Мое израненное сердце (СИ) - Титова К. "Кэт Рин". Страница 66

всегда можешь рассчитывать на меня. В любых ситуациях и вопросах. Хорошо? - с

сочувствием произносит, и я чувствую себя жалкой. Но это так и есть. Я не могу ничего

изменить сейчас, все написано на моем лице, глазах. Поэтому из последних сил

сдерживаю свои эмоции, боюсь разрыдаться в голос и не остановиться.

- Спасибо, - отвечаю, проникаясь его добротой.

Выходим с лифта, он настаивает, чтобы его водитель Роман отвёз меня, куда пожелаю.

Отказ не принимает, как бы я не упиралась. Выходим, направляемся к его машине,

стоящей на парковке за зданием. Иду, украдкой оглядываясь назад, и останавливаюсь от

громкого голоса Турчинова, который стоит в отведённой зоне для курения и наслаждается

этой гадостью.

- Ярослава Эдуардовна, я не мог промолчать, когда шеф настоятельно интересовался, где

вы, - тяжело выдыхает сигаретный дым и сглатывает. Мне становится плохо от

подступающего кома в горле.

- Я все понимаю, Лев, - живот сводит спазмами. Отгоняю ладонью горечь сигарет от лица

и хватаю Дементьева за руку, утягивая подальше от токсичного дыма. Решаю

воспользоваться услугами обретенного друга и еду домой. Собираю быстро в сумку вещи

и спускаюсь к ожидающему водителю, который отвозит меня к родителям. Мама очень

удивлена моему внезапному визиту, также как и папа. После запоздалого обеда, на

котором я практически ничего не съела, мама догадывается, что что-то не так и

озвучивает свои сомнения. Отправляемся в гостиную, сажусь рядом с мамой, кладу голову

ей на колени и начинаю свою исповедь, умалчивая о деталях. Рассказываю, что с Марком

расстались и только после узнала о беременности.

- Доченька, милая, - мама уже давно плачет и гладит меня по голове, - может вы ещё

помиритесь? Ребёнок должен родиться и жить в полноценной семье. Когда ты

планируешь рассказать Марку? - вытираю слезы носовым платком, который принёс папа и

вручил своим любимым женщинам.

- Ярослава, ты должна понимать всю степень ответственности. Марк обязан узнать, что

скоро станет отцом вне зависимости ваших причин расставания! - я понимаю отца, но

пока не готова к этому. Успокаиваю, что обязательно он узнает.

На следующий день приезжают Саша с Антоном. Смотрю на неё такую счастливую,с

искрящимися глазами, полными любви к брату, и сердце невольно щемит от тоски. А

когда руки Антона обвивают ее за уже хорошо заметный живот, готова расплакаться. У

меня такого не будет. Не будет тёплых больших любимых ладоней, что ласкали бы и

дарили трепет на моем животе, не почувствую и капли любви к себе и малышу. Срываюсь

и начинаю плакать, привлекая внимание. Александра в испуге подбегает ко мне,

обнимает, упираясь своим животом в мой, и это просто взрыв всех моих эмоций, когда я

ощущаю маленькие толчки. Антон обнимает нас обеих и успокаивает уже двоих

неуравновешенных женщин со сбившимся гормональным фоном. Слегка успокоившись,

идём втроём наверх в мою комнату, и я обличаю душу, рассказывая как на духу, события

минувших дней. Брат зол и орет, что он поедет и убьёт этого чертова сукина сына! Что

оторвёт ему его кобелиное достоинство и отправит Марине экспресс-почтой. Он сильно

расстроен тем, как глубоко ошибся в Железняке. За подругу просто вообще не находит

подходящих слов, обливая ее последними матерными фразами. Только мне все равно не

легче. Уговариваю его остыть и не пороть горячку. Бог им судья, а не он или я. Вечером

брат уезжает, оставляя Сашеньку со мной.

Проснувшись рано утром от своего привычного токсикоза, иду в ванную. Больше не могу

заснуть, решаю выйти и прогуляться ранним утренним часом. Иду не спеша по зелёным

улочкам, где лучи солнца проскальзывают сквозь кроны деревьев. Не замечаю, как

прихожу на аллею в парке, где я ни разу не была. Осматриваюсь как здесь пустынно и

одиноко. Тихо. Спокойно. Поднимаю голову вверх на крик птицы и пытаюсь ее

рассмотреть, как она летит в свободном полёте и спускается стремительно вниз к земле.

Опять кричит пронзительно громко, и в это время у меня что-то обрывается в душе. Будто

я - это та птица, лечу на предельных скоростях вниз и разбиваюсь. Только она, в отличии

от меня, быстро меняет свою траекторию и, гордо задрав клюв, возносится к небесам, расправляет крылья с новыми силами, кричит и парит за облаками. Уже не вижу ее,

только маленькое чёрное удаляющееся пятно. И я кричу надрывно как она, вырывая

отчаяние своей сгоревшей души, и развеваю остатки пепла по небу. Выплескиваю всю

скопившуюся боль, взлетая все выше и выше. Вижу весь мир без границ широко

раскрытыми глазами, а не баррикады из бетонных стен. Я слепо верю, что в моей тьме

наступит рассвет, и буду жить новой жизнью, которую посвящу своему малышу. Он

крохотными лучами своей нежной улыбки озарит мой мир. Спасет меня. Как однажды

сделал его папа, но не смог сберечь. Марк просто отнял все, что дал. Безжалостно разбив

сердце и убив душу. Но не мою любовь. Я всегда его буду любить. Даже спустя годы не

смогу вырвать это прекрасное чувство и разлюбить его. Напоминание моей любви будет

жить и расти в нашем малыше...

Улыбаюсь родным, пряча грусть. Вижу, что они мне не верят. Знаю, что я уже не та и не

стану прежней. Ведь очень сложно научиться любить после пережитого в прошлом. Но я

смогла, отпустила свою боль. Не знала, что опять ошибусь, думала спасена. Верила, что

жизнь все расставила на свои места, но я вновь иду по призрачным следам пустоты. Наши

мосты с Марком разведены и сожжены. Удалила его номер из контактов, но не из своей

памяти, где он выжжен ярким красным пламенем.

Возвращаемся с Сашей в город через неделю. Нас забирает Дементьев. Он каждый день

звонил и интересовался моим состоянием, предлагал свою помощь, и когда у Антона не

получилось нас забрать, я обратилась к нему. Мне нужно было сдать анализы и пройти

специалистов. Приём к моему гинекологу уже меньше, чем через неделю, а я продолжаю

упиваться своей слабостью и разбитым состоянием. Беру себя в руки. Ведь малыш не

виноват, что его мама так отчаянно и слепо влюбилась в его папу и бежала на красный

свет, не успевая за ним. Что плавилась в его бездонных голубых глазах и тонула в их

глубинах. Шла за ним, слепо веря, пока не поранилась и не сломалась пополам. Все

пройдёт, обязательно. Я верю в лучшее, ведь вера живет во мне. Я однажды чуть не

потеряла ее, но в этот раз не позволю ей так легко уйти от меня. Просто я была невезучая.

Выбирала не тех людей, не тех подруг, не тех мужчин. Но этот холодный месяц май

расставил все на свои места. Я буду сильней и с каждым днём буду дышать, глубоко

вдыхая кислород, как когда-то вдыхала живительную силу любимого. Я все переживу, и

новая я, что проснулась во мне с зародившейся жизнью, заставляет мое израненное сердце

биться.

Вымотанная утомительно долгим днем я возвращаюсь домой с клиники. Расплачиваюсь с

таксистом и выхожу, роясь в сумочке в поисках ключей. Поднимаю голову и вижу свою

бывшую подругу. Марина стоит в тёмных джинсах и белой футболке с ярким принтом.

Курит. Вижу, как дрожит сигарета в руке, как она сжимает пальцами ключи от машины

под грудью. Смотрю в ее бледное и отёкшее от слез лицо и у самой непроизвольно

подступает влага. Делаю шаг вправо, хочу ее обойти и спрятаться в своё укрытие. Она

бросает сигарету и кидается ко мне.

- Слава, прости меня! Пожалуйста, выслушай! Я могу все объяснить! Умоляю! - отчаянно

с надрывом кричит и падает на колени, пытаясь обхватить их руками.

Только я не понимаю, как можно понять, что они сотворили с Марком? Предательство!

Ему нет причин и объяснений. Слова не нужны и не важны. Все уже сделано! Это уже