Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф. Страница 63
В смотровой комнате, до половины облицованной зелеными плитками, Эйнар увидел себя в зеркале над раковиной. На его лице отразилась зелень, и он вдруг подумал, что он, должно быть, самый больной человек в женской клинике в Дрездене, потому что большинство здешних пациенток не болели, а были беременны. Результат единственной ночи с красивым молодым человеком, которого они никогда не увидели бы снова.
- Скажите мне, что вы рисуете, - сказал профессор Болк.
- Сейчас не так много.
- Почему?
- Из-за Лили, - рискнув, сказал Эйнар. Маленькая Лили еще не проложила свой путь в разговоре, и ему стало интересно, что о ней знает профессор Болк. Слышал ли он о симпатичной девушке со стеблеподобным горлом, пытающейся вырваться из сухой и больной кожи старого Эйнара?
- Ваша жена рассказала вам о моих планах? - спросил профессор Болк. Зеленые плитки и яркий верхний свет не оставили оливкового блеска на лице профессора Болка. Его кожа была цвета свежего теста для выпечки. Был ли только Эйнар одним из тех, чье лицо потемнело? Поднеся кончики пальцев к щекам, Эйнар почувствовал на них пот.
- Она сказала, что я хочу вам предложить?
Эйнар кивнул.
- Она сказала, что вы собираетесь превратить меня в Лили раз и навсегда.
Но это было не все, что сказала Герда. Она также сказала: “Вот оно, Эйнар. Это наш единственный шанс”.
- Вы можете присоединиться ко мне сегодня вечером на обед в Бельведере? - спросил профессор Болк, - вы знаете, где это? С другой стороны Эльбы, возле Брюльской террасы?
- Я знаю, где это.
Рука профессора Болка, ладонь которой была удивительно влажной, упала на плечо Эйнара, и он сказал:
- Эйнар, я хочу, чтобы вы меня выслушали. Я все понимаю. Я понимаю, чего вы хотите.
***
Они встретились в обед в Бельведере. Зал ресторана был бело-золотым, а через колоннаду, на улице, вечерний туман углублялся до богатого синего цвета на Эльбе и на далеких возвышенностях в Лохвице. За каждым из официантов стояли горшки и кашпо. Оркестр на сцене играл увертюры Вагнера.
Официант во фраке принес бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом.
- Это не праздник, - сказал профессор Болк, когда официант вытолкнул из бутылки грибоподобную пробку. Музыка заполнила столовую, и женщины за соседними столами, закутанные в зимний бархат, вывернули шеи, чтобы посмотреть на них.
- Может быть, так и должно быть, - сказал Эйнар. Его голос смешивался с легким лязгом ножей с плоскими лезвиями, которые официант клал на стол. Эйнар подумал о Лили, которую он хотел отправить на обед в Бельведер вместо себя.
Профессор Болк разрезал форель своим рыбным ножом. Эйнар наблюдал за лезвием — кончик ножа отдирал надуманную кожу, обнажая розовую плоть.
- Честно говоря, - начал профессор Болк, - когда я впервые встретил такого человека, как вы, я был немного не уверен в том, что сказать. Поначалу я не думал, что можно что-то изменить.
Эйнар едва не задохнулся.
- Вы хотите сказать, что встретили кого-то такого же, как я?
- Разве Герда не рассказала вам о моем случае с другим мужчиной? - тут профессор наклонился над своей тарелкой, и добавил, - в вашем положении?
- Нет, - ответил Эйнар, - она ничего мне не рассказала.
- Был один человек, которому я хотел помочь, - пояснил профессор Болк, - но он сбежал незадолго до начала операции. Ему стало слишком страшно, чтобы пройти через это. Что я, конечно, понимаю.
Сидя в своем кресле, подумал: «Чтобы пройти через что?”. Вероятно, рофессор Болк полагал, что Эйнар знает больше, чем он знал на самом деле. Профессор рассказал о сбежавшем пациенте. Этот человек даже в образе мужчины был убежден, что он — женщина по имени Зиглинде Танненхаус. Он работал проводником на железнодорожном маршруте между Вёльфеницем и Клотцше и настаивал, чтобы все обращались к нему “фройлен”. Никто из пассажиров не понимал, что он имел в виду. Они молча смотрели на мужчину в синей форме и черном галстуке.
- Но утром, в день первой операции, мужчина исчез, - объяснил профессор Болк, - он выскользнул из своей комнаты в клинике, как-то попав к фрау Кребс, а потом он исчез. В конце-концов он вернулся на работу проводником, но в женской форме: синей юбке с полотняным ремнем.
Официант вернулся, чтобы налить вина. Эйнар начал догадываться, что обещал профессор. Зацепившийся клинок рыбного ножа бликовал светом канделябра на банкетке позади них. Эйнар предположил, что это будет своего рода замена. Он обменяет губчатую плоть, которая висела между его ног, на что-то другое.
Снаружи Эльба текла черным цветом, а ярко освещенный огнями корабль, проходил под Аугустусбрюкке.
Профессор Болк сказал:
- Я хотел бы начать на следующей неделе.
- Следующая неделя? Разве вы не можете начать раньше?
- Это должно произойти на следующей неделе. Я хочу, чтобы вы переехали в клинику и отдохнули там, прибавили в весе. Мне нужно, чтобы вы были как можно более отдохнувшим. Мы не можем рисковать инфекцией.
- Инфекцией чего? - спросил Эйнар, но затем официант подошел к их столу. Его руки в венах очистили посуду и рыбные ножи, а затем смахнули панировочные сухари маленькой серебряной щеткой.
Эйнар вернулся на такси к Хёртизишу. Проститутка по соседству отсутствовала, и он крепко уснул, повернувшись на бок, когда поезд пронзительно ворвался в Банхоф. Встав на рассвете, он искупался в неотапливаемой душевой в коридоре с решетчатой дверью. Затем надел коричневую юбку, белую блузку с игольчатым воротником и кардиган из грубой шерсти и маленькую шляпку, сидевшую на голове под углом. Его дыхание отражалось в зеркале, лицо было бледным. Он поступит в клинику в образе Лили, и она выйдет из клиники этой весной. Это было не решение, а естественное развитие событий. Эйнар Вегенер закрыл глаза в ванной комнате отеля Хёртизиш под пронзительные гудки прибывающих поездов, ревущих сквозь решетки двери, и когда он открыл их, то был уже Лили.
***
Когда Лили