Ведьма - Зарубина Дарья. Страница 83

Тадеуш проверил упряжь, а после, кивнув брату, мол, забыл кое-что, двинулся обратно на двор. Хозяин, разводя ладонями, пошел к нему:

— Запамятовали что, батюш…

Он не договорил. Тадеуш легко выхватил из сумы книгу, белые змейки метнулись по переплету. Сверкнули молнийками. Хозяин повалился как подкошенный, испуганно хватая ртом воздух. Заверещала хозяйка. Старуха-мать выбежала из дому, причитая.

Тадеуш молча поднял толстую жердь и, размахнувшись, опустил поперек спины своего давнего обидчика.

— Что ж ты, батюшка? Как же ты? Поили-кормили… — заблажила старуха, протягивая к нему кривые тощие пальцы, но бросила взгляд на книжку, сплошь покрытую белыми искрами — только прикажи, разорвут.

— Вылечишь, — бросил он тихо подвывающей над сыном старухе.

Глава 77

Вскочил в седло. Не успел добраться до ворот. Его стащили с лошади, повалили наземь, крепко приложили раз-другой, чтоб не барахтался.

Владислав неторопливо спустился с крыльца, подошел к мужику, которого удерживал крепкой рукой закраец.

— Ты шустер бегать. Только не в тот край ты, шустрый, забрел. У нас здесь, в Черне, насильников и убивцев не жалуют. — Князь пристально посмотрел в глаза чужаку. Тот не выдержал взгляда.

— Так ведьма, — запричитал он. — Нешто ты меня за ведьму? Ведь сам, батюшка, обещал заплатить. А теперь что? Люди добрые!

— На стену, — коротко бросил Владислав. Осужденного поволокли прочь. — Второму заплати. Ведьму он привез. Пробовал дружку не позволить над девчонкой измываться, да только что с него, старик. Скажи, милует князь в последний раз. И уж больше ведьм не надобно.

Конрад с облегчением выдохнул и поспешил с доброй вестью ко второму чужаку, что трясся у крыльца в путах.

Владислав глянул над головами слуг в сторону площади. Приметил черную косматую макушку давешнего мужика, что должен был везти Конрада по башням. Смутно знакомое было что-то в лице мертвяка, да никак не мог Владислав припомнить. Бородач озирался, крутя головой. К нему подскочила Ядвига, пролепетала что-то, да только мужик, видно, не понял ее, замотал чубом: иди мол, девка, не до тебя. Влад вспомнил о жене: не учудила бы чего Элька, пока его нет. Если девки по базару всполошенные бегают — не иначе у барыни душа мается, вот и гоняет своих дворовых. Петелька на Эльке держала крепко, да колдовство, что набросил он на супругу для сохранения наследника, было куда как сильнее, все перекрывало. А то вертел бы он дурой бяломястовной, как куклой из кукурузного рыльца. Да ничего. Не так долго ей носить. Права теща — по возвращении стоит выбрать жене повитух и помощниц. Чем больше вокруг будет баб — тем меньше времени о глупостях думать. Что-то эта девка бородатому говорила? Не заговор ли под самым носом?

Князь крикнул возчику. Поманил пальцем. Бородач подошел, стал перед князем, опустив голову да тиская в кулачищах шапку. Но взгляд у него был какой-то странный.

«Уж не опоили ли тебя, добрый человек?» — задумался князь.

— Что девка хотела? — спросил он прямо. Колдовская петля легла на бородача легко и… также легко соскользнула. Князь попробовал еще раз, еще. Словно кто нитки резал — отскакивали белые искорки от шкуры лесного чернобородого медведя.

— Не гневайся, батюшка князь Владислав Радомирович, — пробубнил возчик. — За другого девчонка приняла. Пожаловаться хотела, как госпожа ее не любит, да любимый далеко. Словно я дядька ей, сопли вытирать.

Князь глянул вниз, на беспокойные руки возчика. Лица он и правда не признал, а ручищи эти… едва ли мог бы забыть. Сам заговаривал он полумертвому башенному изломанные топью руки. Не помнил того чернобородый, не мог помнить. В себя он пришел уж дома, при жене.

— Здравствуй, Борислав Мировидович, — проговорил князь, протягивая возчику руку. — Не думал, что снова свидимся. Посуровел, зарос — не сразу тебя признал. Говорили, ушел ты из Черны.

— Ушел. Да не весь, — буркнул бывший манус. — То тут, то там. Мыкаюсь промеж княжеств.

— А помнишь ли ты, что еще под моим гербом? — Владислав едва не рассмеялся, увидев, каким страхом наполнились глаза возчика. Да и кто стал бы винить: раз с топью свидишься, новой встречи не захочешь. — Да не пугайся, манус. Забрала твою силу радуга, а с ней и герб. Вольный ты по гроб. И как вольного прошу тебя о помощи. Много у меня ненавистников, и всякий хочет ударить…

Владислав внимательно смотрел в глаза вознице. Не мелькнет ли искоркой страх, гнев, обида, стыд. Нет, ничего. Чистым взглядом смотрел заговоренный топью возчик — так только честные да простые смотрят. Много зла перевидал князь Черны и научился без магии, по глазам читать людскую душу и пятна грязные на ней видеть. Чист был душой чернобородый Славко.

— Вот что, друже. Пока суть да дело, случилось так, что занят мой Конрад. Слышишь ли, как молот стучит у Страстной стены? А мне как раз нужен верный возница до Бялого добраться. Вот и подумал я — загляну сам по башням, а потом ты меня в удел покойного Казимежа довезешь.

— Неуж помер Бяломястовский господин? — пораженно пробормотал возчик. И снова не увидел в его глазах князь ни страха, ни притворства. Если и есть западня для Конрада у башен или засада в лесу — не знает о ней бородач.

Князь набросил на голову коричневый капюшон, поманил Игора.

— Помнишь ли, Славко, моего Игора?

Возчик тихо охнул. Великан коротко поклонился, остановился, ожидая приказаний.

— Втроем поедем. И дай нам Землица…