сердце. Мой далеко не глупый отец со мной порвал. Меня уже ничто не связывает с первым поколением нашестранцев.

Улыбка красиво изогнула губы господина Президента.

- Еще ничего не закончилось, Лора. Я уверен, твоя связь с папой восстановится. Только смерть прекращает любовь.

Эти слова заставили меня резко выдохнуть. Я вообще никогда не думала о том, что папа меня любит. Он просто всегда был, а теперь его нет. Любит? От любви сложно отказаться, я уже знаю это. От человека - легко.

- У тебя еще остались вопросы?

Нет, он мастерски выбил меня из равновесия. Все вопросы, накопившиеся за шестнадцать лет жизни, разбежались от нового: "Папа меня любит?".

- Были, но... Я понимаю, что перешла границу дозволенного. Спасибо, что поговорили со мной.

Он замер в своем кресле. Потом медленно, завершая наше общение, произнес:

- Видишь ли, в чем дело... Невероятным образом все мои желания исполняются. Такое стечение звезд... Так вот, когда я впервые увидел тебя в школе, я очень захотел с тобой поговорить... Прости за спину.

16. Побочные эффекты

Сквозь неплотно закрытые жалюзи относительно хорошо просматривалась часть холла с дверями, ведущими к лестнице и лифтам. Все несколько часов, пока я находилась в палате, в нем происходило что-нибудь интересное: входившие на этаж люди, кто в форменной одежде, кто в обычной, останавливались, чтобы оглядеться, переговаривались и шли дальше или возвращались туда, откуда пришли. Вроде бы, ничего особенного, но их поведение для большинства из них являлось необычным (просто так здесь не оказываются), и неуверенность, ожидание угадывались в каждом. Это было очень кстати, поскольку смотреть телевизор, висевший на стене, в моем положении было неудобно, а спать мне не давало колотившее изнутри нервное возбуждение. Не холод, которым уже два часа обрабатывался отек вокруг разбитых позвонков, вгонял меня в дрожь, а постоянно настигавшие воспоминания о ночи, проведенной с Президентом. Помимо собственной воли я снова и снова проживала каждое мгновение, проведенное рядом с ним, анализировала каждое его слово, однако при этом мне не удавалось даже заставить себя поверить в реальность произошедшего.

Понимая, что осознать, смириться и сделать выводы поможет только время, я заставляла себя смотреть сквозь жалюзи на проходивших мимо озабоченных людей. Сейчас раннее утро. Наверное, днем этот перекресток еще более оживлен.

Боль в очередной раз пробила химический барьер и приступила к новой экзекуции. Она разрушила иллюзию благополучия и напомнила, почему я нахожусь в этой огромной, величиной с гостиную в родительском доме, палате, лежа на высокой жесткой кровати в окружении медицинских приборов - в наименее уютном из всех мест, где мне приходилось ночевать. Кнопка вызова персонала, вмонтированная в столик возле изголовья, маняще блестела в полутьме палаты, но мне не хотелось никого звать. Я была рада своему внезапному одиночеству. Что ж, потренируюсь снова блокировать боль - удалось же это прошлой ночью, вспомнить бы только, как...

В больничном холле появился Микаэль. В статном мужчине, стремительно вошедшем через дверь и резко остановившемся прямо напротив окна моей палаты, я узнала его не сразу - жалюзи мешали рассмотреть привычные детали. Он несколько минут неподвижно стоял, не делая никаких попыток осмотреться, найти меня или сделать еще хоть что-нибудь, чем замечательно отвлек мое внимание от боли, и в эту пустоту, образовавшуюся в моих мыслях и ощущениях, опять полезли мысли о Президенте.

Разве можно было забыть главный вопрос, который следовало ему задать: "Господин Президент, как Вы к ЭТОМУ пришли?!"

Я вдруг испугалась тона, в который неожиданно окрасилась улетевшая вдаль мысль: он был по-особенному, не свойственно мне гладок, то есть нежен и тверд одновременно.

"Меня научила мама, - вдруг пришел ответ неизвестным голосом со знакомой надтреснутой ноткой, на секунду вернувшей меня в прошлую ночь. - У нас с ней сразу после моего рождения установилась удивительная связь: мы чувствовали и понимали мысли друг друга на любом расстоянии. Она была умницей, а я принял все ее знания и захотел больше. Захотел знать всё, что знают другие люди и общаться с ними так же".

Это ОН? Он говорит со мной?! Вот это приз...

Из левого коридора вышел Кастор и сразу наткнулся на стоявшего посреди холла, как скала, Микаэля. Микаэль не пропустил Кастора, а Кастор не попытался его обойти - они замерли вплотную друг к другу. Между ними что-то происходило в "тишине". Но это меня не взволновало.

"Почему Вы пришли в "Каменное соло" на наш зачет?"

"Тебя это удивляет? Меня очень интересуют успехи молодых нашестранцев, ведь именно вы должны стать основой того, к чему я стремился".