Оккупация (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 48

Однако то ли у медведя был сильный оберегающий дух, то ли сработал в его мозгу выверенный миллионами лет эволюции предохранитель — но он посчитал, что вступать в бой с противником, который не выказал ни агрессии, ни страха, без крайней нужды не стоит. Рыкнул, не особо угрожающе, скорее, чтобы оставить за собой последнее слово, и, подозрительно на меня косясь, скрылся в кустах, треща ветками.

— Фу-у-у-у-х! Пронесло! — выдохнул позади Альтинг.

— Угу. Пошли.

Мое ледяное спокойствие не осталось незамеченным.

— Интересно, учитель, а какой у вас был план, если бы медведь напал? — спросила Тантиэль.

— Вломить.

— В каком смысле — вломить? — не поняла она жаргонизм чужого языка.

— Врезать.

— Медведю? — с сомнением протянула она. — Да и чем? Кулаком?

— Ну да, — пожал плечами я.

Тантиэль скорчила скептическую гримасу.

— Смысл бить медведя кулаком? Он даже не почувствует.

— Предыдущий медведь, которого я ударил кулаком в голову, умер на месте.

Тут я, конечно, слегка недоговорил, что дело было в прошлой жизни, но эффект моих слов слегка позабавил.

— Чего-о-о?! Вы убили медведя голыми руками?!!

Киваю:

— Было такое.

— Но ведь это же невозможно… Медвежий череп и пуля не всякая пробьет…

— Ну, может, шейные позвонки сломались, — пожал плечами я, — я медведю вскрытие не делал.

— Просто между прочим, — вставил Альтинг, — прямо сейчас в госпитале лежит, среди отправленных туда учителем семнадцати человек, четверо бедняг с множественными переломами ребер и грудной клетки… При том, что все они были в бронежилетах.

Тантиэль в ответ только присвистнула, добавив какое-то короткое слово на своем языке.

Поздно вечером мы уже перли в гору в полный рост: вероятность встретить врага в районе, контролируемом повстанцами, уже стремилась к нулю, да и, учитывая нашу усталость, играть в прятки с короткими перебежками совершенно не тянуло.

Мы присели передохнуть перед нешироким ущельем, Альтинг достал карту и принялся по ней озабоченно водить пальцем.

— По-моему, мы заблудились, — заметила Тантиэль, — это совершенно не то место, на карте нет никакой расщелины.

— Это устаревшая карта, — хмыкнул Альтинг, — притом наша. Логично же, что нам неоткуда взять точные трехкилометровки чужой территории, ага?

— Вполне. А разжиться кортанской картой ты не догадался?

— Догадался. Только в Гиате нет в продаже карт горной местности. Не догадываешься, почему?

— Хм… Засекречены?

— Именно. И неспроста, как мы видим по тому, что повстанцы до сих пор держатся.

— Это понятно, непонятно — что делать дальше. Мы же заблудились?

— Ну-у-у, — протянул Альтинг, — я просто уверен, что точка рандеву где-то близко…

— Так, может, просто свистнуть? — предложил я.

Тут внезапно слева и справа от нас появились фигуры в плащах, имитирующих поверхность камня. Это выглядело так, словно валуны внезапно ожили.

— А свистеть не надо, мы и так тут, — раздался хрипловатый голос, — руки вверх, кто такие?

Я на всякий случай поднял на уровень плеч раскрытые ладони, Тантиэль сделала это еще раньше.

Альтинг же, не выпуская из рук карту, спокойно посмотрел на «гостей» и сказал:

— Караси шли строем, один в столицу, другой в кроссовках.

— Ну и который из них будешь ты? — поинтересовался автоматчик с усмешкой.

Альтинг вздохнул и поднял руки:

— Это не тот патруль. Они не знают условного отклика.

— И что теперь? — забеспокоилась Тантиэль.

— И ничего. Нам без разницы, кто нас доставит в штаб. Просто проволочки будут.

Однако проволочек не было, потому что наши конвоиры связались с кем-то по рации, затем командир сказал остальным:

— Приказано доставить в штаб. Правда, в штабе не знали, что их будет трое…

— Похоже, у вас в штабе совсем беда, — заметил Альтинг, — потому что я предупреждал о своих помощниках. Бардак — это плохо.

Повстанцы обосновались в горах очень даже основательно, первая линия обороны встретила нас хорошо расположенными дотами и бетонными укреплениями.

Альтинг при этом обронил, что, видимо, с безопасностью и секретностью в Кортании еще не все потеряно, потому что про горные укрепления разведка свартальвов так и не пронюхала, несмотря на все усилия.

— Так это все построено недавно, — предположила Тантиэль.

— Совсем недавно… Доты мхом успели обрасти.

Потом нас пару часов везли в закрытом грузовике по ухабистой горной дороге, а затем выгрузили посреди обширного военного лагеря, одного взгляда на который мне хватило, чтобы понять: я очень вовремя вывез жену из Гиаты, потому что война, по сути, еще только начинается.

Нас обступил отряд спецназа и повел куда-то под землю, причем, по моим прикидкам, не просто «под землю», а на добрых тридцать-сорок метров в глубину. Фортификации, мягко говоря, впечатляющие.

Вскоре мы оказались в средних размеров комнате, в самом центре которой стоял большой круглый стол с разложенными бумагами и картами, а вокруг него собралось не то девять, не то десять человек в военной форме, не считая стоящих у стены людей и еще пары, сидящих сбоку за столиком с чайными принадлежностями. Интересные в кортанском штабе традиции, надо заметить.

Люди у стола воззрились на нас, я — на них, а Альтинг сразу же взял быка за рога:

— Мое почтение, господа. Вот и я, как это и было запланировано.

Собравшиеся переглянулись, и один из них, седоусый не то полковник, не то генерал, сказал другому:

— Признаться, я до этого момента продолжал считать, что все это провокация…

Тот, другой, взглянул на чаевничающих и спросил:

— Это тот самый свартальв?

— Тот самый, — кивнул один из них, на вид лет пятидесяти, штатский в обычном пиджачке при галстуке. — Я уже был уверен, что все всерьез, еще когда… — Тут он наморщил лоб и обратился к Альтингу: — Напомните, как ваше имя, а то я запамятовал…

— Альтинг Кэр-Фойтл, — с достоинством представился тот.

Так, штабные дела штабными делами, а у меня есть кое-что важнее.

Я кашлянул.

— Прошу прощения, что перебиваю, но я здесь совершенно лишний. Просто ищу свою жену.

— А кто ваша жена? — спросил какой-то офицер в очках.

— Гордана Куроно. Я отправил ее сюда по секретному маршру…

В этот момент штатский поперхнулся своим чаем, к нему сразу же бросились двое и принялись хлопать его по спине в две руки.

— Простите, я что-нибудь не то сказал? — насторожился я.

Человек в пиджаке прокашлялся, не спуская с меня круглых глаз, и ответил:

— Да нет, ничего, просто… Мне, видите ли, еще не приходилось встречать людей, которых я сам же накануне… наградил орденом… посмертно.

— Чего?!! — вот теперь глаза округлились уже у меня.

— Ну, вышло так, — извиняющимся тоном начал оправдываться «пиджак», — агентура сообщила, ссылаясь на надежных людей, что вы… что взорвавший датацентр человек выбраться оттуда не смог… Эм-м-м, кто-нибудь, пошлите уже за леди Куроно, что ли…

— Только не говорите мне, что моей жене об этом сказали! — ужаснулся я.

Тот виновато развел руками.

Встреча с Горданой была очень эмоциональной. Она вцепилась в меня, будто боялась, что я растаю, как мираж, смеялась и плакала, снова смеялась и снова начинала плакать. Я мог только догадываться, каково встретить живым того, кого уже успел похоронить, и, крепко ее обнимая, краем сознания думал, что убить не убил бы, а вот рожу начистить тому, кто записал меня в покойники, не отказался бы.

— Ну господи боже мой, да кто вообще умудрился ляпнуть, что я из датацентра не выбрался! — сокрушался я. — А ты — просто глупая девчонка! Взяла и поверила? Как я, по-твоему, должен был выбираться сквозь оцепление, скрытно или с фанфарами и кортанским флагом?!! Да как можно было в это поверить?!

— Вот вспомнила, что ты мне рассказывал про летающие машины с взрывчаткой — и поверила, — всхлипывала Гордана.