Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф. Страница 9
Глубокой ночью в их спальне прозвучал гудок парома, направлявшегося в Борнхольм - балтийский остров, откуда была родом бабушка Герды. Герда все дольше лежала без сна, думая о Лили. О её деревенском лице с трепетными губами, о её водянисто-карих глазах, таких, что Герде казалось, будто они на грани слез. Она думала о мясистом носике Лили, с которым она каким-то образом выглядела как девушка, в которой все еще растет женщина.
Лили оказалась даже более скрытной, чем Эйнар. По крайней мере, так казалось первое время. Ее голова была опущена, когда она говорила, а иногда она была так взволнована, что вообще не могла говорить. Когда ей задавали такой простой вопрос как “Вы слышали о страшном пожаре на причале торговой компании королевской Гренландии?”, она смотрела на Герду, затем на Анну, и отворачивалась. Лили предпочитала писать записки и раскладывать их по всей квартире. Оставляла открытки, купленные у слепой женщины за пределами железных ворот на шкафу из морёного ясеня, где хранилась одежда, или на маленьком выступе мольберта Герды.
“Я ни с кем не знакома на балу. Ты действительно думаешь, что я должна пойти?”. “Справедливо ли оставлять Эйнара? Не будет ли он возражать?”
И однажды: “Я не думаю, что я достаточно красива. Пожалуйста, порекомендуй мне что-нибудь”.
Герда отвечала на записки, оставляя их у миски с грушами, прежде чем выйти из квартиры:
“Слишком поздно. Я уже сообщила всем, что ты приехала. Пожалуйста, не волнуйся, все знают, что Лили - кузина Эйнара из Блютус. Некоторые спрашивали, не нужно ли тебе сопровождение, но я сказала, что ты не нуждаешься в этом. Ты же не против, не так ли?“
По вечерам Герда и Эйнар ужинали с друзьями в своем любимом кафе, расположенном вдоль канала Ньюхавн. Иногда Эйнар пьянел от аквавита и по-ребячески хвастался успехами одной из своих выставок.
- Все картины хорошо продаются, - говорил он, напоминая Герде Карлайла, бесконечно хвастающегося своими успехами в геометрии или щедростью нового друга. Но разговоры Эйнара смущали Герду. Она старалась не слушать, когда обсуждались деньги. В конце концов, что можно было сказать? Разве они могли делать вид, что это не имеет значение ни для одного из них? Она свирепо смотрела на Эйнара через стол, где на плоском блюде лежали лососевые кости, а также целые куски маслянистой рыбы.
Она не рассказывала Эйнару, что отец отослал ее в Данию, доверив ей переводимые в конце каждого апельсинового сезона доходы на счет “Лэндманс Банкен”, и не из эгоизма, а потому, что беспокоилась, что превратится в человека, который не принесет удовольствия компании. Она могла бы купить весь дом, в котором они живут, но не могла сказать об этом Эйнару, который каждый месяц с небольшим сожалением доставлял чек за аренду клерку в “Лэндманс Банкен”. Герда знала, что это было ошибкой, но как она могла исправить это сейчас?
Когда Эйнар волновался, то стучал кулаками по столу. Волосы падали ему на лицо, воротник его рубашки раскрывался, открывая его гладкую розовую грудь. Жира на его теле не было, за исключением его грудей, которые выглядели как маленькие пельмени. Герда гладила его по запястью, пытаясь дать понять, что ему хватит пить аквавит, как делала ее мать, когда Герда выпивала в долине Хант Клаб. Но Эйнар никогда не понимал ее сигналы. Вместо этого он подносил к губам бокал, обводя улыбкой сидящих за столом, словно ища одобрения.
Физически Эйнар был необычным человеком, и Герда знала это. Она думала об этом, когда его рубашка раскрывалась чуть больше и все сидящие за столом могли мельком увидеть его грудь. Это было столь же непристойно, как грудь девушки в период полового созревания. Его красивые волосы, его гладкий подбородок, - все это зрелище сбивало с толку. Он был настолько красив, что иногда пожилым женщинам в Королевстве приходилось нарушать закон и предлагать ему тюльпаны, которые они собирали на общественных клумбах. Его губы были розовыми, ярче, чем любая из губных помад Герды, купленных ею на третьем этаже Дю-нор-магазин.
- Скажешь им, почему тебя не будет на балу? - спросила Герда однажды вечером за ужином. Было тепло, и они сидели на улице в свете фонарей. Ранее две лодки на канале столкнулись друг с другом, и ночь была пропитана керосином и расколотой древесиной.
- Бал? - спросил Эйнар, наклонив голову.
- Герда говорит, что к вам прибывает кузина из Ютландии - сказала Хелен Албен, секретарь Гренландской Королевской торговой компании. Она была компактной в своем маленьком зеленом платье с низко посаженной талией. Однажды, когда была пьяна, она взяла руку Эйнара и прижала к своей коленке. Эйнар мгновенно отверг ее, что порадовало Герду, которая была свидетелем инцидента, стоя в двери кухни.
- Моя кузина? - спросил Эйнар, пребывая в замешательстве. Пот проступил над верхней губой, и он больше не сказал ни слова, словно забыл, как говорить.
Это уже случалось несколько раз. Герда упоминала Лили знакомым, даже Анне, и лицо Эйнара ничего не выражало, словно он не имеет представления о том, кто такая Лили. Они с Гердой никогда не говорили об этом, о его детском недоразумении.
- Лили? О да, Лили! Моя кузина!.. Да, моя кузина Лили.
На следующий день то же самое произойдет снова. Это был их маленький секрет. Точнее, это был маленький секрет Герды, который она вычерчивала за спиной Эйнара. Она думала, что будет лучше обсуждать это с ним напрямую, но он был против. Может, она боялась раздавить его, или что его возмутит ее вторжение. Или, может, самый большой ее страх заключался в том, что Лили исчезнет навсегда. Съемный белый воротничок колыхнется от бега, оставив Герду одну в Доме Вдовы.
*”Полтикен” - газета, выпускаемая в Дании в то время.
*Bluetouth – дословно «синие зубы» (анг). Блютус - деревня, названная в